А если без зелья? Уговорить ее как-нибудь, согласиться на любые условия, официально разорвать контакты с Черным Клинком, как она и хотела…

Так что, переступить через гордость и пойти к ней, поунижаться? Кольтира представил, как приходит к королеве и клянется сделать что угодно, если она оставит ему память и отпустит Тассариана. Смешно.

Он вернет Тассариана, и если придет к Сильване, то только на своих условиях!

— Архимаг… Телепортируй меня в Штормград, — попросил Кольтира.

Оттуда в Западный край. Жаль, Тумана придется оставить здесь, коня не телепортируешь. Кольтира встретится с Лериссой, проведет ритуал поиска по крови. Найдет Тассариана, а потом уже будет думать, как успокоить мстительную Сильвану. И как помириться с Этасом.

— На Пути Старейшин есть лавочка, вот с таким значком на вывеске… — высокомерно растягивая гласные, проговорил Этас, рисуя в воздухе символ тайной магии. Издевался, зараза.

— Ты же понимаешь, что они не будут связываться с рыцарем смерти, — поморщился Кольтира.

— Правда? Интересно, с чего вдруг такая предвзятость? — надменный, чуть снисходительный тон уже бесил, но Кольтира велел себе заткнуться и не усугублять ссору. — Может, они знают, что у таких, как ты, руки чешутся убивать все живое?

«У таких, как ты». Этас прежде не относился к нему так. В нем не было предубеждений против рыцарей смерти, он не кривился в высокомерной брезгливости, беседуя с немертвым. А теперь говорит так же, как все остальные. Кольтира чувствовал себя обманутым и разочарованным, как будто бережно хранимая им драгоценность оказалась обычной стекляшкой.

Он заметил, что стискивает кулаки, и медленно разжал пальцы. Спокойнее. Сам виноват, сам заставил Этаса переменить мнение. И, если подумать, холодный тон архимага мог как угодно хорошо скрывать чувства, но сам смысл сказанных слов с головой выдавал его обиду. В нем говорят эмоции, это не считается.

Нужно объяснить ему, что-то нападение было не со зла, что Кольтира вовсе не жаждет его крови. Раз Сильвана заверила, что Тассариан жив, раз Этас в курсе ситуации, значит, время на разговоры есть.

— Этас… — легко сказать: объясниться. Кольтира сотню раз прокручивал подобный разговор в голове, подбирал слова, но сейчас все они казались ему неубедительными. — Да нет у нас желания всех убивать. Тогда…

Тогда ему бы не пришлось нападать, если бы не это «shorel’aran»! Если бы Этас не начал сжигать все мосты, а поговорил! Поддел, высмеял, как он это умеет или устроил скандал. Или, в крайнем случае, заявил, как иногда выражалась Сильвана, прогоняя его прочь с глаз или отдавая приказ об аресте: «Не думаю, что в ближайшее время захочу тебя видеть». Взять паузу, остыть, а потом уже разобраться — Кольтира бы понял! И ничего бы не произошло! Этас тоже виноват, что все так обернулось! Не больше самого Кольтиры, разумеется, но все-таки!

Это не то, что следует сейчас говорить.

— Ну, да, я баран, признаю. Я был не прав, — подчеркнул Кольтира. — Я больше не буду так, честно.

— Иди к троллям, — ледяным тоном отрезал Этас.

Кольтиру самого бесили извинения, когда он сам еще не был готов простить. Но пусть Этас хотя бы знает, что ему жаль. Через какое-то время Кольтира непременно попробует снова.

— Помоги мне, — напомнил он о деле. — Тассариан в беде. Он-то ничего тебе не сделал!

— Ваши проблемы.

Кольтира подавил зарождающуюся волну гнева. Ладно, Этас уже помог: дал информацию и стал свидетелем действий Сильваны. Сам Кольтира на его месте вообще бы слушать не стал, сразу вломил бы каким-нибудь особо мерзким заклинанием, раз уж в челюсть бить бесполезно. Он же для Этаса теперь кто-то вроде Маргрейва, да? То, что случилось у Анклава — ерунда по сравнению с выходками этого ублюдка, но Этасу-то, непуганой белочке, не с чем сравнивать.

— И вообще, Сильвана говорит, что Тассариан не такой безобидный, каким выглядит, — добавил Этас, складывая руки на груди.

— Твоя Сильвана не такая безобидная, какой выглядит! — вспылил Кольтира. Чей бы прыголап мявкал! — Готов поспорить, она забыла тебе сообщить, какой ценой ей дается сохранение тела от тлена!

Чтобы не пугать живого родственника, Сильвана убрала всех монстров из Подгорода и старательно притворялась прежней любящей кузиной. Но, упырь его задери, Этас не мог не понимать, с кем имеет дело!

Ритуалы темных следопыток были сложнее, чем умения рыцарей смерти вытягивать энергию, но суть от этого не менялась. Требовалась чья-то жизнь или нежизнь — жертва. Отрекшиеся много воевали, пленных хватало, и Кольтира лишь очень приблизительно мог представить, сколько крови на руках у Сильваны. Наверняка не меньше, чем у него самого. Ладно, об этом вряд ли знал кто-то за пределами королевства нежити.

Но вот о применении Отрекшимися Чумы и Гнили слышал весь Азерот. И о воскрешении мертвых. Скорее всего, Сильвана клялась родным, что валь’киры не имеют власти над своими созданиями. И что она использует только ослабленную Гниль, опасную не более, чем пушки и мощные заклинания. И что, Этас действительно в это верил?

Кольтира знал, что Сильвана заботится о своем народе, нынешнем и бывшем, что ее цели благородны. Но в методах она после смерти стала катастрофически неразборчива. Тассариан по сравнению с ней — вообще паладин.

— И про Чуму и валь’кир она тебе тоже лапши на уши навесила? — продолжил он, но Этас резко перебил его.

— Довольно! Shorel’aran, Кольтира.

Да кто научил тебя обрывать разговор на середине?! Зря Натанос упрекал Кольтиру в неумении сдерживать гнев. Ненавистное «shorel’aran» бесило, но он не позволил себе снова пугать и злить Этаса. Ладно, упырь с ней, с Сильваной, не хватало еще из-за нее обострять проблему.

— Постой! Послушай… — Кольтира недовольно покосился на телохранителей Этаса. Тот им доверяет, они наверняка знали кучу политических тайн. Но Кольтира-то их впервые видит! — Мы можем без них поговорить?

Едва озвучив фразу, он понял, какую глупость ляпнул. Этас теперь опасался за свою жизнь в его присутствии — и у него были на то причины. Он не станет рисковать только потому, что его об этом попросили. Однако Этасу хватило умений найти компромисс: он подошел чуть ближе и сплел какие-то чары, прозрачным вытянутым куполом вспыхнувшие над ними, отрезая от телохранителей.

— Этас, прости меня…

Кольтира начал говорить, понадеявшись, что чары были именно теми, о каких он подумал — заглушающие звук. Но через пару мгновений понял, что ему абсолютно плевать, слышат ли его посторонние. Была проблема посерьезнее: он понятия не имел, что говорить. Никогда еще ему не приходилось извиняться за столь мерзкий и отвратительный поступок.

Этас… Мальчишка. Гражданский. Мирный дипломат, не боец. Тот, кого нужно было защищать от врагов, а не пытаться убить.

— Я знаю, что очень виноват перед тобой… Мне жаль, что все так вышло, и я обещаю, что это больше не повторится.

— Какого тролля ты вообще это сделал?! — выкрикнул Этас, обрывая его неуклюжую, жалкую попытку.

— Ты хотел уйти! И… — Кольтира повел рукой, не зная как выразить мысль.

От плана сделать вид, будто не планировал сжать его горло настолько сильно, Кольтира уже отказался. Не было смысла врать, Этас не поверит. Лучше честно объяснить, что напал на него не потому, что плохо относился или злился, а совсем наоборот.

«Я хотел, чтобы ты был моим другом, и поэтому собирался тебя убить». Бред.

— И ты решил меня остановить, — закончил его мысль Этас. — Навечно.

В его голосе был слышан вопрос, словно он не мог поверить, что в этом и была причина. Словно он ждал, что Кольтира возразит, скажет, что тот не так его понял.

— Я дал бы тебе новую жизнь, ты стал бы сильнее…

Кольтира одернул себя. Что оправдываться-то, он же прекрасно знает, что Этасу бы лучше не стало! Он в тот момент думал о своих интересах, и только. Немертвое существование имело свои преимущества, но лишь для солдат, убийц. Для гражданского там сплошные потери. Да и сам Кольтира разве отказался бы сейчас снова иметь возможность чувствовать тепло солнца, запахи и вкусы, никого не пугать одним своим видом, иметь шансы обзавестись семьей…