Собираюсь выдать все свои секреты.
В этот раз не надо еще одной совершенной реплики,
И плевать, что критики никогда не выстроятся в очередь…
Я собираюсь выдать все свои секреты…
Так скажи, что ты хочешь услышать,
Что-то, как в те годы…
Устав от всей фальши,
Собираюсь выдать все свои секреты.
В этот раз не надо еще одной совершенной реплики,
И плевать, что критики никогда не выстроятся в очередь…
Я собираюсь выдать все свои секреты…
***
— Ты только посмотри на нее, Джим, — не сводя глаз с девочки, сказала Лили. — Она совсем взрослая.
— И красавица! Вся в тебя, — ответил Джеймс.
Они наблюдали за ней с самого ее прибытия. Вот она первая садится на табурет для распределения, вот она уже знакомится со всеми, смеется и что-то рассказывает, а теперь идет к преподавательскому столу, суровая и резкая. Недолгий разговор с наставницей, и вот она уже на всех парах несется обратно к столу и возвращается с микрофоном в руках. Сейчас она села на каменный пол в нескольких шагах от них — ее можно хорошо рассмотреть. Длинные рыжие волосы, большие зеленые глаза, открытое лицо. Когда заиграла музыка, она посмотрела на парня и стала раскачиваться в такт песни, тихо подпевая. Когда песня закончилась, она взяла микрофон и постучала по нему пальцем — работает. Посмотрев на каждого из преподавателей, она задержалась на Лили. Она смотрела с такой нежностью на своего ребенка, что Лиз не удержалась и улыбнулась во весь рот. Женщина улыбнулась в ответ.
Лиз встала и подошла к тому месту, где только что пел Адам. Парень занял ее место. Девочка стояла боком к залу. Так, чтобы в камеру попала лишь она одна. Миссис Смит стояла с камерой напротив. Обхватив покрепче микрофон, Лиз закрыла глаза и приготовилась. Заиграла музыка и ее голос зазвучал, отталкиваясь от стен и заполняя все пространство.
Закрыты двери.
Закрыт весь мир.
Все битвы ушли из раненого сердца.
На ту сторону, где
Сны и тени играют,
Словно дают перевести дух уставшим беженцам.
Позови человека,
Который изменит любовь,
Он исцелит мир сердец,
Нуждающихся в заботе.
Он зажжет свет,
Когда ты не сможешь понять, что делать дальше.
Позови его.
Он будет нужен тебе.
Я закрываю глаза.
Я помню тот момент, когда
Твоя прекрасная любовь заполнила эту комнату
Я плачу,
Но это не поможет вернуть его.
Если только упадет одинокая звезда…
Позови человека,
Который изменит любовь,
Он исцелит мир сердец,
Нуждающихся в заботе.
Он зажжет свет,
Когда ты не сможешь понять, что делать дальше.
Позови человека.
Он будет нужен тебе.
Он нужен в хаосе и неразберихе,
От равнин до городов.
Нужен там, где гордые, ходящие по проводу, готовы упасть.
Позови человека,
Который изменит любовь,
Может быть он сможет исцелить твое разбитое сердце,
Зажжет свет,
Сейчас, когда будущее неясно,
Позови человека.
Он нужен здесь.
Позови человека.
Он нужен здесь.
Он нужен здесь.
Он нужен здесь.
Позови человека.
Он нужен здесь,
Здесь и сейчас.
Лиз всегда старалась не просто произнести слова, но рассказать историю. Она часто пела с закрытыми глазами, много жестикулировала, старалась передать эмоции голосом, глазами. С самых первых аккордов она заставила зал обратиться вслух. Для них это выглядело слегка комично: девочка держала у рта какую-то палку и пела для женщины, стоявшей напротив и державшей перед собой маленькую коробочку. Но Лиз было все равно. Сейчас существовали только она и песня. Девочка пела так, словно в последний раз довелось это делать. В ее воображении был целый зал, внимающих ей зрителей. С такой страстью, напором звучал голос Лиз, а когда затих, эхо последних слов еще мгновение отражалось от стен. А затем…
Тишина. Открыв глаза, она первым делам спросила:
— Ну как?
— Если они откажутся от твоей версии, я посчитаю их глухими ослами, — произнес Адам, стоя за спиной миссис Смит.
Женщина недовольно фыркнула, а Лиз рассмеялась.
— Что бы они сказали, услышав твои слова? — выключая микрофон, спросила девочка.
— Подожди, может, ты споешь еще одну песню? — встрепенулась миссис Смит.
— Какую? — спросила Лиз, чувствуя неладное.
— Lʼoubli. Мне сказали, ты закончила текст еще неделю назад.
— Адам! — воскликнула недовольно Лиз.
— Это не я! Честное слово! — открестился от обвинений парень, а затем добавил: — Хотя… ты права, это я. Не сердись…
— Она не готова, — сказала Лиз.
— Не упрямься, Лиз. Все ждут только тебя. Музыка давно записана…
— Я не…
— Я пошла тебе на уступки, — заметила миссис Смит.
Лиз поняла, что ее загнали в угол. Ей сделали одолжение, будет подло отказаться от просьбы.
— Хорошо, — нехотя согласилась она. — Только дайте мне пару минут.
Лиз отошла к стене, напротив которой должна была петь. Она непросто упрямилась, эта песня многое значила для нее. Девочка посвятила ее своей первой воспитательнице Изабель. Эта женщина защищала ее в приюте, подбадривала, верила в ее талант. А потом в миг все это исчезло. Она заболела Альцгеймером и позабыла ее. Словно она никогда не существовала в жизни Изабель. Лиз эта потеря далась с трудом. Совсем недавно Изабель умерла. Лиз написала для нее песню, но так и не спела ее.
Все это время Лиз смотрела в пол, собираясь с духом.
— Ты готова? — спросила миссис Смит.
Лиз утвердительно кивнула. Заиграла музыка. Лиз сделала вздох и запела. Ее голос зазвучал не так легко и прозрачно, как до этого. В нем ощущалась тяжесть, грусть, боль утраченного…
Она ходит по дому медленно,
Все ее движения неловкие.
Она выглядывает на улицу,
Чтобы узнать, хорошая ли там погода.
От кресла к дивану,
От кресла к дивану.
Ей не нужно ни о ком заботиться,
По утрам она ставит лишь одну чашку на стол.
Ничто для нее не будет таким,
Как раньше.
От кресла к дивану,
От кресла к дивану.
Забвение, забвение — это забыть
Каждое действие, которое причиняет боль.
Забвение… своими движениями
Она стирает свои воспоминания, свою грусть.
Забвение — это то, что на первый взгляд
Причиняет страдание,
Но для нее это то,
Что помогает держаться.
Во время проигрыша Лиз улыбнулась воспоминанию той радостной светлой Изабель, которая поселилась в ее памяти.
Она и теперь все так же красива,
В ее черных волосах
Нет ни единой седой пряди.
Она приняла свою судьбу и
Свои воспоминания, которые исчезают
От прошлого к настоящему,
От прошлого
Мы говорим с ней
Обо всем и ни о чем,
О ее детстве
Да, она помнит его.
Но от букета роз,
Который я принесла
Останется только аромат,
И туманный образ.
