— Смотри, — Бонфуа подошел к большой стойке, увешанной разнообразными масками, и снял одну из них.

Он надел маску на Артура, и подвел его к зеркалу. Большие лисьи ушки сильно топорщились, а треугольная мордочка неуловимо изменяла черты лица. Для себя Франциск выбрал маску демона с длинным носом и положил голову на плечо Артуру, тоже заглядывая в зеркало.

— Рассказывай, кицунэ⁴, — он ткнул длинным носом своей маски в ухо Артуру. — Что привело тебя на мою гору?

Керкленд посмотрел на него через зеркало. Кицунэ, да? Какая глупость.

— О, великий тэнгу⁵, я была так слепа и упряма, — картинно заломив руки, высоким голосом пропел Артур. — Человек был добр ко мне в темный час, а я обдурила его и сбежала.

Бонфуа удовлетворенно улыбнулся под маской. Артур принял правила игры, и это было неплохим шансом помочь ему.

— Что же мешает тебе вернуться, милая кицунэ? — Франциск, преувеличивая удивление, поднял руки к лицу.

— Лисам не стоит связываться с людьми, они опасны и причиняют одну лишь боль, — покачал головой Артур и снял маску. — И тэнгу ничем не лучше.

— Какой же ты упрямый, — пробормотал себе под нос Франциск, вешая маски на место.

«Может, хотя бы третий?»

Альфред, Йонг Су и Мэттью даже не заметили, как Артур и Франциск скрылись в толпе. Агенты Эф и Уай играли в хорошего и плохого полицейского, пытаясь выяснить, что написал Мэттью на своей бумажке с желанием, но тот молчал как партизан и только посмеивался над чудачествами друзей. Они даже купили черные солнцезащитные очки, через которые ничего не было видно, для пущей правдоподобности.

А потом они добрались до палаток с едой. Аромат стоял такой, что ребята мгновенно забыли о своих играх, с трудом сдерживая слюну.

— Я хочу… — Альфред огляделся. — Все! — он еще раз оглядел местность и перевел страдальческий взгляд на Йонг Су и Мэттью.

— А я бы взял такояки⁶, — мечтательно улыбнулся Уильямс. — Пробовал их один раз, и это было просто незабываемо.

— Точно, одно из самых вкусных блюд здесь, — закивал Йонг Су. — Я знаю одного мужчину, он готовит лучшие такояки во всей Японии! Пошли, найдем его, — он взял Мэттью за руку и куда-то потащил.

Уильямс обернулся, чтобы позвать Альфреда, но тот куда-то исчез, и даже высокий рост и светлая макушка не помогли его найти. Он покрепче сжал руку Има, и подстроился под его быстрый шаг.

— Мы потеряли Альфреда, — заметил он.

— Наверное, пошел за яблоком в карамели, он всегда их покупает, — Йонг Су даже не остановился. — Не волнуйся, Альфред найдет нас, он же суперагент, в конце концов… О, а вот и такояки!

Йонг Су сильнее потянул Мэттью за собой, и через пару мгновений тот увидел палатку, о которой говорил Йонг Су. Очередь возле нее выстроилась порядочная, видимо, не один Им считал, что местный повар творит чудеса.

— Возьмем одну на двоих? — Йонг Су повернулся к Мэттью как раз в тот момент, когда Уильямса кто-то подтолкнул сзади.

— Извини, прости, я случайно, я… — Мэтт попытался неловко отстраниться, но Йонг Су положил руку ему на голову и растрепал волосы.

— Ничего себе, ты, оказывается, почти такой же высокий, как Альфред! — Уильямс тоже никогда раньше не обращал внимания, что Йонг Су заметно ниже его ростом. — Если ты и ешь столько же, нам придется брать две порции, и я не уверен, что мне останется хоть немного!

— Давай возьмем одну на двоих, — покраснев, улыбнулся Мэттью. — Я бы хотел попробовать много всего с тобой сегодня.

Теперь наступил черед Йонг Су краснеть и отворачиваться. Уильямс имел удивительную способность сыпать двусмысленными фразочками, наводящими на не самые цензурные мысли.

«Я хочу, чтобы это время никогда не заканчивалось».

Быстро вычистив коробочку с такояки, которую вручил им улыбчивый продавец, Мэттью и Им двинулись дальше. Уильямс хотел поискать Альфреда, потому что тому, наверное, было ужасно скучно слоняться по ярмарке в одиночестве, а вот Йонг Су был против этой идеи.

— Уверен, он найдет, чем заняться, — с улыбкой заверил он Мэтта. — Танабата ведь праздник встречи влюбленных, и у Альфреда есть человек, с которым он должен его встречать.

— Но Артур ушел куда-то с Франциском, а найти кого-то в такой толпе… — неуверенно возразил Уильямс.

— Вот именно! — назидательно вскинув палец, перебил его Йонг Су. — Мы сами потеряемся, если будем искать Альфреда в такой толпе. Пошли, может, он уже ждет нас у сцены, — он снова потянул Мэттью за руку, на ходу поясняя: — Представляешь, он узнал, что тут выступают жрицы местного храма, только после Танабаты в прошлом году. Наверняка, он хочет посмотреть выступление.

Это звучало достаточно логично, так что Мэттью поддался уговорам и просто следовал за Йонг Су, крепко сжимая его руку, чтобы не потеряться. Он услышал музыку намного раньше, чем они вышли к сцене, на которой двигались в ритуальном танце несколько девушек в белых масках с алыми губами. Судя по всему, они изображали танцем какую-то историю, но Мэттью пропустил начало и не понимал совершенно ничего.

— Они показывают главную историю Танабаты про Орихиме и Хикобоси, — пояснил Йонг Су. — Видел в прошлом году, правда, тогда их было больше. Скоро уже финал, видишь, пришел отец Орихиме, — он указал на девушку, которая, кажется, еле передвигалась от количества подушек под ее одеждой. — Это он разлучил их.

Мэттью улыбнулся, залюбовавшись танцем. Несмотря на небольшое число участников и зрителей, актеры вкладывали душу в свою работу, и это притягивало взгляд. А еще Йонг Су по-прежнему держал его руку в своей и что-то воодушевленно рассказывал, и Мэттью действительно хотел, чтобы так было всегда.

«Чтобы Тони и братик простили меня».

На противоположном берегу реки, вдалеке от праздника, было прохладно и тихо. Темнота скрадывала движения, а доносившиеся с другого берега звуки ярмарки заглушали шаги. Тихая и спокойная река, сравнительно небольшая, но достаточно глубокая, слабо шелестела, неся свои воды к океану. Звезды отражались в ее темных водах, и казалось, будто вокруг нет ничего, кроме темноты и светящихся в ней огоньков.

Антонио и Ловино шли по берегу, не переговариваясь. Один был счастлив просто видеть своего любимого, а другому все еще было безумно стыдно. Он ходил на тренинги в клинику, и люди, пережившие то же, что и он, делились там историями своего исцеления. Многие плакали, потому что потеряли доверие родных, упустили любовь и сокрушались по поводу загубленной жизни. Сам Ловино предпочитал отмалчиваться, но с каждым следующим визитом все больше хотел покончить с этим. Женщина-психолог, проводящая с ним беседы по пятницам, говорила, что первый шаг к исцелению, помимо обращения к специалистам, — это разговор по душам с близкими людьми.

— Тони, — позвал он, надеясь, что Каррьедо не услышит.

Но он услышал и остановился, повернувшись к Ловино. Варгас уставился себе под ноги, чувствуя себя полнейшим идиотом. Говорить с Тони на эту тему совсем не хотелось, но Ловино знал, что это нужно прежде всего ему самому.

— Я хотел сказать… — он пытался подобрать слова, но все казалось таким неуместным, что пауза затянулась.

— Говори, Ловино, — с улыбкой подтолкнул его Тони. — Я приму все, что ты скажешь.

— Ты меня сбил, придурок! — тут же вспылил Ловино. — То есть нет. Извини, — это далось нелегко и казалось еще более неуместным. — Один раз к нам на тренинг приходила женщина. Она занималась этим почти три года, но не регулярно и мало, и только недавно бросила, потому что ее пятнадцатилетний сын погиб из-за передозировки. Муж ушел от нее, как только узнал про ее беременность, она растила сына одна, но ей было трудно. Никому не было дела до ребенка, он страдал от безответной любви, украл ее таблетки из тумбочки и умер.

Ловино замолчал, а Антонио не знал, что сказать. Варгас явно пытался донести до него какую-то свою мысль, только путался и волновался. Тони хотел подбодрить его, но никак не мог заставить себя сказать хоть слово — он хотел дать Ловино договорить.