Снег засыпал мир все сильнее. Он то медленно падал большими хлопьями, то кружил, превращая пространство в сплошную белую пелену. От него слипались ресницы. И небо было тусклым и серым. Оно нависало над сугробами, точно угрожая упасть, или разразиться еще большей бурей. В этой бело-серой мерзлой пустыне можно было заметить только одну фигуру. Это была молодая женщина. Ее черные волосы покрылись инеем. Она скорчившись дрожала от холода, сидя прямо на снегу. Ее глаза были закрыты, и можно было подумать, что она засыпает от мороза, если бы ее губы не шевелились так быстро, шепча никому неслышные здесь слова. В этой пустоте она была одна. Она была здесь так давно, что не помнила сколько уже прошло времени. Это было ее наказание. Здесь не было никаких перемен. И даже ночь не затрагивала эту обширную поляну.

За поляной на много миль простирался лес. Такой же замерший и пустой, как мерзлота, которую он окружал. Но через несколько часов ходьбы снег переставал идти в нем все время. Попадались животные и неприхотливые птицы. А еще через некоторое расстояние становилась заметной смена времен года. Глубоко в лесу располагалось несколько поселений. Женщину, что замерзала в снегу, самые старые из жителей хорошо знали. А те кто не знал, постоянно слышал о ней. Она была колдуньей. Наводившей страх на всю округу.

Говоря о ней, жители крестились.

- Она ведьма, - говорили одни.

- Она проклята, - говорили другие.

- Она живой призрак, - отзывались третьи.

Никто не мог, или не хотел поведать ее историю. Но все угрюмо, в один голос говорили, что она принесла много зла деревне, что если бы не она, они бы процветали, а не были отрезаны от мира. Большинство говоривших о ней испытывали ненависть и злобу, и лишь несколько старейшин проявляли сочувствие, но не слишком рьяно, боясь гнева односельчан.

А дети слагали о ней страшные истории. И придумывали игры, главным правилом которых было проявить свою храбрость, заходя как можно дальше в лес. Они заходили в него все вместе, затаив дыханье, подавляя желанье взяться за руки и рассказывая в это время одну из своих страшилок. Потом самые слабые останавливались, один за другим, испугавшись ледяного ветра, скрипа деревьев, крика филина... Остальные, немногие, успевали отойти на несколько миль от поселенья и останавливались под гнетом холода, так как одеты были по погоде своей долины, а не промерзшего леса, и боясь уже не криков животных, а пугающей тишины.

Лишь двое осмеливались зайти еще дальше. И каждый мечтал скорее сбежать в деревню, но боялся уступить другому. Они были закадычными друзьями, но знали, что того кто отступит первым задразнят, несмотря на то что многие отступали еще раньше. В конце концов они всегда долго смотрели друг другу в глаза и только после этого, прочитав мысли другого, одновременно со всех ног устремлялись назад. И только выбежав из леса переводили дыханье. А через несколько дней все повторялось. Сколько бы родители их не ругали:

- Вы навлечете на нас беду!

- Однажды ведьма поймает вас и зачарует, или превратит во что-либо.

Ходили слухи, что деревья в лесу, во многом люди, перешедшие границу.

- Бойтесь заблудиться и попасть в ее владенья.

А в лесу пропадал не один человек в год. Но дети боялись только струсить раньше другого. И каждый раз заходили все дальше и дальше.

Вьюга завывала нещадно. Глаза слипались от налипшего снега. Небо стремилось поглотить сухие деревья. Но они все шли и шли. Им казалось, что лес просит их остаться.

- Все, идем назад!

- Трус!

- Ты сам трус, только еще и без мозгов.

- Я же говорю - трус.

- Ах так? Вот, смотри! - кровь прихлынула Берену к лицу, и он, забыв обо всем кроме оскорбления от товарища, кинулся бежать вперед. - Видишь? - он понял, что ответа нет только пробежав еще несколько метров. Вокруг бушевала метель. - Арк! - но ничего не было видно дальше вытянутой руки.

Как он оказался здесь? Почему Арка не видно и не слышно? Он убежал не так уж далеко. А сейчас вертелся не зная что делать. И уши забивала тишина.

- Помогите! - он кричал так громко как мог. Забыв о том, что его будут дразнить, о том как посмотрят на него приятели, услышав этот крик. -Помогите! - он боялся двинуться с места, полагая что стоит ему сделать шаг, и он исчезнет навсегда: неважно, нападет на него чудовище, засыплет снег, или свершится худшее и появится колдунья. Он почувствовал, как холод колет ему каждый кусочек тела, и слезы защипали глаза. А что если он больше не увидит маму? И папу, и сестренок... Он уже представлял, как они будут искать его, как будет плакать мама, и спрашивать где он Лили и Вероника...А потом они его забудут и будут справлять без него Рождество и день летнего солнцестояния, и другие праздники.

Он шмыгнул носом, уже не находя в себе сил кричать. Вдруг он услышал что-то вроде тихого свиста. Этот свист был в ветре. И ему казалось, вот-вот он начнет различать в нем отдельные слова. Мальчик замер от страха. Хоть бы крикнула какая-нибудь птица, или животное сломало ветку. Он был бы рад сейчас даже волчьему вою... разумеется где-нибудь далеко. Но был только ветер...только метель...И стон...Берен заледенел от ужаса. Ему показалось в белизне снега появилась темная фигура.

Фигура двигалась. И снег расступался перед ней. Стон повторился. Берен затаил дыхание. Дак вот какой он - леденящий душу страх. Ему показалось, что чары уже действуют на него превращая из мальчика в дерево, потому что он не мог пошевелить и пальцем, хотя очень хотел бежать куда глаза глядят. Ведьма была в черном платье, длинные черные волосы ее были спутаны и закрывали лицо. Но были видны остекленевшие глаза, белая кожа с синими жилками.

-Кто здесь? - стоном прозвучал ее голос. Она была всего в трех метрах от него. - Кто здесь? - еще ближе, не далее метра.

Берен все еще не шевелился, но сделал первый пробный вздох. Она не видела его и не слышала. Только чувствовала. И сколько тоски и просьбы было в ее двух словах. Так Лили звала по ночам маму, если та, пока девочка не уснула, отходила от ее кроватки: со страхом, что та не вернется, с надеждой, что та вот вот появится. И с отчаянием. Ветка хрустнула у мальчика под ногой.

-Эльза! Эльза! - она поворачивала голову из стороны в сторону. Слезинки застыли на ее щеках. Она сделала пару шагов и чуть не упала, споткнувшись о сухой ствол дерева. - Милая, я жду тебя. - вся ее фигурка покачнулась, и она осела, ободрав должно быть спину о кору дуба.

Берен непроизвольно шмыгнул носом. Потом осознанно шевельнул одним пальцем, затем другим. Он поежился и обхватил себя руками.

- Элли! - ведьма снова застонала и деревья вторили ей воем. Берену захотелось исчезнуть. Но потом...нагибаясь от порывов ветра, он сделал один шаг... к ведьме:

-Вы точно та страшная колдунья? - ему вдруг пришло в голову, что это какая-то девочка, на которую ведьма наложила чары. Уж очень беззащитной она выглядела.

Женщина моргнула: точно далекий далекий голос донесся вдруг до нее через вьюгу. Берен с бьющимся сердцем шагнул поближе.

-Ты Эмма? ...Розлин?..Лара? - он перебирал имена девочек, которые пропали здесь. Кого-то он знал, о ком-то только слышал, одни пропали совсем недавно, другие давно сгинули в лесу. На последнем имени женщина посмотрела на него. Ее стеклянные глаза оказались полны слез. Вдруг она протянула к нему руку. Мальчик замер. Зря он подошел!

Теперь, стоя так близко, он осознал: нет, это ни одна из пропавших, это ОНА - ведьма, которая съедает детей и превращает взрослых в разростающийся мерзлый лес. Он не осмелился сделать и вдох. Сейчас она дотронется до него, и он навсегда покроется корой, а ноги врастут в землю. И он будет мерзнуть здесь вечно. Эта участь, остаться здесь навсегда среди холода, одному без родных, забывая все, так ужаснула его, что он попытался сопротивляться: убежать, закричать. Но рука, судорожно отдернувшаяся от него, была теплой и мягкой. Женщина закрыла уши и закричала. Снег закружил со всех сторон. Мальчик сделал два прыжка в сторону. Но что-то держало его здесь. Не страх, не колдовство и не мороз. Он не знал, что взрослые зовут это состраданием. Он был совсем не глуп, он понимал, что если бы колдунья хотела ему зла, она бы уже причинила его. Страх успокаивался, уступая место отваге и любопытству.