И этот вывод помогает людям двигаться дальше. Преодолеть свои комплексы, справиться с внутренними противоречиями, установить даже не самые приятные контакты. Да, это ложь — маленькая ложь человека самому себе, —, но она помогает спать по ночам и совершать что-то, о чем не будешь жалеть. Даже если сейчас эти поступки и не кажутся такими уж правильными.
Стук в дверь прервал размышления мужчины. Оторвавшись от документов, он разрешил нежданному гостю входить и напрягся, узнав, кто именно его побеспокоил. Посетитель не сказал ни слова — лишь с улыбкой протянул ему альбомный лист, исписанный крупным подчерком. Мужчина удивленно приподнял брови, но, тем не менее, заглянул в бумагу. С каждой секундой, что он смотрел на нее, его взгляд становился все мрачнее.
Символы упорно отказывались складываться в слова, слова — в предложения, а предложения — передавать общий смысл. Каждое из написанных слов по отдельности было понятно, но вместе они никак не желали обретать форму, выглядеть единым целым и доносить мысли, сколько бы он ни перечитывал. Через бумажный лист он взглянул на своего посетителя: тот задумчиво смотрел в окно, не проронив ни слова, и, кажется, даже не интересовался его реакцией.
— Ты уверен? — спросил он, снова взглянув на бумагу.
Мужчина долго молчал, прежде чем ответить, выискивая что-то одному ему ведомое за окном, и лишь спустя долгие мгновения повернулся с прежней улыбкой.
— Как ни в чем другом.
Все началось с того, что Артур проспал. Немыслимо! Он привык вставать рано, даже если занятия того не требовали. Ранние пробуждения способствовали формированию режима дня, позволяли максимально использовать свободное время и, если уж об этом зашла речь, проспать, регулярно соблюдая такой график, было просто невозможно. А пунктуальность, как известно, неотъемлемое качество истинного джентльмена, которым Артур всегда себя считал. Но он проигнорировал будильник, не отвечал на звонки и сладко посапывал в своей постели, даже когда к нему в дверь начали ломиться.
Первым, кого увидел Артур, едва открыв глаза, был сидящий на его стуле Альфред. Он заинтересованно листал какую-то тетрадь — возможно, даже с домашними заданиями по литературе, и Артуру следовало бы, вмиг покраснев до ушей, отнять ее у Джонса, — но Керкленд был слишком шокирован самим фактом его присутствия в своей комнате, чтобы обращать внимание на такие мелочи.
— О, проснулся, — нависшая над головой тень заставила Артура обратить внимание на других своих посетителей.
Над ним склонился Йонг Су, улыбаясь во все тридцать два, а позади него стоял Мэттью, и по румянцу на его щеках было понятно, что все происходящее не кажется ему правильным и приемлемым. Он явно чувствовал себя неуютно, но не мог позволить себе уйти, опасаясь, видимо, того, что могут сделать Альфред и Йонг Су без него.
— С добрым утром, Артур, — отстранив Има, вежливо улыбнулся Уильямс. — Ты не пришел на репетицию и не отвечал на звонки, так что мы решили проведать тебя. Извини за вторжение.
— О, — только и смог выдавить Артур. — Я… чувствовал себя не очень хорошо с утра, — он почувствовал, что начинает краснеть, и отвел взгляд. — Но сейчас мне уже лучше, — заметив, как встревоженно вскинулся Альфред, быстро добавил он.
— Ты мог бы позвонить и предупредить нас, — пробубнил Джонс, надувшись.
— Да, точно, — Артур приподнялся с постели. — Извините.
Он нашарил свой смартфон под подушкой и посмотрел на часы. Несмотря на всю невозможность такого события, они показывали практически час дня. Для сравнения: утренняя репетиция была назначена на десять утра. Генеральная — на три часа дня.
— Ты успеешь? — как будто прочитав его мысли, спросил Альфред. — Или нам лучше предупредить остальных, что ты задержишься?
— Конечно, успею, — покраснев, тут же выпалил Артур. — Если только ты не будешь отвлекать меня своей болтовней.
— Вот еще, — фыркнул тот. — Мне и самому нужно собраться, так что я не намерен терять здесь время и помогать тебе выбрать галстук.
— Вот об этом я и говорил!..
С горем пополам, Артуру удалось выпроводить Альфреда и Йонг Су с Мэттью из своего блока и вздохнуть облегченно. Но проблемы на этом не заканчивались, наоборот, они только и ждали, когда Артур останется в одиночестве, чтобы навалиться неподъемным грузом.
Был сочельник, и, хотя в Японии Рождество и не было государственным праздником, торжественный концерт устраивался в «Кагами» именно в этот день. С завтрашнего дня официально начинались каникулы, ну, а сегодня Артуру предстояло в очередной раз выйти на сцену, исполняя одну из главных ролей их небольшой постановки. Выйти на сцену после одной только генеральной репетиции, когда уже поздно что-либо менять. Довериться остальным ребятам, понадеявшись, что они хотя бы раз с утра прошлись по сценарию.
Артур едва не взвыл. Чувство, когда теряешь контроль над ситуацией, а особенно в последний момент, — ни с чем нельзя сравнить. Как песок сквозь пальцы, только песок можно удержать при большом желании, а вот контроль — как-то не очень. И как он умудрился проспать в такой важный день?
Керкленд поспешил принять душ — буквально десять минут, чтобы освежить тело, и еще пять для умывания. Подбор костюма на концерт занял немного больше времени — около двадцати минут, а еще десять потребовалось, чтобы погладить выбранную одежду. Волосы все еще были влажными после душа, но до репетиции оставался целый час, так что Артур позволил себе скромный завтрак из подручных средств: слегка подгоревший омлет и чай.
После всех утомительных процедур Артур переоделся, расчесал волосы и отправился в зал драмкружка. Им предстояли два долгих, мучительных часа изнуряющих репетиций по его секретному рецепту, и он не мог позволить себе опоздать и на этот раз. Сразу после генеральной репетиции начинался торжественный концерт, и открывать его, по традиции, поручили драмкружку, так что у них просто не было права на ошибку.
Артур осторожно выглянул из-за кулис, быстрым взглядом оценивая публику. Народа было не так уж много, ведь некоторые ученики поспешили разъехаться по домам еще до официального объявления каникул. В зале стоял гул, но ученики не выглядели слишком возбужденными, и это было только на пользу их постановке.
— Ну что, готовы? — к Артуру подошел директор Кассий и хлопнул его по плечу, привлекая внимание.
— Конечно! — гордо вздернув нос, ответил тот. – Тим? — де Вард кивнул и вышел на сцену, занимая свою позицию. — Постараемся, ребят.
Драмкружок одобрительно загудел, занимая свои места за кулисами. Артур чувствовал, как они волнуются, и вполне разделял эти эмоции. Сколько бы он ни выступал, волнение перед первым шагом на сцену всегда оставалось с ним, и Керкленд не считал это чем-то зазорным. Беспокоиться за дело, которое ты действительно любишь, совсем не плохо.
— Начинаем, — Гай подал сигнал, и один из ответственных за это учеников потянул за веревку.
Занавес приоткрылся, и взору публики предстал Тим де Вард. В белом костюме, который потрясающе сидел на нем, потрепанном цилиндре и с длинным красным шарфом, небрежно обернутым вокруг шеи, он сорвал шквал аплодисментов. Артур почувствовал, как сладко екнуло в груди, и улыбнулся. Не дожидаясь, пока в зале воцарится тишина, на краю сцены показались Халлдор и Феликс. Одетые по-зимнему тепло и по-девичьи мило, они создавали резкий контраст со строгим, но, в то же время, стильным Тимом.
— Посмотри!¹ — Лукашевич за руку притянул на сцену Кику. — Я слепила подружку для нашего снеговика!
Хонда был в белом платье с черными пятнами сбоку, сзади на платье был пришит длинный пушистый белый хвост, а на голове пристроились аккуратные белые ушки. Кику умел выглядеть невероятно милым, и в этом наряде на него не пускали слюни только те, кто его не видел. Артур не был слепым и справедливо полагал, что нашел верное применение талантам своего друга: когда для пьесы нужна была милая девочка, Кику уступал даже Феликс.
— Каждый год, едва выпадал первый снег, Нора и ее сестра Лина лепили снеговика, — раздался из-за противоположных кулис резкий голос Альфреда. — Они надевали на него старый цилиндр и длинный красный шарф, из камней делали глаза и рот, из морковки — длинный нос, а руками ему служили сухие ветки, — на первых словах прозвучавший не слишком внушительно, его голос смягчился и стал куда более подходящим к атмосфере волшебной сказки. — После того, как работа была окончена, девочки бежали к родителям, чтобы рассказать им, что у них во дворе снова появился господин Снеговик.
