«Я дома», — подумала она. Ей хотелось пошевелиться, подняться и побежать вниз, где бы ее ждали родители, но ее тело не слушалось. Лиз повернула голову в другую сторону и увидела маму, спящую в кресле-качалке, принесенной из детской. Лиз впилась в нее взглядом, ей не верилось, что она дома. Ей казалось, что она никогда не увидит таких знакомых и любимых черт матери. Женщина тихо спала в кресле, обняв себя за плечи. Ее ресницы чуть подрагивали, волосы беспорядочно спадали на бледное лицо.

Вдруг кто-то дотронулся до лица Лиз. Девушка вздрогнула и обернулась.

— Тише-тише, это я, папа, — шепотом проговорил отец.

Лиз смотрела на него диким недоверчивым взглядом.

— Не бойся, это я, Лиз, — проговорил Джеймс, садясь на краешек кровати. — Как ты себя чувствуешь? Ты не будешь против, если мы не будем будить маму пока?

Лиз молча посмотрела на спящую мать, затем на отца, а после тихим хриплым голосом произнесла:

— Во… во-ды.

Ей было тяжело говорить, ее шея и горло были словно в тисках. Она вспомнила лицо Петтигрю, искаженное в предсмертном ужасе.

— Вот, — к Лиз подошел отец и поднес к губам стакан с трубочкой.

Через трубочку Лиз отпила немного воды.

— Как ты, Лиз? — осторожно спросил Джеймс. В его глазах стояли слезы.

— Я, правда, дома? — с опаской глядя на отца, спросила она.

— Да, — просто ответил мужчина.

— Как я оказалась здесь?

— Ты не помнишь этого, милая? — Лиз покачала головой, тогда Джеймс продолжил: — Кто-то бросил тебя у дома, пустив сноп красных искр. Мы с Сириусом нашли тебя и принесли домой.

Лиз молчала. Ее разум медленно воспринимал сказанное.

— Как долго я… спала? — с трудом проговорила Лиз.

— Четыре дня, — грустно ответила Джеймс. — Мама с Молли выхаживали тебя, надежды было мало… Мы нашли тебя в таком состоянии… — у Джеймса сорвался голос. — Мы думали, ты не выкарабкаешься.

Лиз промолчала. Ей было неловко смотреть на отца. Она отвернулась и посмотрела на маму. Та беспокойно спала, а затем, вздрогнув, проснулась.

— Лиз… Джеймс… — женщина посмотрела на мужа, на очнувшуюся дочь. — Мне приснилось, что Лиз очнулась. — Лили, глядя на Лиз, не поняла, что та пришла в себя.

— Но, дорогая, Лиз, и правда, очнулась, — сказал Джеймс.

Женщина непонимающе посмотрела на мужа, а затем на дочь.

— Мама… — тихо произнесла Лиз.

Лили не сразу поняла, что Лиз в сознании, но когда услышала ее голос, тут же расплакалась и бросилась с дочери. Лицо Лиз покрылось поцелуями.

— Девочка моя, Лиззи, — повторяла рыдающая Лили, гладя дочь по волосам. — Как ты себя чувствуешь?

— Все болит…

— Ох, Лиз, скоро все заживет, я обещаю тебе, — сквозь слезы заговорила Лили.

— Главное, что ты дома, среди семьи и друзей, — заметил Джеймс.

— Да-да, — согласилась Лили.

— Я хочу… кушать… — слабым голосом произнесла Лиз.

— Что бы тебе хотелось? — спросила мама.

— Не знаю… спагетти?

— Спагетти? — удивилась она. Лиз кивнула. — Я сейчас приготовлю! — с готовностью произнесла Лили, выбегая из комнаты.

Лиз осталась с отцом. Она закрыла глаза и просто лежала. Несмотря на то, что уже смеркалось, свет все равно раздражал девушку. Лиз чувствовала слабость во всем теле, ребра, ноги, запястья и шея ныли. Голова гудела. Лиз хотелось погрузиться в сон и проснуться только тогда, когда раны затянутся.

— Лиз, — тихо произнес отец. Дочь медленно открыла глаза, она предчувствовала, что отец хочет сказать и не прогадала, — нам надо знать как все было и…

— Позже… — просто ответила Лиз и отвернулась к окну.

Сейчас Лиз не могла даже мысленно вспомнить то, что с ней делали. Каждый удар, нанесенный ей, отпечатался на теле. Беллатриса резала не только ее тело, она резала ее существо, натуру, личность… Теперь от прежней Лиз осталась вот эта девушка, лежащая в постели и не желающая говорить о пережитом. Станет ли она когда-нибудь той Лиз? Она не была уверена.

Пришла мама с большой тарелкой спагетти. Лиз попыталась привстать, но тело ее не слушалось, она упала на подушки. Подошел отец и помог ей. Лиз поморщилась. Полусидя на подушках, она посмотрела на свои руки, которые оказались над одеялом: тощие, посиневшие от ушибов, запястья в синяках, одна ладонь и вовсе в гипсе. Девушке было тяжело смотреть на них.

Мама поставила поднос перед дочерью. Лиз подняла руку, но та тут же упала на место.

— Давай я тебя покормлю, — предложила Лили, дочь согласно кивнула.

Лили накрутила на вилку спагетти и поднесла ее к губам дочери. Лиз съела совсем чуть-чуть.

— Я больше не хочу…

— Лиз, но ты же… — начала было Лили.

— Хорошо, милая, — перебил ее Джеймс.

— Я еще посплю.

Папа помог Лиз лечь и накрыл ее одеялом.

— Пап, — тихо позвала его дочь, — побудешь со мной, пока я не усну? — спросила она.

— Конечно, родная.

Джеймс наклонился к дочери и поцеловал в лоб. Лиз закрыла глаза и провалилась в долгий безмятежный сон без сновидений.

Проснулась Лиз на рассвете. В комнате никого не было. Около часа Лиз пролежала в постели, пока мама к ней не зашла. Девушка ни о чем не думала, просто растворилась в настоящем и прислушивалась к звукам ее родного дома.

— Ты уже проснулась? Хочешь кушать? — заботливо спросила Лили. Лиз отрицательно покачала головой. — Лиз, тебе надо поесть, чтобы поправиться, — с укором заметила женщина. Лиз согласно кивнула.

Через двадцать минут она полулежа сидела в кровати, а мама кормила ее завтраком. Вкус теплой пищи был непривычным для Лиз. Она как будто позабыла, какая на вкус каша, каким сладким бывает спелый банан, как освежает стакан молока. Она съела всего по чуть чуть и чувствовала себя сытой, но по молчаливому взгляду матери поняла, что той хотелось бы, чтобы съела она немного больше.

Утро Лиз прошло в приятной дреме. Днем к ней пришла Джинни. Она все время извинялась и плакала, чем только раздражала Лиз. Когда Джинни погрузилась в такую несвойственную ей истерику, Лиз схватила подругу за руку и так сильно, как только могла, сжала руку. Джинни удивленно на нее посмотрела.

— Не надо, — просто сказала Лиз.

Джинни все поняла и после этого ни разу не расплакалась в присутствии подруги. В обед к Лиз зашла мама. В этот раз девушка постаралась съесть побольше. Они почти не разговаривали. Лили боялась услышать то, что могла рассказать ее дочь, а Лиз не знала, о чем спросить. Ее душу заполонило равнодушие, тихая пассивная апатия к проявлениям жизни.

После обеда Лиз посетила миссис Уизли и Тонкс. Миссис Уизли охала и причитала, а Тонкс рассказала про малыша Тедди, который родился неделю тому назад. Рассказы Нимфадоры чуть оживили Лиз, дав надежду на то, что в этом мире еще осталось месту таким простым радостным вещам, как рождение новой жизни. Лиз совсем забыла об этом, ей казалось, что этот мир способен только мучить и отнимать. Когда ушла Тонкс, Лиз снова заснула и проспала до самого вечера.