Литмир - Электронная Библиотека

Губы у Светки приоткрылись, она часто-часто хлопала длинными ресницами.

Генка смотрел на нее счастливыми глазами.

- Послушай, - вдруг спросила Светка. - Тебе на жалко?

- Чего там! Захочу - еще достану!

- Тогда я возьму еще про войну. И вот эти серебряные, ладно?

- Бери!

Светка завернула марки в газету.

- Ну, я пошла...

И взглянула на Усова. Генка стоял посреди комнаты и не отрываясь глядел на Светку. Глядел - и глаза его сияли.

- Я пошла, - повторила она.

- Посиди еще... Хочешь, чай будем пить? - очнулся Генка.

- Чай? Да мне попадет! Уже почти что ночь... Пока!

Она погладила его по голове, как всегда делала ее мать, уходя ни работу, и выскользнула за дверь.

Все марки, кроме флоры и фауны, Усов принес утром в класс и просто выложил на парте.

Произошла небольшая свалка. Несколько марок порвали.

- Подумаешь, я и сам соберу! - сказал Мишка. - Беспорядок только устраивают.

И в толкучку не полез. Генка стоял в стороне и блаженно улыбался, видя, как из-под его парты вылезают коллекционеры, крепко прижимая к груди марки. За этим занятием застала свой чудесный класс Алла Борисовна.

Весь урок и следующий тоже в классе шел энергичный обмен. Тот, кто схватил ненужные марки, менял теперь у других на те, которые требовались.

- Осел ты! - ласково сказал Гарик Сонкин Усову. - Самый настоящий, с длинными ушами. Ты бы мог знаешь сколько выменять на эти марки? А ты выбросил.

- Не выбросил, а отдал, - заметил Усов. - Буду еще мелочиться! Что я, Плюшкин какой-нибудь?

- Да у Генки, знаешь, сколько марок? - вмешалась Мельникова. - Он себе и так собрал - будь здоров!

Сонкин задумался и ничего не возразил. Всеобщий азарт его не задел.

До выставки оставался всего один день. Все должны были расклеить свои марки на большие листы бумаги и принести в школу.

- Кто не расклеил, завтра - последний срок! - обходил и предупреждал всех Гаврилов.

Листы разложили на полу, и Мишка отгонял любопытных, чтобы не наступили.

- А твои где? - спросил он Усова.

Тот показал коробку.

- Разве у тебя тоже фауна и флора? - удивился Гаврилов.

- Нет, - ответил Генка. - У меня флора и фауна.

Оказывается, никто не собирал флору и фауну, кроме Мишки и Усова.

- Это же нечестно, понял? - Мишка увидел, что у Гены марок намного больше. - Надо самому собирать, а нахватать сразу я, знаешь, сколько могу, если схожу к отцу?

- Пойди, - согласился Усов.

- Так ведь их отмачивать надо, лучше готовые купить.

- Купи, - снова согласился Генка.

Тут начали марки вывешивать. Мишка повесил, и у него оказалось совсем мало. Усов вспомнил, как вырезал марки у тети Юли. Только теперь до него дошло, что директор завода и есть сам Мишкин отец. Как-то нехорошо получилось. Ведь, правда, Мишка мог сходить на завод, и это были бы его марки. На конвертах же написано: "Директору завода Гаврилову И.Я.".

- Знаешь, что? - сказал вдруг Усов. - Мне премию все равно не дадут.

- Почему не дадут? - спросил Мишка.

Он кнопками прикреплял листы с марками.

- Ну, все будут смеяться: двоечник, а марки собирает... Не буду я в этой выставке участвовать. Бери мои марки!

- Ты это серьезно? - удивился Мишка. - Не шутишь?

Вместо ответа Усов протянул ему коробку с флорой и фауной. Миша пожал плечами, спрятал коробку в портфель и ушел домой.

Дома Усов вспомнил, что хотел написать письмо матери. Но чего ж теперь писать про марки, когда их нету?

Назавтра в классе прибавилось несколько огромных листов с наклеенными марками и надписью сверху: "Фауна и флора Гаврилова М.".

Из всех классов ходили смотреть выставку, и все замечали Мишкину коллекцию. Она была виднее всех, и в ней было больше всего марок. Даже вожатая гордо сказала:

- Растут ребята. У многих хорошие коллекции, а у Гаврилова флора и фауна лучше всех. Берите, ребята, все, как один, пример с Гаврилова.

Мишка получил премию: статуэтку - чугунный полководец Чапаев с саблей на скачущем коне. Он аккуратно завернул Чапаева в газету, положил в сумку, и все Гаврилову хлопали. А про Усова как-то забыли. Если и вспоминали, то с обидой: одним дал больше марок, другим - меньше. Раз уж ходил марки вырезать, мог бы взять и побольше.

МЕЧЕНЫЙ ЛЕЩ

Всю ночь кто-то шаркал босыми ногами, и бабушка встала. Приоткрыла дверь в коридор - на кухне горел свет. Она еще больше удивилась и испугалась. За столом, растопырив пятерню и держа на ней блюдце, сидел Генка Усов в одних трусах и пил чай, доставая вишневое варенье из банки столовой ложкой.

Увидев бабушку, Усов встал, закрыл банку с вареньем крышкой, поставил в шкаф. Сел, продолжая пить чай без варенья, как ни в чем не бывало.

- Что с тобой? - спросила бабушка. - Нормальные люди спят.

- Мне рыбу ловить. Видишь, светает?

- Рыбу... У него переэкзаменовка, а он рыбу... Все матери напишу!

Бабушка вздохнула, легла, долго ворочалась, не могла уснуть.

Усов допил чай, спокойно натянул штаны и, не возражая, выскользнул из парадного, держа в руке бидон и удочку. Пересек двор и остановился у подворотни нового дома.

Два окна над самой подворотней - Гарика Сонкина. Самое лучшее свистнуть, но свистнуть Усов стеснялся. Вдруг проснется его мать Алла Борисовна? Все-таки училка.

Усов стоял и не то, чтобы свистел, а подсвистывал. Так, слегка, и нельзя было догадаться, то ли он действительно свистит Сонкину, то ли просто так стоит, задумавшись...

С тех пор, как начались каникулы, Усов с Сонкиным ездят на озеро. И каждый день на берегу, сидя на обрыве, смотрят, как Тимофеич, небольшого роста небритый мужичок в резиновых сапогах, пыхтя, вытаскивает из тины бредень, выбирает из него рыбешку, складывает в бидон, извлекает из кармана четвертинку водки и сверток, пьет, закусывает, а потом подходит к ребятам. Тимофеич живет в одном дворе с Генкой и Сонкиным, днем где-то пропадает, а по вечерам стучит в "козла".

- Это что же у вас, - замечает вдруг он, - одна удочка на двоих? Снасть я те дам! Любую рыбу возьмет! Вот там, в затончике, говорят, сом живет большой.

- Где?

- А вон слева. Хитрый такой. Говорит: просто так не дамся!

- Кому говорит?

- Кому, кому! Известно кому - рыбакам. А здесь мое местечко. Я его, как говорится, облюбовал.

Смотав амуницию, Тимофеич берет бидон и поднимается кривой тропинкой в гору.

- Знаешь, почему у нас не ловится? - сказал Сонкин, когда вчера они налегке возвращались домой. - Тимофеич всю рыбу бреднем забирает, а остальную распугивает. Мы приходим - пусто. Давай завтра придем раньше его. Нам бы хоть маленькую поймать.

- Вставать надо рано, - скис Усов.

- Да ты не спи совсем, пей крепкий чай ночью - и не проспишь.

- А с вареньем не лучше?

- Может, лучше, - сказал Сонкин, - я и так могу не спать, сколько хочу. Читать буду...

И вот теперь Усов ждал у подворотни Сонкина, а Сонкин не появлялся. Генке надоело без толку посвистывать, и он крикнул. В окне показалось заспанное лицо Сонкина. Он радостно замахал руками, не то потягиваясь, не то делая зарядку, а потом сошел вниз, важно неся перед собой на ладони банку с мотылем и в другой руке книжку.

Пустой автобус только выкатил из парка. Он был весь мокрый и снаружи, и внутри. В автобусе Сонкин вспомнил, что очки забыл дома. Книжку взял, а очки забыл.

На озере никого. И самого озера не было, его застилал тихий туман. Он цеплялся по кустам, по траве и исчезал на берегу.

Усов поежился, снял ботинки. Он отломил и воткнул рогульку, налил в бидон воды, аккуратно расстелил собственную куртку, чтобы удобно было сидеть.

Возле удочки решили дежурить по очереди. Один поймает рыбу, идет отдыхать - садится другой. Бросили орел-решку: кому сидеть первым. Выпало Усову. Гена сидел долго, смотрел на поплавок, смотрел, смотрел и задремал. Вместо поплавка поплыла перед ним чашка с недопитым чаем, пошли от нее круги по воде. Со дна всплыла банка варенья, которую бабушка прятала. Задремав, Усов сполз по скользкой траве с откоса и чуть не плюхнулся в воду. Зацепился за куст.

13
{"b":"59945","o":1}