Как бы то ни было, Гай выяснил, что Ловино уже довольно долгое время не посещал учебные занятия. Это немало напрягало всех его учителей, ибо близились итоговые экзамены, и, что было еще более странно, примерно столько же он не пользовался своим пропуском на территорию. То есть выходило, что Ловино, не сказав любимому дедушке ни слова, сбежал куда-то далеко и, очевидно, надолго.

Несмотря на то, что в любимчиках Ловино у Гая не числился, он был каким-никаким, а все-таки его внуком, и легкая тень беспокойства, спустя ночь серьезных размышлений в одиночестве, превратилась в панику. Потому что это был Ловино. Он и в тринадцать-то лет умудрился связаться с сицилийской мафией, бегал по мелким поручениям «боссов», а спустя какое-то время оказался в центре потасовки двух мафиозных кланов с участием кастетов, ножей и пистолетов, а также дядечек под два метра в ширину и высоту — те могли, как ему тогда показалось, просто случайно раздавить его, наступив, не глядя, — из которой Варгас едва выбрался живым и почти здоровым: пара царапин, синяков и ушибов, конечно, не в счет. Сейчас Ловино был, по итальянским меркам, уже совершеннолетним. И сейчас он мог выкинуть нечто куда более опасное, глупое и непредсказуемое, чем вступление в ряды каких-нибудь якудза.

Гай, на самом деле, даже не рассматривал этого варианта, не спрашивал у знакомых и ничего не выяснял. После того давешнего случая Ловино получил от родителей шикарную взбучку, с трудом смог сбежать от мафиози, для которых он оказался каким-то там источником информации, правда, не без помощи Гая, организовавшего ему и Феличиано переезд в Японию, и точно навсегда запомнил этот урок. Потому что Кассий долго читал ему нотации по этому поводу, расписывал в красках перспективы подобной жизни и даже угрожал — тем, что сдаст обратно в Италию или раскроет мафии его местоположение. Поэтому Гай точно знал: его проблемный внучок вляпался во что-то гораздо более абсурдное и опасное. А еще он знал: Феличиано выяснил, во что именно. Потому что иначе тот бы вел себя совершенно по-другому — как минимум рассказал обо всем ему, попросил помощи, совета или еще чего, как делал обычно, когда жаловался на Ловино.

— И почему же мой любимый внук не в мастерской? — заглянув в комнату братьев и обнаружив там сжавшегося в комок на кровати Феличиано, пророкотал Гай, нависая над ним.

— Дедушка Гай! — Варгас вскочил, спешно натягивая на лицо подобие былой улыбочки, и обнял Кассия.

— Давненько ты меня не навещал, — потрепав его по голове, осуждающе сказал Гай. — Думал, в мастерской занимаешься, новый шедевр создаешь, зашел — а тебя там нет и давно уже не было.

— Ве-е, — задумчиво протянул Феличиано, отстраняясь от Гая, — вдохновения нет.

Это было почти даже правдой: после того, что он увидел, что сделал, и что произошло, он и думать не мог о чем-то или ком-то, помимо Ловино. Они с Тони ведь пытались вызволить его, приходили туда, где видели в последний раз, стучались в двери, хотели проникнуть внутрь… да только следов Ловино, как и какой-то подпольной организации, не было. Как будто испарились они. Или не существовали никогда.

— И где же твое вдохновение, — Гай иронично подчеркнул интонациями это слово, бросив при этом выразительный взгляд на застеленную кровать Ловино, — шляется?

— Дедушка Гай! — немного осуждающе выпалил Феличиано, слегка покраснев. — Так ты, значит, беспокоишься о Ловино? — невинно поинтересовался он, глупо улыбаясь.

— Не переводи тему, Феличиано, — строго одернул его Гай, поймав мимолетное удивление в до странного ясных коньячных глазах.

— Что ты имеешь в виду, дедушка? — все еще глупо улыбаясь, Варгас чуть наклонил голову набок, отчего торчащая завитушка забавно дернулась, подобно пружинке, и приложил к губам указательный палец, изображая озадаченность.

— Не прикидывайся, — устало вздохнул Кассий. — Я знаю, что Ловино давным-давно не появлялся на территории «Кагами». Где он?

— Он…

Феличиано не любил врать. Не любил и не умел. Никому. А уж тем более — любимому дедушке, который провел с ним столько времени, что давно научился читать, как открытую книгу. Он мог примерять различные маски, отмалчиваться, пытаться скрыть правду — малознакомые люди могли купиться на это, но те, кто знал Варгаса хотя бы несколько недель, уже улавливали неискренность, если, конечно, хотели ее уловить. Поэтому он замялся, не зная, что сказать Гаю, ведь рассказать правду, основанную частично на домыслах, было бы равносильно предательству, а ложь будет тут же раскрыта.

— Я не знаю, — наконец, тихо выдохнул он, стараясь не смотреть дедушке в глаза.

— Так что же тогда не ищешь его? — прищурившись, поинтересовался тот.

— Мы… поссорились, — еще тише пробормотал Феличиано, опуская голову все ниже и ниже.

— Конечно, тебя именно это и остановило, — кивнул Гай. — Он запретил тебе рассказывать мне об этом?

— Нет! — слишком поспешно взвился Феличиано, не успев подумать, что за это можно было бы зацепиться. — Я просто… Я правда не знаю, где он сейчас.

Ну, ведь это же действительно было чистой правдой: он не знал, где держат его Ловино. И Гай видел, что это правда, но не мог поверить — все-таки Варгас действительно был слишком привязан к своему брату, чтобы вот так просто отпустить его.

— Хорошо, — тяжело вздохнув, кивнул Кассий. — Как знаешь. Главное, не запускай себя, ведь жизнь-то только начинается. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть этого засранца на место и вправить ему мозги, — он, ласково улыбнувшись, вновь потрепал Феличиано по рыжим волосам. — Ну, заходи как-нибудь на ужин.

Оставив его стоять посреди пустой комнаты, Гай, махнув на прощание рукой, вышел из блока, тихо прикрыв за собой дверь. Возможно, Феличиано действительно не знал, где находится Ловино, но ему точно были известны какие-то, видимо, малоприятные детали, которыми он не хотел или не мог поделиться даже со своим любимым дедушкой. И это заставляло Кассия задуматься о том, что нынешняя выходка Ловино вполне могла оказаться не просто безумной, а еще и противозаконной, реально опасной для жизни. И, если так, ему бы следовало немедленно вмешаться или как минимум просто отыскать Ловино.

— Уже вернулся? — на кухне горел свет и, заглянув туда, Гай обнаружил Экхарта в милом фартучке за плитой.

На огне что-то жарилось, разнося по блоку пряный аромат, от которого рот моментально наполнялся слюной. Кассий любил, когда Экхарт готовил для него: мало того, что это выглядело невероятно соблазнительно, так еще и было безумно вкусно.

— Недавно, — откликнулся Нольде, не отвлекаясь от готовки. — А ты где пропадал?

— Навещал внука, — отмахнулся Гай, обнимая его со спины. — А что, ревнуешь?

— Вот еще, — фыркнул Экхарт, тем не менее позволяя прижать себя к широкой груди. — И как поживает Феличиано? Он давно к нам не заглядывал. Что-то случилось?

— Ловино, что же еще, — устало вздохнул Гай, зарываясь носом в собранные в низкий хвост светлые волосы и вдыхая аромат шампуня, слабо раздающийся от них.

— Опять? — Нольде поморщился, выключая плиту и снимая с нее будущий ужин. — Что на этот раз?

— Он пропал, — Гаю пришлось выпустить его из объятий, но он не спешил садиться за стол. — Феличиано отмалчивается, так что я думаю выяснить все сам.

— Все так серьезно? — Экхарт повернулся к Кассию, внимательно впиваясь в него пронзительным взглядом. — Ты ведь сам решил не вмешиваться в их жизнь, они должны справляться со всем сами.

— Все именно так серьезно, — напряженно кивнул Гай. — Боюсь, придется поднять не самые приятные для меня связи, чтобы узнать подробности.

— Думаю, я могу помочь тебе, — поджав губы, сообщил Нольде.

— Экхарт? — Гай хитро улыбнулся, медленно приближаясь к нему. — Тебе же плевать на Ловино… неужели ты сделаешь что-то подобное ради меня? — понизив голос, томно прошептал он.

— Конечно, нет, — отмахнувшись, фыркнул Экхарт, все же незаметно краснея. — Просто его выходка может навредить репутации «Кагами», и я, как администратор, не могу допустить подобного.