Ваня помнил, как они проходили тут вместе с учениками и гидом, во время пешей экскурсии второго дня поездки. Они с Гилбертом настолько разговорились, что не слушали гида и практически не обращали внимания на учеников, а те то и дело бросали им замечания и колкости.

А вот здесь они отстали от группы и потерялись бы, если бы остальные не вернулись за ними. Тогда Ваня действительно волновался, потому что с ним был Гилберт, а он хотел произвести на него приятное впечатление, и растерялся настолько, что не смог сориентироваться во множестве улочек, которые они то и дело пересекали. Сейчас он мог вспоминать об этом с улыбкой, но тогда было настолько стыдно, что он мечтал провалиться под землю. А Гилберт смеялся и говорил, что великий он просто не мог заблудиться — это их группа и гид потерялись.

Отель узнал и Иван, многие связанные с ним воспоминания не имели отношения к Гилберту, но все равно приводили к тем, что были связаны с ним, и Ваня услужливо демонстрировал их новому хозяину своего тела.

Иван расплатился с таксистом, забрал свои вещи и прошел внутрь, хотя Ване и хотелось задержаться немного перед входом, чтобы поделиться еще парой ненужных воспоминаний. Внутри Ивана встретил вежливый консьерж, проводивший его к стойке регистрации. Сезон отпусков и летнего отдыха только начинался, так что для Ивана нашелся свободный номер, пусть и не с видом на океан, как тот, в котором жили Ваня и Гилберт, но тоже чистый и комфортный.

Как и планировал, Иван сразу спустился в местный ресторан. Цены, как он помнил, тут не кусались, да и порции были достаточно большими, чтобы утолить его голод. Ваня внутри него рванулся к одному из столиков, но Иван намеренно выбрал другой, зная, что тот связан с одним из воспоминаний о Гилберте.

Гил присвоил его себе, как только увидел, и милостиво позволил Ване присоединиться к нему. Они обсуждали вкусовые предпочтения, перебрасывались шутками, как старые друзья и зевали, потому что не спали половину ночи — сначала смотрели какой-то боевик по телевизору, а потом пили виски из горлышка одной и той же бутылки. Гилберт говорил, что на свете нет ничего лучше пива, а Ваня отвечал, что он просто не пробовал водки.

Иван сделал заказ, отгоняя воспоминания и стирая невольную улыбку. Он чувствовал, что Ваня отчего-то очень счастлив, и его эмоции частично передавались Ивану. Его подозрения, недовольство и горечь мешались с иррациональным теплом, исходившим от Вани, это сбивало его с толку, нервировало и выводило из себя. Как можно скорее покончив с ужином, Иван вылетел из отеля.

Вечерняя прохлада и запах соли и влаги с океана слегка отрезвили его. Он поглубже вдохнул приятный коктейль из ароматов и неспешно двинулся в сторону пляжа. Идти было недалеко, а разговор предстоял серьезный — Иван знал это, потому что Ваня готовил какой-то план, а, значит, ему предстоит снова бороться с ним.

Солнце почти село, розовое небо на горизонте постепенно сменялось темно-синим полотном с блестящими на нем искрами звезд. Иван снял обувь и босиком дошел по теплому песку до воды. Волны настойчиво лизали его ноги, стремясь утянуть в темные глубины океана.

— Итак? — он первым начал разговор, потому что Ваня молчал.

О том, что он все еще тут, свидетельствовали лишь чувства, которые точно не могли принадлежать Ивану. Смирение. Покой.

— Здесь, — тихо начал Ваня, — я понял, что хочу быть с Гилбертом.

Иван чувствовал и понимал это, потому что воспоминания Вани были открыты ему. Но сейчас это было произнесено вслух, признано официально и не подлежало сомнениям. Вот так вот просто закатное солнце и рокот океана открыли одному человеку глаза на другого.

— Здесь, — продолжил Ваня, — я хочу понять, что все кончено.

Вот оно что. Иван вновь почувствовал смирение Вани. Он знал, какая просьба сейчас прозвучит.

— Расскажи мне все, — озвучил его мысли Ваня. — Всю правду.

И Иван рассказал. Про первую измену с Элизабет и все остальные. Про Феликса — мальчишку-первогодку, по миловидности не уступавшего девчонке. Рассказал все, что знал, настолько подробно, насколько мог. Ваня слушал внимательно, не перебивал, не пытался защитить Гилберта. И верил каждому слову, потому что знал, что они правдивы. А Иван, в свою очередь, знал, что Ваня принимает эту правду — смиряется с ней.

Это был хороший план, самый лучший из всех, которые Ваня вообще мог придумать. Если Иван появился, потому что сам он не мог защитить себя от страха и боли, то принять эти чувства — значило покончить с Иваном.

Чувствуя, как возвращается контроль над телом, чувствуя руки и ноги, сердце, вкусы и запахи, Ваня горько усмехнулся своими настоящими губами. Почему он не пришел к этому раньше? Почему понадобилось причинять всем вокруг столько боли?

— Это природа человека, — теперь Ваня понял, как чувствовал себя Иван, разговаривая с ним. — На боль мы отвечаем болью, даже если не можем ранить так же глубоко, как ранили нас. Если нам плохо, мы хотим, чтобы все окружающие страдали вместе с нами. И очень долго и трудно приходит осознание того, что нам от этого становится только хуже.

— Хочешь сказать, мне нравилось насиловать Гилберта и избивать его? — Ваня удивленно вскинул брови, и на его лице возникло прежнее по-детски наивное выражение.

— Ну, ты же так меня и не остановил, — Иван пожал плечами, и Ваня с трудом удержался, чтобы не повторить этот жест.

— Но я же пытался! Я боролся с тобой, мне было больно видеть происходящее, — возмутился Ваня.

Иван тихо рассмеялся. Ему казалось, что он должен уже исчезнуть, слиться со своим родительским «я», но колокольчик внутри бил набат, и от этого ему становилось не по себе. Он не мог уйти. Гилберт был не единственной причиной его появления.

Иван резко заставил тело Брагинского развернуться.

Сердце пропустило удар, а затем забилось в несколько раз быстрее, норовя вырваться из груди. Напротив него стояла девушка с длинными светлыми волосами. На ней было пышное платье по колено, ее лицо скрывалось в тени, а на голове красовался бант. Но все это не имело значения, потому что в руках у девушки был нож. Ваня мог бы усомниться, но Иван знал, кто это.

Его ночной кошмар.

Он бросился прочь, толкнув девушку так, что та упала на песок, но уже через несколько метров он услышал позади шорох ее юбки и песка под ее ногами. Она бежала следом, почти бесшумная и незаметная, как тень.

Брагинский забежал в отель, отметив про себя, что девушка почти не отставала от него. Чуть отдышавшись, он подошел к стойке регистрации за ключами от номера. Девушка в холле так и не появилась, так что Брагинский смог взять себя в руки и оценить ситуацию. Он вышел на крыльцо, чтобы понять, будет ли она караулить его до утра, и увидел свою преследовательницу.

Она стояла на противоположной стороне улицы, так что он не слышал отдельных слов, но зато прекрасно слышал, что она кричала и страшно злилась. Другая девушка стояла перед ней, опустив голову, и, очевидно, пыталась оправдаться. Брагинский мог поклясться, что видел слезы на ее щеках. Он не стал дожидаться, пока его заметят, и вернулся обратно в отель.

Исчезнуть? Ха.

Измены Гилберта лишь сделали Ивана сильнее. Причина же его появления — куда страшнее.

__________

¹When dreams come true (англ.) — когда сбываются мечты, так же: когда сны становятся явью. Я не большой знаток английского языка и очень надеюсь, что не накосячил здесь в очередной раз, и эта фраза действительно может трактоваться двояко.

========== Действие восьмое. Явление VII. Огни минувшего ==========

Явление VII

Огни минувшего

— Альфред, тебе стоит поспешить, — Мэттью вежливо, но с нажимом поторопил Джонса, заглядывая в их общую комнату.

Сам Альфред в этот момент как раз пытался попасть ногой во вторую штанину, чистил зубы и старался выключить звук на настойчиво трезвонящем смартфоне. Он хотел улыбнуться Мэтту, но зубная щетка выпала у него изо рта, и вместо улыбки Ал раздосадованно выругался. Поднимать ее, тем не менее, он не стал — предпочел, наконец, надеть джинсы до конца.