Мать усмехнулась:

- Экий сорванец! Мал ты еще о девках думать!

Он послушно лег. Но краешком глаза успел заметить, как мертвой громадиной возвышается в окне за летними полями неприступный, застывший лес. Как кружат над ним снежинки и свинцовое небо покрывает вершины столетних елей. Точно не начиналась там весна, точно не ступала туда безнаказанно нога человека. Мать перехватила его взгляд:

- Проклятая ведьма! Такую вьюгу напустила! Счастье, что твой отец насилу выбрался с тобой на руках. Остальные все насмерть замерзли. По всей деревне сейчас горе, у одних нас - радость. Тяжко теперь нам будет здесь.

Берен сомкнул веки. Отвернулся. Так им и надо! Но ведь это грех, грех так думать! Легкое прикосновение, похожее на дуновение ветерка шевельнуло его волосы. Он открыл глаза. В окне прямо перед ним стояла девушка прекрасная как свет дня. Она улыбалась ему печально и нежно:

- Твое доброе сердце чуть не сняло страшное проклятье. Но одного твоего сердечка мало.

-Ты - Эльза! - услышал он собственный голос.

Она кивнула:

- Не грусти о моей сестре. С ней теперь все хорошо. Веками я не могла дозваться ее, так плотно окутывала ее людская жестокость, приговорившая ее к одинокому заточению в вечном холоде, не давая покоя, обрекая на забвенье, но не давая уйти своим страхом и ненавистью. Спасибо, что расколдовал ее.

Берен понурил голову, вспоминая бойню? жертвоприношение? в лесу:

- Я ничего не смог. Ничего не сделал.

Эльза погладила его по голове, точно их не разделяло окно:

- Ты сделал главное: дал ей поверить в доброту и смелость. Ты отогрел ее сердце и дал надежду, разрушившую путы удерживающие ее в лесу, - она ближе наклонилась к мальчику. - Не бойся. Они не причинили ей вреда. Она освободилась раньше.

- Но...- он вспомнил слова матери о погибших. - Кто напустил вьюгу? Ты?

- Нет. Когда-то этот лес был прекрасен. Я любила в нем гулять. Но однажды ночью поскользнулась и упала в воду. И была слишком слаба чтобы выбраться. Люди обвинили в моей пропаже сестру. Они загнали ее туда, где она хотела, чтобы нашли мое тело. Они хотели чтобы она жила там вечно. Когда началась зима, они злорадствовали, что она там одна замерзает, и хотели чтобы она мучилась как можно дольше и сильнее. Они так этого хотели, что весна не пришла в лес. Зимний холод их душ опутал его, заточив в нем мою сестру, но все отзывается и они не могли больше попасть туда и выйти наружу. И чем больше они терялись там, замерзая, тем сильнее становились их страх и ненависть. Чем сильнее становились их страх и ненависть, тем больше крепли порожденные ими чары. Твоя доброта чуть не разрушила чары. Но твои спасители были жестоки. Жажда освободиться от страха убийством затмила в них желание помочь ребенку. Их ярость, что не смогли отомстить колдунье, вызвала бурю. Держи, - она вложила в руку Берена предмет до колкости реальный. Он посмотрел на свою ладонь, то была заколка, скалывающая плащ Женевьев. - Уезжайте отсюда. Ты и твоя семья, твои предки и потомки, всегда смогут пройти через лес. Но пусть не берут туда никого больше, любого кто еще войдет туда: взрослого ли, ребенка ли, виновного или безвинного поглотят силы ненависти и безысходности. Прощай, Берен. - она по-сестрински поцеловала его в лоб.- Продай булавку, если будет нужда. Она очень ценная. Но пока она с тобой, как оберег защитит она тебя от всех козней, от всех бед, от людской зависти и злобы.

Видение исчезло. Точно приснилось. Только булавка в руке говорила о реальности происшедшего разговора. Берен до боли сжал ее. До крови поранив кожу, он пообещал себе, что никогда не забудет он историю прекрасной Эльзы и стойкой Женевьев.

Мальчишки, с которыми он играл, обходили его стороной, взрослые недобро косились, про себя навлекая на его голову все возможные неприятности за то, что, пойдя спасать его, который лишь стал последней каплей, сгинули их родные.

Через неделю семья Берена отправилась через лес. Чудом упертый обычно отец быстро согласился перейти неприступную чащу и начать жизнь заново в другом месте. Под неприветливыми взглядами они скрылись в таинственном лесу. Километр за километром они продвигались вперед. И на пятый день вышли по другую сторону. Еще немного дальше... Туда, где люди не слышали о страшной злой колдунье, где не верили в ворожбу, но и никого не проклинали. Как травинки в стогу сена растворились они среди обитателей тех мест, забыв со временем былой страх. И только Берен помнил... и передал своим внукам из уст в уста.

А за глухой дорогой и милями полного жизни леса по-прежнему стоял замерший, полный одиночества и молчания бор. Все также никогда не освещало его солнце, и снег медленно падал в любое время года, не выпуская уже из своих объятий того, кто осмеливался заглянуть вглубь. И все также пропадали люди. И все также с проклятиями говорили о ведьме...