Они в ловушке. Королева продолжит поднимать новых мертвецов, чтобы защитить себя и уже существующих немертвых, а они все будут ее поддерживать. Только Сильвана стоит между Отрекшимися и вечными муками. Только она и ее валь’киры. Ее власть прочнее, чем у Артаса, никакой Свет и священная земля не спасут!

Сильвана бесилась, когда кто-то воспринимал Отрекшихся как пушечное мясо, которое не жалко: ну упокоятся, наконец-то, отмучаются. Она всегда старалась воскресить всех своих бойцов, даже малополезных. Отряды собирателей трупов обязательно входили в состав войск немертвых — это ее закон. Сильвана велела возвращать подданных даже бесплотными призраками, если нет тел, а потом что-то придумают: алхимики же пытаются создать всяких големов.

Можно даже убедить себя, что она действительно пытается защитить свой народ. Но теперь Кольтира был уверен, что это не забота. Это страх за свою шкуру, страх снова оказаться во Тьме. Ей выгодно поднимать как можно больше Отрекшихся. Обычный расчет. Она их всех просто использует, чтобы защищаться от врагов, которые могут отправить ее во Тьму.

Она даже своими родными не гнушается пользоваться! Амулеты им раздарила, которые сберегут тела для воскрешения. Наверняка не сказала, что умереть и обрести покой можно только один раз.

И Этас носит ее амулет!

Кольтира вскочил на ноги и глухо зарычал. Он должен предупредить Этаса! Рассказать, что Сильвана планирует сделать с ним! Дело даже не в том, что у Этаса не будет иного выбора, кроме как служить ей — а это почти что рабство. Но ведь валь’киры тоже не всесильны! А если он погибнет так, что тело не найдут? А если Сильвана лишится валь’кир? Этас окажется в том жутком месте навечно!

Кольтира, возможно, в глубине души злился на Этаса за нежелание простить или хотя бы дать еще один шанс объясниться. Но он был абсолютно уверен, что Этас не заслуживал такой судьбы. Мысль, что именно Кольтира собирался убить его — не просто убить и превратить в нежить, но и обречь на риск заключения во Тьме, — была невыносима. Упырь с ним, с прощением. Главное — предостеречь.

Кольтира рванулся к выходу, еще точно не зная, что будет делать, с чего начнет. Но, покинув алхимическое крыло, остановился в нерешительности.

Надо все объяснить — но Этас же не поверит! Только не монстру, чуть было не убившему его! Несостоявшийся убийца или добренькая кузина — понятно, кого тот станет слушать! Да Сильвана монстр куда отвратительнее!

Кольтира взвыл в бессильной ярости. Он обязан предостеречь своего друга, но сам загнал себя в такую ситуацию, что его не станут слушать. И если с Этасом что-то случится, если он погибнет и Сильвана поднимет его — это будет и кольтирина вина тоже!

Нужно помириться. Как угодно, любой ценой. Пусть Этас поверит ему и вернет кузине амулет, пусть расскажет всем родным, что не хочет нежизни! Пусть генерал Аллерия, глава семьи, пообещает, что не позволит поднять кузена Отрекшимся.

Кольтира побрел дальше, пытаясь придумать, как извиниться. Если написать Этасу письмо, тот не будет бояться и сможет спокойно реагировать на любые слова. Но станет ли он читать хоть что-то от убийцы и монстра?

Во дворцовом коридоре Кольтира чуть не столкнулся с Сильваной. Королева шла в сопровождении одной стражницы смерти и выглядела довольной нежизнью.

— О, выглядишь куда бодрее, — усмехнулась она. — Что тебе снилось?

Она омерзительна! Она чудовище! Кольтира был в ужасе от мысли, скольких немертвых убил он сам: и будучи воином Плети, и в недавней андоральской стычке. А скольких упырей призвал из могил, а потом «упокоил» — а на самом деле обрек на муку. И сколько живых погибли от его руки, чтобы стать новыми Отрекшимися. Кольтира старался гнать от себя мысли об этом. Он не знал, что их всех будет ждать Тьма! Сильвана знала.

— Увы, моя королева, не ты, — прорычал Кольтира. Хотелось наорать на нее или убить, или уйти и никогда больше не видеть.

— Ну еще бы я, — ничуть не расстроилась Сильвана. — Я твоя благодетельница, балую тебя незаслуженно. Я бы тебе только в светлых грезах являлась, будь ты на них способен.

— Я уже понял, какая ты благодетельница! Вот такой судьбы ты желаешь своим родным?!

Стражница смерти вытаращила на него желтые глазенки. Собиралась что-то сказать, тряхнула секирой, но утихла, повинуясь взмаху руки королевы. Публичной сцены Сильвана не желала. Зашла в ближайший зал, велела всем выйти, и только тогда снова повернулась к Кольтире.

— Они признали тебя, не отвернулись, а ты… — он запнулся, подбирая подходящее слово. Почему-то ни «мерзко», ни «подло» или «вероломно» не казались ему достаточно действенными. Ну и что с того, что подло? Она и не пыталась выдать себя за паладинку.

— Мои семейные дела тебя не касаются, — фыркнула королева, даже не особо разозлившись. — Ты мне не муж, чтобы иметь право голоса.

— Касаются! Этас мой друг.

Сильвана откинула голову и изобразила смех. Издевательский, злой, самоуверенный.

— Не прикидывайся добреньким, Кольтира. Ты сам недавно для собственной выгоды хотел убить этого друга.

Кольтира глухо зарычал. Безумно хотелось кого-нибудь прикончить, но под рукой была только стенка. Саронит выдержал удар, а по серому камню пошла паутина трещин.

— Зачем, б…ь?! Зачем ты так с ним? Он же твой кузен!

Кольтира обернулся к Сильване, не надеясь переубедить ее — чтение проповедей никогда не было его сильной стороной. Но хотя бы понять.

— Этас и мои сестры ничем не рискуют, — сердито выпалила Сильвана. Она прищурилась, недовольная вмешательством в свои дела. Кольтира думал, что она прикажет проваливать или арестует, но Сильвана начала речь типичного политика: — Магия крови позволит мне находить их тела и души, и валь’киры всегда вытащат их из Тьмы. Мы ищем в Нордсколе способ создания новых валь’кир, и уже есть некоторый прогресс. Многие Отрекшиеся привозят тела своих родных для воскрешения. Ты тоже можешь. Пока хотя бы призраков…

По его перекошенной роже Сильвана сама поняла, что это предложение излишне.

— Я клянусь, никогда не оставлю ни одного из Отрекшихся Тьме! — воскликнула она, сверкая алыми глазами. — Те, кто служит мне, защищены от нее! Мы спасемся все вместе!

Фанатичка или хорошо притворяется — Кольтира не мог сказать точно. Может, Сильвана действительно верит, что она их спасительница. Все-таки делала новых Отрекшихся по минимуму: не поднимала все кладбища для захвата мира, а только для упрочнения своего королевства. Хотя начни она превращать в нежить всех подряд — народы Азерота живо это пресекут.

— А если я расскажу всем, что ты делаешь? — мрачно огрызнулся Кольтира, даже не потрудившись придать словам тон угрозы.

— Не прикидывайся глупее, чем есть, — отмахнулась королева.

Они уставились друг на друга: недовольные, злые, разочарованные, ни на медяшку не доверяющие.

Сильвана первой отвела взгляд. Кликнула стражницу, велела отвести Кольтиру в темницу: как обычно, остыть и подумать о своих манерах. Решетка закрылась за его спиной: стальная, не саронитовая, и даже, вроде бы, без чар. Недосмотр, намек, насмешка?

А на следующий день стражник принес ему кубок. Молча водрузил на примитивно сколоченный стол и ушел, снова оставляя наедине со своими мыслями.

Кольтира поднял, повертел мерзкую вещицу в пальцах. Темный металл, черепа, кости, искаженные ужасом и болью лица на гравировке, острые шипы. Из такого нужно пить яд. Впрочем, прозрачно-зеленое зелье, заполнявшее кубок, тоже несло смерть тому, кто посмеет испить его. Просто не физическую.

Кольтира качнул кубок, и густое зелье медленно колыхнулось, на миг скрыв искусно выкованное на внутренней поверхности кубка лицо, застывшее в бесконечном немом крике. Вот такая смерть, которая окончит прежнюю нежизнь, но позволит начать новую — о да, она знала, что ему предложить. И главное — когда это сделать.

Зелье забвения. Плод трехлетней работы ее алхимиков.

Он торчал здесь, в Подгороде, потому что она этого захотела — и все же он пришел сюда сам. Решетку не трудно сломать, а охранники не остановят его, если он пожелает покинуть ее город. Ей это не нужно. Она знала, что ему некуда идти. Не к кому. Никто его не ждет. Могли бы ждать, но он сам все испортил.