Однако убедившись, что секс с мужчиной практически ничем не отличается от того, к которому он привык при жизни, Тассариан расхрабрился. Вцепился пальцами в его бедра, стал толкаться в него членом сам. И хотя все ощущения были слабыми и невнятными, будто подмененными собственными призраками, что-то в этом было. Что-то похожее на секс и на жизнь.
- Сильнее, - потребовал Кольтира, пытаясь насаживаться на его член с большей амплитудой, но не сбиваясь с ритма.
Тассариан подчинился, но этого было недостаточно. Ощущение ускользало, манило своей тенью, но оставалось недоступным. Кольтира выругался.
- Еще сильнее!
Тассариан прижал его бедра к своим и стек с кресла на пол, опрокинул Кольтиру на спину. Вот так у него получалось всаживать в него член, делая более мощные и резкие толчки, но разрядка или что-то наподобие нее, способное утолить неудовлетворенность и жажду, не приближалось.
- Да отсоси тебе упырь, Тассариан, вообще сильнее! Не нежную барышню трахаешь.
- Это будет уже не на секс похоже, - засомневался Тассариан, не собираясь выполнять его требование. - Так и повредить что-то можно. Не пойдешь же к хирургам с….
- Делай, как велено или проваливай, - с деланным равнодушием отозвался Кольтира, мысленно выругавшись. Очень хотелось врезать этому типу за то, что заставил его испытывать этот неутоленный голод, никак не связанный с нехваткой энергии.
Тассариан сощурился, остановив тяжелый взгляд на его лице. Он перестал двигаться, но и не отстранялся. Молчал. А что, дорогуша, думал, раз ты сверху, то условия диктовать тоже ты будешь?
Они играли в гляделки еще пару минут, благо немертвому холодный и твердый каменный пол не причинял неудобств. А потом Тассариан, проворчав “И как я тебя терплю?!”, встал и принялся одеваться. Кольтира, натягивая на себя вещи и застегивая ремни саронитовых лат, поймал пару искоса брошенных на него взглядов, но и не подумал уговаривать его остаться.
Еще две недели кое-кто дулся или выдерживал характер, но потом, когда Кольтира пришел к нему по делу, Тассариан запер дверь и… выдал речь. Суть ее сводилась к тому, что нужно учиться подстраиваться друг под друга и мириться с особенностями чужого характера. И даже слова Кольтиры, что подстраиваться - не по его части, не поколебали уверенности Тассариана, что у них “со временем все наладится”.
Кольтира ничего налаживать не желал, но даже сам себе не мог объяснить, почему снова не отказывал ему. Может, потому что сосредоточившись на физических ощущениях, пусть и главным из них была неудовлетворенность, он на некоторое время забывал о все чаще терзавших его неоформленных в слова сомнениях и о чувстве неправильности и пустоты. Может, потому что Орбаз точно взбесится, когда узнает, что Тассариан трахается с Кольтирой. Ведь как бы этот тип не изгалялся на тему того, что эльфы только для использования в качестве подстилок и существуют, это не помешает ему осознать, кому Тассариан доверяет настолько, чтобы оказываться наедине без оружия и доспеха.
Их с Орбазом вражда то затихала, то разгоралась с новой силой. После того, как Кольтира основательно подпортил тушку и авторитет Маргрейва, Орбаз снова потребовал отвалить от Тассариана. Мол, тебе его защита больше не нужна. Угрожал искалечить его, лишить способности творить магию и много еще чего. Кольтира атаковал его ледяными заклинаниями и рунами, тот в ответ активировал Жнеца Душ - и понеслось. Оценить, у кого был перевес в силе, они толком не успели, потому что их прервали.
- Вы что тут устроили?! - возмутился Тассариан, оглядывая замерших друг против друга дуэлянтов, их потрескавшиеся доспехи, залитое черной кровью место сражения, тело призванного Орбазом и убитого Кольтирой упыря. Потом перевел взгляд на рассеченный чьим-то клинком держатель для факела и поломанный заборчик внутренней галереи Цитадели.
- Тренируемся, - спокойно отозвался Орбаз.
- А что так… ожесточенно?
- Мы рыцари смерти - какие, к упырям, нежности? - пожал плечами Кольтира.
Поверил им тогда Тассариан или нет, он так и не понял. Но желание разбить Орбазу рожу и попинать его обессиленное тело вспыхивало в разуме Кольтиры всякий раз, когда он видел или вспоминал этого типа. В последние дни они довольствовались взаимными колкостями и мелкими пакостями, но в воздухе витало предчувствие, что вскоре им предстоит сцепиться всерьез.
Сообщать Орбазу новость Кольтира не собирался, наслаждался его неведением. Тассариан, как ни доверял своему приятелю, тоже ему не рассказывал о своем секрете, нарушающем все гласные и негласные законы и правила Плети. Но тот узнал сам, когда Тассариану вдумалось полезть к Кольтире с объятьями и поцелуями не в их личных помещениях, а в закутке в коридоре Цитадели. Следопытское чутье подсказало Кольтире, что они не одни, а потому он принялся отбиваться. Но одна ревнивая пиявка присосалась к его губам так, что объяснить причину сопротивления Кольтира смог только когда уже было поздно.
Увидев Орбаза, Кольтира приготовился к ссоре и даже драке, прокрутил в уме пару вариантов гаденьких оскорблений, но этот урод вместо сцены ревности довольно заявил:
- О! А я все распинаюсь, что с ним так и надо. А ты уже давно его…
- Ор-р-рбаз, - предупреждающе процедил Тассариан.
Тот демонстративно поднял руки и отступил на шаг.
- Понял. Не мое дело. Молчу. Удаляюсь.
Кольтира поначалу думал, что это спектакль для Тассариана - эдакий тактичный друг. Но нет. Перебросившись потом парой оскорблений с Орбазом наедине, он понял, что тот не ревнует и даже гадости говорит просто с целью развлечься. По человеческим меркам Кольтира теперь был подружкой Тассариана, “женушкой”, подстилкой, и на роль друга, равного ему, претендовать не мог. Вроде как, сам сошел с дистанции в соревновании, а потому больше не являлся соперником, которого надо топить.
На самом деле они с Тассарианом не придерживались одних и тех же ролей в сексе. Не то что бы Кольтире особо хотелось трахнуть Тассариана, но тот этого точно не хотел, а потому настоять на своем стало делом принципа. Но не доказывать же это Орбазу!
Кольтира выхватил оружие, но Орбаз заявил, что не будет с ним драться, так как не намерен портить имущество Тассариана. Наглая мразь!
- Тихо, ушастый, не порань личико, - ухмыльнулся он, блокируя атаки.
Орбаз ушел в глухую оборону, и Кольтире пришлось медленно, понемногу лишать его энергии, что специализирующийся на чарах крови противник сводил на нет парой быстрых приемов. Со временем Кольтира нашел бы дыру в его защите, но Орбаз велел ошивавшемуся неподалеку скелету привести Тассариана, и поединок пришлось прервать.
Поначалу такое снисходительное, даже без явной демонстрации презрения, отношение Кольтиру бесило, потом стало как-то плевать на этого придурка. Пусть думает, что хочет: Кольтира-то знал, как обстояли дела на самом деле. Тассариан, хоть и проявлял собственнические замашки и неуместную ревность, точно не воспринимал его бесправной подстилкой. Наоборот, сам нередко стенал, что им пытаются помыкать.
- Пожалуйся Орбазу, что я тебя обижаю. Может, он тебя пожалеет и приласкает, - советовал в таких случаях Кольтира, периодически заменяя Орбаза на Сумрака, Фалрика или еще кого-нибудь.
Такого рода претензии были ему не понятны: он же ничего - вообще ничего, - от Тассариана не требовал. Это властелину ужаса вечно хотелось то секса, то поцелуев, то доказательств верности - как будто у них и вправду настоящие, как у живых, отношения.
Секс по-прежнему не приносил удовлетворения, но так ведь и жажда крови никогда не утоляется полностью, и это не повод прекратить наслаждаться сражениями. Не было особых причин продолжать эту связь, но не было и оснований для прекращения - вот оно как-то так и тянулось. Зато все более увлекательной становилась предваряющая или даже сопровождающая сексуальный акт борьба - за активную роль, за место или позу, за то, кому следует заткнуться - да за что угодно! Без оружия, доспехов и использования рун и чар, это совсем не походило на тренировку. Нехватка физической силы в голом виде более успешно компенсировалась ловкостью: в доспехе, несколько ограничивающем движения и цепляющемся выступами за чужой, из захвата так легко не выскользнешь. Вся эта возня Кольтире нравилась: и победа приятна, и сильному противнику не стыдно проиграть. И недостаток эмоций во время секса восполнялся. Наверное, со стороны это и впрямь больше походило на изнасилование, причем взаимное, но Тассариан не возражал, пока ему не начинало казаться, что они переходят некую воображаемую границу.
