— В общем… я хотел сказать тебе спасибо, — наконец, выдохнул Ловино. — Спасибо, что вытащил меня. И спасибо, что не умер при этом. С тебя бы, придурка, сталось.
— Я… — Варгас взглянул на Тони и увидел слезы у того в глазах. — Это так мило, Лови! — прежде, чем Ловино успел среагировать, Антонио стиснул его в объятиях. — И я очень рад, что ты ходишь на тренинги, — смахнув слезы, с гордостью заключил Антонио.
«Сбежать вместе с Ловино и открыть свой собственный ресторан».
— Конечно, хожу, — буркнул Ловино. — Дедушка и Фел следят за этим, но там безумно скучно, в основном. Все истории кажутся одинаковыми, когда послушаешь их сотню раз. Мне больше нравятся беседы с психологом, но у нее на приеме говорю, в основном, я.
— Зато твоя история очень интересная, учитывая все события, которые произошли в последнее время, — тепло улыбнулся Тони.
— Если ты про мое похищение и то, что тебя чуть не убили, то я бы предпочел, чтобы она была такой же скучной, как у остальных, — скептически заметил Ловино.
Антонио смутился.
— Это точно, — чтобы не создавать неловких пауз, он тут же перевел тему. — А как дела в драмкружке?
— Я, вообще-то, редко там появляюсь из-за всех этих тренингов и бесед, но все в порядке. Альфред неплохо справляется с твоими обязанностями, да и Франциска с его костюмами худо-бедно заменили. Еще пришел новичок, Райвис, но он так боится всего на свете, что мне трудно представить, чем он может помочь.
Ловино усмехнулся, и Тони невольно тоже рассмеялся.
— Значит, вы там не скучаете? — полюбопытствовал он.
— Я скучаю, — не глядя на Антонио, тут же ответил Ловино. — Без тебя драмкружок никогда не станет прежним. Такого придурка больше нигде не найти.
— И я скучаю, — проигнорировав последнее предложение, откликнулся Тони. — Конечно, отец устроил меня к себе в фирму помощником, но я ни на минуту не перестаю думать о тебе. Я бы очень хотел остаться с тобой здесь, хотя бы пока ты тоже не закончишь «Кагами», чтобы потом вместе сбежать куда-нибудь и открыть свой ресторанчик.
— Не слышал ничего глупее, — Ловино отвесил Тони легкий подзатыльник. — Работай, а не витай в облаках, придурок!
«Сейчас мне больше всего хочется, чтобы каждый из нас нашел то, что потерял: дружбу, доверие, надежду, любовь, уверенность. Но если я передумаю завтра, можно просто побольше вкусных гамбургеров».
Яблоки в карамели выглядели ужасно вкусными. Красные бока сладко блестели, рот наполнялся слюной, но Альфред знал, что не сможет съесть так много сахара, тем более что газировка, которую он взял, тоже была сладкой. Поэтому, скрепя сердце, Альфред купил только одно яблоко и огляделся по сторонам. Он заметил Йонг Су и Мэттью и, смущаясь своего поведения, скрылся в толпе.
Альфред не хотел мешать своим друзьям веселиться. Все время, что они проводили втроем, он чувствовал себя лишним, так что, подгадав удобный момент, он просто бросил их и побрел куда глаза глядят. Этот выбор привел его к высокому холму, на вершине которого стоял храм. Он бы выглядел заброшенным, если бы возле входа не стояли веточки бамбука с висящими на них танзаку, и Альфред догадался, что именно жрицы этого храма сегодня выступали на параде.
Он поднялся по ступеням почти на самый верх, но потом остановился и присел на холодный камень. Откусив от своего яблока, Альфред посмотрел в небо. С этого места были видны все звезды, и он с уверенностью мог сказать, что это лучшая позиция для наблюдения за фейерверками.
Альфред очень хотел рассказать кому-нибудь, но уже поздно было бежать обратно и звать кого-то. Полночь почти наступила. Он откусил еще немного от яблока в карамели, наслаждаясь сладостью, которая разливалась во рту, и прищурился. Звезды перед глазами вспыхнули сотней живых огней, а потом раздался первый залп, и небо окрасилось золотым. Пока Альфред доедал яблоко, огни фейерверков окрашивали небо во все цвета радуги.
Композиция из синего и серебряного разгорелась на небе, напомнив про Хенрика и его уход. Как же Артур тогда злился! Альфред невольно улыбнулся, вспомнив эту бессильную злость Керкленда на самого себя.
Следом — зеленое с золотом и неожиданно решивший уехать на летние каникулы Феликс. Ал вспомнил, каким печальным и потерянным выглядел Торис, даже Артур тогда спросил, не болен ли он.
Красное — выпуск Антонио и предшествовавшее ему спасение Ловино. Альфреду вспомнилось, как сильно он тогда беспокоился за Артура, но тот оказался не так-то прост.
Розовое — приставания Франциска к Мэттью и сближение с Артуром.
Рыжее — ссоры Артура и Скотта.
Снова череда взрывов на небе, озарившая темную гладь яркими красками праздника. Они ведь столько всего пережили вместе! Разве мог Альфред так просто забыть все это? Огни в небесах снова разгорались и гасли, и в голове у Альфреда точно так же возникали и меркли образы из далекого прошлого. Их первая встреча, выступление драмкружка, чаепития и совместная уборка… когда они успели стать друзьями? Когда перестали ими быть?
А потом все смолкло, и Альфред неожиданно остро почувствовал холод камня под своими руками, так оттеняющий жжение в глазах.
__________
¹Юката — как гласит Википедия, это традиционная японская одежда, представляющая собой летнее повседневное хлопчатобумажное, льняное или пеньковое кимоно без подкладки
²Танзаку — полоски бумаги, на которых пишут желание на Танабату
³mon cher (фр.) — мой дорогой
⁴Кицунэ — в японском фольклоре демон-лис, дух лисицы
⁵Тэнгу — нет, серьезно, вы что, не помните, что говорил Райвис Питеру про тэнгу?
⁶Такояки — это те аппетитные шарики из осьминога в тесте.
========== Действие восьмое. Явление VIII. Безмолвие ==========
Явление VIII
Безмолвие
Оранжевые лучи солнца пробивались сквозь плотную завесу пальмовых листьев, создавая причудливый узор прямо в воздухе. Слабый ветерок неуловимо менял его, приподнимая и опуская тяжелые листья. Халлдор увидел эту картину, едва открыв глаза, и долго лежал, просто глядя в окно, завороженный солнечным светом. В «Кагами» окно его комнаты выходило на западную сторону, и любоваться рассветом он мог, лишь изредка выбираясь на улицу в подходящее время. Но сейчас, в Австралии, окна их с братом номера выходили на юго-восточную сторону, и увидеть рассвет можно было, просто открыв глаза.
Он бы мог лежать так и дальше, наслаждаясь покоем и тишиной, но в комнате стало слишком душно. Солнце быстро прогревало воздух, обещая жаркий безоблачный день. Халлдор поднялся с постели и открыл дверь на балкон, впуская легкий ветерок внутрь. Прохладный утренний воздух приятно обхватил его тело, заставляя мурашки удовольствия пробежаться по рукам. Халлдор уже занес босую ногу, чтобы пройти на балкон и еще немного посидеть в тишине и одиночестве, когда шорох из комнаты заставил его остановиться.
Обернувшись, он посмотрел на брата, ворочавшегося в своей постели, и хорошее настроение, обещанное рассветом, мигом рассеялось. О каком вообще настроении могла идти речь, когда Андресс так изменился?
Халлдор вздохнул, бросил еще один взгляд через плечо на прекрасный пейзаж за окном, и вернулся в комнату. Нужно было привести себя в порядок, сделать завтрак на двоих и разбудить брата. Слишком много дел, чтобы тратить время на любование рассветом.
Андресс что-то неразборчиво пробормотал, сжимаясь в комок под одеялом. Халлдор и сам не заметил, как оказался рядом с ним. Он попытался успокоить брата, не разбудив, и вскоре осторожные поглаживания по худой спине принесли свои плоды. Андресс расслабился и, кажется, снова заснул. Халлдор замедлил свои движения, но никак не мог заставить себя подняться с кровати брата и уйти.
С тех самых пор, как они стали жить вместе, Андресса постоянно мучили кошмары. Иногда он и вовсе не ложился спать по ночам, занимая себя чтением и учебой. Он ничего не рассказывал брату, не жаловался. Они никогда не обсуждали случившееся между ним и Хенриком, и вообще не упоминали в разговорах его имя. Но Халлдор знал, насколько сильным ударом стало случившееся для Андресса, знал, что тот, как бы ни старался, не может справиться со всем в одиночку. А еще он знал о том, какие сны видит Андресс.
