И всего этого он хотел Этаса лишить. Упыриная задница, какое уж тут прощение!
— И что бы тогда помешало мне уйти? — растеряно спросил тот, вместо того чтобы вспылить. Ответить Кольтире было нечего, и Этас продолжил: — Почему ты передумал?
Отличный вопрос.
— Ну… нельзя же так… — Кольтира отвел взгляд, чувствуя, что над головой появляются огненные буквы: «ЛОЖЬ». Как бы поскорее уйти от этой скользкой темы? — Нежизнь не заменяет жизнь, ты бы потерял слишком многое…
— А может ты испугался мести Аллерии и Сильваны? — прозвучало презрительно. Словно Этас обвинял его в трусости, раз Кольтира не довел дело до конца.
— Мм? — Кольтира пожал плечами, радуясь, что Этас хоть и заметил вранье, но не понял, что именно оно скрывало. — Я не боялся злить Короля-Лича, если что.
— Это была месть ей? Сильване.
— Нет, — уверенно отозвался Кольтира. Разговор теперь походил на допрос, но такая форма даже удобнее. — Я вообще о ней не думал.
А следовало бы!
Этас кивнул, поверил. Кольтира чувствовал, что последний честный ответ добавил ему пару баллов в его глазах. Не то чтобы это что-то решало, когда пропасть, в которую упало мнение Этаса о жутком рыцаре смерти, была столь глубока. Но очень хотелось спросить, каковы сейчас его шансы получить прощение.
Насколько было бы проще, если бы Этас прямо сказал, что нужно сделать, чтобы его получить!
— Но теперь ты понимаешь? — уточнил Кольтира. Хотя бы убедить его, что не ненавидит и не попытается убить снова.
— Понимаю что? — самообладание снова изменило Этасу, вопрос прозвучал высоко, нервно. — Что ты хотел отнять жизнь эльфа, потому что тебе показалось хорошей идеей сделать из меня свою домашнюю зверушку?
— Нет, я бы тебя не обижал… — мотнул головой Кольтира, уже понимая, что говорит не то.
Дело не в том, были бы их отношения равными после смерти. Просто он хотел поступить с Этасом как с понравившейся вещью. Такое еще более-менее приемлемо с Туманом, но не с разумным эльфом. Не с другом.
Кольтира скрипнул зубами, вспоминая собственную смерть: тот миг, когда понял, что задумал Тассариан. И те жуткие минуты, когда некротическая энергия преобразовывала, оскверняла тело, разум и душу. И беспомощность, слабость, когда пришел в сознание у ног своего убийцы. Все это он хотел повторить для Этаса.
Этого он желал своему другу? Нет — Кольтира вообще не думал, каково будет мирному гражданскому парню, превращенному в машину смерти. Он хотел назвать Этаса своим братом во смерти, но разве с братом можно обходиться так? Любого, кто хотя бы в мыслях допустил подобное в адрес Фальторы, Кольтира порвал бы на сотню мелких кровавых ошметков и скормил вурдалакам.
Если бы Фальтора знал, в кого превратился Кольтира — не под властью Плети, а сам по себе, — даже его снисходительности к мерзкому характеру и выходкам старшего брата не хватило бы.
А если бы на месте Этаса был Фальтора, Кольтира тоже вздумал бы его убить собственными руками? Чтобы брат оставался братом, чтобы разница между живым и мертвым не встала между ними?
Этас прав: так поступают с домашним животным, присваивая себе право решать его судьбу. «Я бы тебя не обижал…», — он что, совсем идиот? Разве одного только убийства недостаточно, чтобы Этас ненавидел его всю нежизнь?
Объяснения все сделали только сквернее. Кольтира видел, что нужно поскорее сказать что-то, чтобы увести Этаса от этой мысли, которая почему-то показалась ему особенно оскорбительной или мерзкой. Но что, что могло смягчить ситуацию, оправдать его?
— Это еще хуже, чем если бы ты потерял контроль над темной частью своей сущности, — неверяще прошептал Этас, отступая на шаг назад.
Сказать, что злость из-за чар превращения побудила его так поступить? Подтолкнула, заставила — как Этас выразился? — потерять контроль над темной частью своей сущности. А без этого затея оставить его при себе насильно была бы просто мимолетной мыслью? Нет, Этас тогда решит, что Кольтира из-за любого пустяка кидается убивать… Да и врать не хотелось, и так уже виноват перед ним по самые кончики ушей.
— Ты безо всякой чужой магии монстр!
Кольтира стиснул кулаки. Этас прежде не относился к нему, как к чудовищу. Доверял…
А какого упыря ему понадобилось убивать столь садистским способом? Медленно, до последнего держа в сознании и позволяя испытывать боль и ужас надвигающейся смерти! Хотел сохранить ему тело неповрежденным? Какая трогательная забота! Кольтира не желал Этасу зла, но в итоге получилось изощренное издевательство, любимое развлечение злобных тварей Плети.
— Это не повторится, я обещаю.
А что ему еще оставалось сказать?
— Ты не можешь этого обещать! А если в следующий раз ты не остановишься вовремя? Не захочешь вспоминать о ценности жизни?
И это Этас еще не знал самого отвратительного. Кольтира остановился не потому, что усовестился, подумал о «ценности жизни». Только из-за амулета, напоминания о влиятельной покровительнице архимага, которая заберет его к себе, не позволит остаться с Кольтирой. Но теперь-то он предельно четко понимал, что не вправе лишить Этаса всего того, что отняла смерть у самого Кольтиры. Теперь все иначе, и он точно знал, что больше так не поступит. Он мог обещать это!
— Этас, я клянусь тебе!
Сколько клятв он уже нарушил? Кольтира сжал кулаки, презирая себя за беспомощность. Надо было сделать хоть что-нибудь, найти слова, убедить, потому что Этас вот-вот устанет слушать и уйдет, чтобы больше не видеться никогда с опасным монстром.
Кольтира ненавидел бессилие. Он снова ощутил себя тем слабаком, о которого в Плети вытирал ноги каждый второй. Этас не злорадствовал, не торжествовал и не пытался намеренно его задеть, но Кольтире казалось, будто он снова, униженный и проигравший валяется перед кем-то на земле и ни упыря не может контролировать ситуацию. Тогда у него была надежда, что он станет сильнее и отомстит обидчикам. А теперь? Какой магии и каким приемам научиться, кому мстить, как с этим справляться?
Ничего. Нельзя. Сделать.
Этас покачал головой, ни на медяшку не веря его обещанию.
— Хватит, Кольтира, — устало, и в то же время твердо потребовал он. — Оставь меня в покое.
Он поднял кисть руки, намереваясь сплести заклинание, и Кольтире ничего не оставалось, как шагнуть ближе и перехватить его запястье.
— Да постой же ты!
Естественно, Кольтира не тащил Этаса к себе и старательно контролировал силу, с которой держал его, чтобы не напугать снова. Не дурак же, понимал, что Этас теперь его боится. И антимагический купол не ставил, чтобы не напоминать о том случае. Хотя следовало бы…
— Не смей! — заорал Этас и рванулся назад.
Кольтира тут же разжал пальцы, и в этот миг множество вспышек ослепили его. Вокруг Этаса вспыхнул магический кокон, потом еще один. В Кольтиру полетели сразу несколько заклинаний. От ледяного он легко увернулся, потом от второго телохранителя ему достался фиолетовый вихрь арканных чар — его погасили руны-татуировки. Кольтира выставил Ледяной Заслон навстречу магии Этаса, но поток пламени разнес защиту вдребезги.
— Уймись! — рявкнул Кольтира, закрывая глаза рукой и вспоминая все известные ему способы защиты.
Он хотел отскочить в сторону с линии атаки, но чьи-то чары — он не видел, чьи именно, оттолкнули его назад, и резкий голос предупредил:
— Только дернись — испепелю.
Кольтира чуть отвел руку от лица, чтобы оглядеться, но Этас выпустил по нему еще несколько заклинаний. Да тут хоть дергайся, хоть нет — испепелят в любом случае.
— Этас, бл…ь!
На открытом пространстве Кольтира был удобной мишенью для трех чародеев. Но тролля с два они обратят его в бегство! Был только один разумный выход: поставить антимагический купол и подтащить к себе Этаса Хваткой Смерти. Телохранители не посмеют атаковать, чтобы не зацепить подопечного, да и сами чары ослабнут.
Но он только что обещал этого не делать.
Атаки Этаса не прекращались. Огонь обуглил тканевые части одежды, какая-то арканная дрянь пробила легкий талассийский доспех и впилась в плечо. Рунические татуировки исчерпали весь свой лимит, как и защитные заклинания. Кольтира выставил купол — все равно среди всех этих вспышек его никто не увидит. Атаки сразу стали слабее, но он-то уже знал, что архимагу легко это исправить, увеличив мощь заклинаний.
