Даларан парил над Нордсколом, поднявшись выше крон деревьев и пиков самых больших гор, а вершина центрального шпиля Фиолетовой Цитадели считалась самой высокой точкой Азерота. Горизонт был таким далеким, что даже эльфийское зрение днем видело лишь невнятную муть там, вдалеке, где горные хребты соприкасались, наконец, с хрустальной бирюзой неба. Но ночью сверкающие звезды были видны превосходно: и все те, что висели над головой, и расположенные низко, над изломанной линией горизонта.

Этас не мог точно сказать, какая звезда нравится ему больше всех. Голубой глаз Прыголапа или три бриллианта на ожерелье Чародейки? А может быть - он даже помнил ее название, - Anu’Thori, самая яркая в созвездии Воителя. Сейчас она сверкала так ослепительно, что диск Голубого Дитя, малого спутника Азерота, блек рядом с ней.

Мерцание, обманчивость расстояния и открывающееся взгляду бесконечное пространство вызывали головокружение и ощущение свободного падения. Этас почти не чувствовал каменной плиты балкона под ногами. Поверх его руки лежала широкая, теплая и твердая ладонь, сжимающая его пальцы на кованной дуге балконной ограды. Рыжий откинул голову назад, своему любовнику на грудь, и почувствовал, как тот, наклонившись, потерся подбородком о его висок и ухо. Он ощущал прикосновение кончиков пальцев другой его руки, медленно скользнувших по щеке, шее, очертивших волнистую линию по груди и животу. Двое в сверкающей ночной бесконечности, тепло соприкосновения обнаженных тел, льющийся в глаза звездный свет и только металл ограды под рукой, как единственная нить, держащая их на планете…

Этас раздраженно скомкал и столкнул ногами на пол одеяло и, перевернувшись на живот, уткнулся лицом в подушку, тоскливо и безнадежно взвыв.

Ему не светит ни Город Звезд, ни объятья великого магистра!

За последние недели подобные пробуждения стали уже привычными. Рыжий даже научился находить в них плюсы: эротические грезы и кошмары редко снились ему в одну и ту же ночь. Но все равно… Поначалу он надеялся, что неправильные, неуместные и не имеющие ни единого шанса на воплощение фантазии и дальше будут появляться только изредка при общении с архимагом Ромматом и без проблем покидать голову вдали от вызывающего их объекта. Не тут-то было. Как только разум рыжего не был занят рабочими вопросами или обсуждением чего-нибудь особо интересного с друзьями, он тут же наполнялся картинами секса или просто поцелуев с великим магистром.

Как такое вообще могло получиться? Почему Этас хотел именно его? И почему именно сейчас, не первый год ведь уже знакомы?! Рыжий видел магистра Роммата в Даларане, когда тот заходил к Красу, но интереса не испытывал. Впрочем, Этас тогда практически ничего не знал о нем и вообще обычно не смотрел на тех, кто был значительно старше него – они, как правило, были слишком требовательны. А потом, когда архимаги стали общаться в Элун’аране, между ними было чересчур много разногласий и ссор, рыжий относился к нему слишком плохо, чтобы могло возникнуть какое-то желание. Да, сейчас рыжий понял, что был не прав, и теперь испытывал к великому магистру уважение, но уважение – это вовсе не повод для сексуальных желаний.

Этас еще понял бы, если бы это была такая преобразовавшаяся во влечение благодарность за спасение из Аметистовой Крепости. Так нет же, он сам прекрасно осознавал, что в его случае надо бы чувствовать побольше признательности. Но вместо этого, так и не найдя подходящего момента, чтобы сказать хотя бы просто «спасибо», оправдывал себя тем, что все эти годы был чародеем Ассоциации, так что вроде как спасать его – прямая обязанность великого магистра. И вообще архимаг Роммат не остался без награды за труд и риск: у того теперь была куча вполне лояльных чародеев, многих из которых уже приняли в Ассоциацию. Словом, благодарность рыжий испытывал весьма умеренную, да и образ отважного спасителя оказался смазанным из-за бесцеремонного обращения и вынужденных убийств квел’дореев.

Черты лица у великого магистра были броские, запоминающиеся, но до красоты ему было далеко. К тому же его характер, манеры и отношение совершенно не ассоциировались у Этаса с возможностью приятно провести время. Конечно, глава Ассоциации восхищал своей силой, магической и физической, силой характера - это повод для сексуального желания, но почему же настолько навязчивого и яркого?

Но по какой бы причине это желание ни возникло, шансов утолить его у рыжего не было. Такого эльфа как великий магистр красивым личиком и страстными взглядами не проймешь. Непривычная ситуация. За Этасом обычно все сами бегали, особенно представители его пола, или ему было достаточно немного поулыбаться и поболтать, чтобы очаровать кого угодно ради интрижки или просто хорошего отношения. Иногда чтобы добиться благосклонности особо гордой эльфийки, приходилось потрудиться побольше - Ратаэллу рыжий вообще три месяца добивался, - но архимаг Роммат вряд ли оценит огромный букет цветов или внезапное приглашение на пикник под огромным хрустальным деревом.

При других бы обстоятельствах рыжий бы рискнул и все-таки попытался соблазнить его: проиграть не так обидно и позорно, как сдаться без боя. Но в Квель’Таласе Этас теперь был его подчиненным. Понятно, что глава Ассоциации о нем подумает: к начальству подлизывается. И доказывай потом, что это совсем по другой причине, и что в Даларане карьеру он тоже делал вовсе не так. В прошлом Похититель Солнца выслушал от него немало оскорбительных замечаний, но только не на подобную тему. После такого унижения рыжему останется только уволиться из Ассоциации и уехать куда-нибудь на край света в Громовой Утес.

Вот если бы великий магистр сам предложил ему переспать… Этас всегда избегал любого флирта с вышестоящими. Сейчас ему впервые в жизни хотелось, чтобы его начальник не был таким порядочным и позволил себе воспользоваться положением, но нет же, как назло! Оставалось только ждать, пока само пройдет.

Не проходило. Не помогли ни случайная связь с незнакомым эльфом на одной из местных вечеринок, ни горячий секс с Тилорией, в который внезапно переросла тренировка по боевой магии. Не помогли убеждения самого себя, что близость с этим трудным, бесстрастным и самоуверенным типом вряд ли понравится рыжему.

И, как будто постоянного желания было недостаточно, рыжего мучила еще и ревность. Никто не знал, есть ли кто-то у архимага Роммата, по крайней мере, никто не сплетничал на эту тему. Чародейки в Ассоциации даже дали своему начальнику прозвище «Цитадель Ледяной Короны» за его всегдашнюю холодность и игнорирование любых заигрываний (нашлись же отчаянные флиртовать с ним!). Однако это еще ни о чем не говорило: Этас уже знал из слухов, что этот эльф и прежде редко афишировал амурные дела и появлялся со своей пассией в обществе, разве что только с друзьями мог познакомить.

Рыжий ревновал великого магистра к женатику-Инетвену и, гораздо сильнее, холостячке-Сепетрии, к леди Вимиане – чародейке Ассоциации, занимающейся финансовыми вопросами и временами подолгу пропадающей в кабинете своего начальника. С леди Лиадрин у архимага Роммата были странные, наводящие на подозрения отношения: в присутствии посторонних они были предельно вежливы и корректны друг с другом, но между ними просто искры сверкали от напряжения. Такая страстная и личная, скрытая от других, ненависть не может не настораживать! Этас общался с Лиадрин не часто, поэтому ему сложно было сказать, могло ли что-то еще быть между ней и главой Ассоциации или нет. В принципе, вполне достойная леди…

Лидер Рыцарей Крови так же легко краснела, как и Этас, что вызывало у него некоторую симпатию. Она была забавной. Намекала Похитителю Солнца, что ему надо подсидеть Сепетрию и самому стать заместителем магистра Роммата, и сама же ухохатывалась над своим предложением.

- А что, - беззаботно проговорила она, - мастью подходишь, у великого магистра все заместители рыжие.

Повышенную рыжесть вокруг великого магистра Этас заметил давно, невольно проведя параллель с учениками и подчиненными Краса. Но это «все заместители», вообще-то, было преувеличением: волосы Инетвена были каштанового оттенка и только на ярком солнце отдавали в рыжину.