Она набросила “Бурю”, дополняя ею “Огненный шторм” Андерса, глядя, как Мерриль копирует ее действия. Три сильных заклинания на площадь, и все без толку, как будто храмовники и маги прятались по всем закуткам Рваного берега, так много их было. Хоук отступила, разворачивая “Огненный шторм”, с сожалением глядя, как сгорают хорошие начинания. Как там сказал Керан? Шесть лет Траск объединял магов и храмовников, и вот все сгорело в огне ошибок и мести. Одно неосторожное слово…
Как жаль. Она испытывала только горечь. Хоук вздрогнула, когда по щеке скользнуло что-то обжигающее, Мариан дернула рукой вверх, желая коснуться следа, и в этот миг за спиной застонали, она резко обернулась, не донеся руку до лица. На землю заваливался охотник. Айнон отряхнул кинжал и шагнул назад, отступая к центру площадки. Этот храмовник был последним. Мариан потерла щеку и зашипела от боли. Ей повезло, что нож охотника оцарапал ей щеку, а не перерезал горло. Хоук моргнула, не зная, стоит ли благодарить Айнона, ведь все же он мог позволить храмовнику убить ее, а затем сказать, что не успел.
Покуда Хоук глупо моргала, разбираясь в его мотивах, Айнон склонился над Фенрисом. Он не был без сознания и не был одурманен, и все же что-то сковывало его. Айнон протянул руку, касаясь лба Фенриса. Магия крови всегда требовала крови для наложения заклятий и для их снятия, но Голос знал и другой способ рассеять эти узы…
Фенрис вздрогнул и резко сел, через миг уже вставая. Он выглядел расстроенно и растерянно, оглядывая площадку, заваленную телами храмовников и магов, и глядя в обеспокоенные лица Хоук и компании.
- Как я мог допустить, - он недоуменно моргнул, - чтобы меня похитили! Я… - договорить он не успел, Айнон шагнул вперед, без колебаний притягивая в Фенриса в объятья, не замечая, что его самого сотрясает мелкая лихорадочная дрожь. - Айнон? - неприкрытое волнение в голосе Фенриса, заметившего, как дрожит в его руках сдержанный полуэльф, внезапно отрезвило его. Он расплел руки и шагнул назад.
- Хорошо, что ты цел, - Айнон наскоро его оглядел и, видимо, удовлетворившись увиденным, обернулся к Хоук. - Остальное - ваши проблемы. Нам на сегодня хватит.
Айнон сжал руку несопротивляющегося Фенриса и зашагал прочь с площадки, не замечая, как на лице Хоук возникло счастливое облегчение.
- Слава Создателю, мы уж как-нибудь сами… - Мариан закатила глаза и блаженно улыбнулась. - Можете быть пару дней свободны… - крикнула она им вслед.
До поместья в Киркволле тевинтерцы шли молча. Ошеломленный Фенрис приходил в себя, пытаясь понять, как такое случилось, что его похитили, и пытаясь переварить понимание, что его похищение, похоже, толкнуло Айнона на грань. Он все никак не мог избавиться от воспоминания, как мелко дрожало тело обнимающего его Айнона. Понимание этого шокировало его куда больше, чем то, что кто-то посчитал его достаточно ценным, чтобы использовать для манипуляцией Хоук. Полуэльф решительно, толкнул двери поместья, терпеливо пропуская его вперед, а затем почти пинком эту дверь закрыл.
Фенрис сдавленно охнул, когда Айнон схватил его за плечо и со всей силы впечатал спиной в стену около двери, выбивая из легких воздух. В следующее мгновение твердое колено решительно раздвинуло его бедра, а руки оказались пришпилены к стене, совсем как тогда, на Сегероне, в их первую встречу.
- Ты напугал меня, - Айнон смотрел на него почти безумными глазами.
- Аи… - Фенрис был больше чем просто ошеломлен, он не мог представить, что могло настолько испугать мужчину. В голубых глазах плескались отголоски недавнего страха, беспокойства и почти невыносимой боли.
- Когда я понял, что они схватили тебя… Я… Когда я подумал… - он часто-часто заморгал. И Фенрис испугался, что Айнон собирается заплакать, этого бы он не вынес. - Не делай так больше. Если с тобой что-то случится… - Айнон зажмурился, борясь с болью и тошнотой. - Ты - мой смысл, - он распахнул глаза, внимательно вглядываясь в зеленые. - Якорь моего разума…
Его слова казались лепетом сумасшедшего.
- Что…
Айнон не дал ему договорить, заткнув поцелуем, впиваясь в его рот совсем не нежным поцелуем, почти прокусывая губу. Нечто внутри него не желало быть заботливым и ласковым, оно хотелось удостовериться, что все в порядке, что все вернулось на свои места, что Их Волчок там, где и должен быть. Айнон прервал поцелуй и чуть прикусил подбородок, осторожно царапая зубами лириумные клейма и заставляя Фенриса запрокинуть голову, тут же сжимая зубами дернувшийся кадык, по-звериному наслаждаясь мгновением абсолютной власти. Они должны убедиться в этом прямо сейчас.
Стена - это хорошо, но правильная горизонтальная поверхность еще лучше. Он сжал запястье Фенриса, стараясь сильно не тревожить клейма, и решительно направился в спальню. Лестница, в общем-то, тоже была подходящей поверхностью, но Айнон решительно отбросил столь соблазнительное предложение голоса, щелкая замком на двери. Все же Хоук на пороге спальни в пять утра - не самый веселый подарок. Как и в любое другое время.
Фенрис потянулся к ремням своих доспехов. Стоило Айнону сжать зубы на его горле, и все слова протеста в миг испарились из его головы, оставив лишь иссушающий жар, от которого во рту мгновенно пересохло. Все его тело горело, желая… впрочем, сейчас он все получит. Он нетерпеливо облизал губы, алчно следя, как Айнон, в глазах которого не было ни проблеска осознанности, лишь обжигающее желание, рванул застежки своей мантии, с какой-то звериной жадностью следя за его собственными руками, ловко распутывающими ремни нагрудника. Похоже, они оба желали немедленного подтверждения, что все закончилось. Перед глазами заплясали цветные круги.
Когда изящные, испещренные лириумом руки потянулись к завязкам штанов, смысл спорить с голосом в голове испарился сам собой. Он забыл, почему вообще должен с ним спорить, и решительно шагнул вперед, толкая эльфа на кровать, к демонам все, и дернул шнуровку, помогая своему сокровищу выпутаться из остатков одежды. Он наклонился ниже, алчно облизывая и прикусывая тазовую косточку, вырывая стон, что обжег его огнем. Айнон застонал следом, жадно вдыхая тяжелый, мускусный запах. Он любил его, как и солоноватый вкус кожи Фенриса, чуть отдающий жгучей, пряной горчинкой впаянного в нее лириума.
Штаны улетели в дальний угол, туда же отправилась и одежда Айнона. Он хищно оглядел распластанного под ним, тяжело дышащего эльфа. Где-то на задворках сознания рыкнуло: “Мое”. “Наше”, - согласился Айнон, наклоняясь к Фенрису и впиваясь в его рот жадным поцелуем. Пальцы требовательно прошлись по его груди и бокам, вырывая стон, в котором смешались боль и удовольствие. Сладость и горечь. Как вкус его кожи. Айнон оторвался от губ и, оперевшись на руки, скользнул ниже, вдоль лириумного узора, кусая и вылизывая каждый аппетитный кусочек горячей кожи.
И каждый кусочек был для него аппетитным, пока он не наткнулся на горошину соска. Айнон удовлетворенно мурлыкнул и прикусил, чувствительно сжимая зубы и вырывая вскрик, он тут же с урчанием принялся зализывать укус, а затем нетерпеливо скользнул ниже. Вырисовывая языком узоры на вздрагивающем животе, пересекая чувствительные клейма, надавливая на их края и обжигая дыханием влажную кожу. Фенрис стонал, вскрикивал и требовательно рычал, прекрасной музыкой издаваемых звуков сводя Айнона с ума. Впрочем, оставалось там немного. Они оба уже давно потерялись в лихорадочном желании. Мужчина скользнул ниже, с удовольствием рассматривая доказательство того, что Фенрис желает его так же сильно, как и он его.
Айнон мимолетно мазнул шальным взглядом по лицу любовника и опустил ресницы, прикрывая глаза. Он высунул язык и с тягучим наслаждением, садистски медленно прошелся вверх от основания члена, вдоль вздутых вен, скользнул по головке, твердо проходясь по щелке и вырывая невнятный стон. Фенрис непроизвольно дернул бедрами и протянул ладонь, зарываясь в длинные волосы мужчины, сгребая их, почти наматывая на кулак, вырывая этим болезненный стон, и надавил на голову, заставляя Айнона взять его член в рот, толкаясь, насколько позволяла поза, глубже. Совсем позабыв, что обещал сам себе подобного не повторять.
