На небе не было ни облачка, легкий ветерок шевелил кроны деревьев. Не удивительно, что в такой погожий денек на площади кипела жизнь. Вот только один рыцарь смерти портил эльфам все удовольствие от прогулки.
Прохожие старались не попадаться Кольтире на пути, обходили не меньше чем за три шага, даже если для этого приходилось сойти с мостовой. Старались не встречаться с ним взглядом и вообще не смотреть на него. Словно он — бешеная собака и может накинуться на любого, приняв взгляд за угрозу.
Торговцы сладостями и фруктами видели его не впервые, но косились неодобрительно: в присутствии нежити у горожан обычно резко пропадал аппетит. Продавец оружия, вышедший погреться на солнышке у входа в свою лавку, бросил на рыцаря смерти взгляд, полный оскорбленного достоинства. Однажды Кольтира пытался у него подобрать себе хороший нож, но раскритиковал все варианты: красивые экзотические клинки, совершенно бесполезные в бою и при выживании в лесу — ну, если бы для рыцаря смерти было проблемой выжить без еды и крова. С тех пор он был в лавке нежеланным гостем, хотя за наконечники для стрел раскошеливался без возражений.
Стражи к Кольтире привыкли, не реагировали. Увидели, что он не приволок пойманных или убитых презренных, и потеряли к нему интерес. Тем более, что у них было дело поважнее: болтать с гражданским — удивительно красивым юношей лет трехсот.
Надменный капитан Аэльдон Озаренный Солнцем разливался соловьем, юный золотоволосый сержантик стоял навытяжку и краснел, а Ка’рен, еще один сержант, постарше, пытался встрять в разговор. Богатенький красавчик воспринимал всю эту суету вокруг своей персоны как должное — наверное, привык.
Его мантия — дорогущая, темно-синяя с серебром, сшитая по последнему писку моды и идеально по фигуре, — была расстегнута. Словно небрежно, второпях наброшена: в этом году в столице чародеи предпочитали ходить именно так. Она открывала взгляду рубашку и брюки: вроде бы простого покроя, но даже издалека они на вид стоили дороже, чем полный стальной доспех воина. На его груди поверх белоснежной рубашки висели амулеты, и еще куча побрякушек сверкала в ушах.
Но, несмотря на эти явные признаки заклинателя и богача, Кольтира не сообразил, кто перед ним. Даже когда юноша увидел его и, распрощавшись со стражами, подошел ближе.
Почему-то, заметив в Молоте Агмара, что Этас по характеру и манере реагировать на подначки напоминает Фальтору, Кольтира мысленно нарисовал себе эльфа, похожего на брата и внешностью. Далеко посаженные чуть наивные глаза, резко выделяющиеся скулы, постоянно лохматые брови, бледные губы и ямочки на щеках от вечной легкой полуулыбки. Сделал только поправку на цвет волос и возраст. Глупо, конечно же, но надо как-то было представить себе собеседника, раз тот прятал лицо за шлемом.
— Anar’alah belore, Кольтира, — ничуть не пугаясь рыцаря смерти, заявил красавчик знакомым голосом.
Кольтира оторопел, не зная, что сказать. Он представлял его старше: Этас не говорил, сколько ему точно лет, но упоминал, что чуть помладше Кольтиры. А когда там Лират рассказывал о своем родственнике архимаге, уже и не вспомнить. Кольтира думал, что Этасу должно быть около четырехсот с хвостиком, но выглядел он лет на триста. Почти как Фальтора.
Он даже забыл удивиться самому факту, что Этас все-таки не шутил, пришел на встречу. Совсем не такой…
Кольтира не думал, что тот настолько красив. Догадывался по уверенному флирту, что Этас не из тех, кто в компаниях отсиживается в уголочке. Ну, все эти его «Знаешь, какая моя хорошая сторона? Шутка, я со всех сторон хорош». Интересно, Сильвана при жизни не завидовала идеальным, словно выточенным из белого мрамора чертам родственника? Вот только ростом он не вышел — Фальтора был бы выше почти на голову.
Вот, значит, какой он, архимаг Этас Похититель Солнца. Не просто родовитый аристократ и богач, влиятельный политик, а еще и красавец, избалованный вниманием и искренним интересом мужчин и женщин. Зачем такому общаться с рыцарем смерти? С немертвой родственницей Этас уже навел контакты, узнавать о нравах нежити ему больше не нужно — Сильвана сама все расскажет. Был бы Кольтира все еще офицером королевы, то можно было бы подумать на завязывание полезных знакомств и прочую политику и дипломатию. Мало кто знал, что именно произошло в Андорале, для большинства Кольтира был известным полководцем, героем Орды, только слишком уж беспринципным, не брезгующим никакими методами, раз использовал валь’кир. Но теперь Кольтира — простой наемник, каких тысячи в Азероте.
Интерес Этаса к нему — это блажь богатенького юнца, которому захотелось похвастаться экзотическими знакомствами? Или он решил самому себе пощекотать нервы риском? Возраст-то еще такой, когда приходят в голову опасные глупости.
— Да ты совсем сопляк, архимаг, — усмехнулся Кольтира, пытаясь скрыть растерянность и разочарование.
Он хотел, чтобы у него были приятели, было с кем поговорить. Но не собирался ради иллюзии дружбы становиться развлечением заскучавшего светского модника!
— Ты не намного старше меня, — спокойно отозвался Этас, никак не отреагировав на «сопляка». Весь такой уверенный в себе, да?
Кольтире очень захотелось взбесить его, оскорбить или напугать, как угодно вывести из себя, чтобы посмотреть, как перекосится от гнева и обиды хорошенькое личико.
— Ты хоть совершеннолетний? — хмыкнул он. — Тебя еб…ть-то уже можно?
Этас не взбесился, но уже не выглядел таким самоуверенным. Пару раз хлопнул ресницами, нахмурился, а кончики ушей вспыхнули румянцем. Похоже, как и многие рыжие и светлокожие эльфы, он легко краснел. Кольтира был уверен, что все, кто спал с этим парнем, считали такое его свойство ужасно милым.
Прежде, чем Этас нашелся с ответом, Кольтира вдруг вспомнил, как в Молоте Агмара в самом начале их знакомства тоже пытался его побольнее задеть потому что счел высокомерным снобом. Но потом-то понял, что Этас не такой. И сейчас чего на парня злится? Самого Кольтиру тоже многие называли красивым, но разве он от этого задавался? Он и Келтана-то дразнил скучной внешностью только потому, что нащупал у него там больное место.
— Пойдем, — ровно, без насмешки, произнес Кольтира, развернулся и двинулся вниз по Рассветной улице, к своему дому.
Не оборачиваясь, он благодаря чутью знал, что Этас идет за ним. Надо же, даже не комментирует это «пойдем» сразу после вопроса о трахе. Наверно, и сам спрашивает себя, ради чего связался с таким хамом.
Стражники и обычные прохожие косились на них. Гадают, что этот красавчик делает рядом с нежитью, монстром? Или наоборот, что рыцарь смерти собрался делать с таким милым юношей? Кольтира усмехнулся, представив, что мог бы сделать, и сбавил шаг, чтобы поравняться со спутником.
По пути они завели неспешный разговор о планах короля устроить в западной части столицы торговую улицу и оперный зал. Этас хоть и был даларанцем, а столичные слухи знал лучше, а кое-что — от короля лично. Он охотно поддержал смену темы и теперь болтал, снова войдя в роль самоуверенного баловня жизни.
Этот образ нарушался только темномагическим амулетом — таким мощным, что клеймо, оставленное одним губастым придурком, отзывалось легким зудом, стоило оказаться в шаге от архимага. Беззаботные красавчики обычно такое при себе не носят. Кольтира не был специалистом в артефактах, но этот, с темной — или, как Датура потребовала бы говорить правильно, некротической — энергией, ощущал очень четко. И даже мог бы предположить его назначение: видел подобные в Подгороде.
— Так ты мне пургу гнал, что темную магию не используешь? Или только недавно начал?
— Я не использую! С чего ты взял? — очень убедительно возмутился Этас, с легкой обидой и недоумением приподняв брови. Совсем как Сильвана, которую Синдия опять заподозрила в недостаточно благородных целях. Кольтира поверил бы, не ощущай он присутствие амулета так явственно.
Он ткнул пальцем в одну из подвесок на груди Этаса, но не болтающуюся открыто, всем напоказ, а спрятанную под одеждой. У архимага, похоже, было немало таких сюрпризов.
