Кольтира бросил на него быстрый взгляд. Оставлять наедине с пленницей ее возможного сообщника не хотелось. В Кирин влили какое-то зелье, и Натанос приступил к допросу. Вопросы он задавал самые разные, подчас весьма неожиданные и неуместные, но все чаще интересовался планами Кирин насчет Сильваны и наличием сообщников. Кирин пыталась отмалчиваться, но то ли зелье развязало ей язык, то ли угрозы и пытки. Уверяла, что действовала одна, а до Сильваны и не надеялась дотянуться, и потому избрала своей мишенью только самого убийцу.

Сложно впечатлить рыцаря смерти зрелищем пыток. Кольтира видел и сам совершал и более жуткие издевательства, чем просто введение в тело каких-то зелий, вызывающих боль и, возможно, разговорчивость. И все же слушать ее крики и проклятья, смотреть, как кривится от гнева и муки некогда привлекательное, но изуродованное его чарами лицо, ему было не по себе.

У Отрекшихся нет смертной казни, но отпустят ее на свободу еще очень нескоро. Это он, Кольтира, отнял у Кирин жизнь и испортил посмертие. Алина как-то шутила, что влюбляться в него — не к добру, но, оказывается, даже просто столкнуться с ним — уже дурной знак. Кольтира говорил себе и Тассариану, что хиллсбрадцы, пришедшие на остров Фенрис, были захватчиками, и, пожалуй, с точки зрения военного права так и было. Но в глубине души-то он понимал, что это всего лишь мирное население, спасавшееся от Чумы и Катаклизма, и не разбиравшее, куда бежать.

Там, на Фенрисе, он выполнял приказ королевы. У Сильваны благие цели: защитить Отрекшихся и Квель’Талас. А Кольтира служит ей, значит, и этим целям тоже. Гнилая отговорка.

Сославшись на дела, Кольтира приказал Гиббу и Дональду остаться, а сам вышел из подвала. Сбежал подальше от зрелища последствий своих поступков. Это он убил Кирин и вынудил ее служить тем, кто уничтожил ее родину. Так же он поступил и с Вайей. Почувствовав его смятение, подошел и ткнулся носом в плечо Кровавый Туман. Сейчас от его поддержки становилось только хуже. Кольтира помнил, кто убил Тумана.

Кольтира был противен сам себе. Это чувство было особенно острым после битвы у Часовни Последней Надежды, но за последние месяцы он почти позабыл о нем. А сейчас вдруг пришло в голову, что самым правильным будет пойти на Участок Целителей Земли, найти паладинов и попросить его упокоить. Уничтожить мерзкую тварь.

Глупейшая мысль. Всего лишь минутная слабость. Он же все равно так не поступит. Кольтира ни за что не мог позволить себе сдохнуть, не прихватив с собой компанию врагов. У него все еще был долг, служба Сильване. После смерти Короля-Лича именно обязанности были тем, что держало его в этом мире и придавало существованию смысл. Больше не было родителей и брата, солнечного Квель’Таласа, смеха друзей. Только служба и упоение битвой. Только война.

Возможно, такая тварь как он и не должна существовать. Но он существует. И будет сражаться. И горе тем, кому не повезет встретиться с его клинком!

Заполучив Кирин, Натанос улетел на нетопыре на следующий же день. А ее увезли в Подгород конвоиры из числа стражей смерти. Преступницу ждал трибунал, и Кольтира мало чем мог ей помочь. Был бы в столице — поговорил бы с Сильваной.

Он сказал себе, что просить о помиловании для той, кто пыталась убить командира армии в военное время — это глупость и слабость, и постарался поскорее забыть эту историю. У него почти получилось. Кольтира вспоминал о Кирин всего пару раз, не интересовался ее дальнейшей судьбой, и узнал новости только через несколько лет, и то совершенно случайно.

Почти два года Кирин провела в темнице, потом сбежала и поступила на службу в орочью армию к генералу Назгриму, воевавшему Калимдоре, а потом в Пандарии. Там она хорошо проявила себя, продвинулась по службе и, вроде как, даже получила официальное помилование. Но погибла через несколько месяцев во время восстания в Орде: то ли при штурме Оргриммара, то ли чуть раньше, в сражении за бухту Острорука.

Ненавидевшая Отрекшихся, она встала на сторону Гарроша, а не Сильваны. Пала от руки своей Вкуснятины, к тому времени уже ставшей знаменитой наемницей и ордынской героиней. Кирин так и не успела отомстить ей за Фенрис или подружиться — что уж там ей нужно было от Младшей. Кольтира тогда выпил за мирное путешествие души Кирин в Круговерть, никому не признавшись, кого поминает.

Но пока до тех событий было еще далеко. Нежизнь в крепости шла своим чередом. Натанос убрался в Подгород притворяться милым парнем перед королевой.

Появлялся Кромуш, поздравил с победой над Плетью. Рассказал о мести Годфри, вероломному гилнеасцу, застрелившему королеву и сбежавшему в Крепость Темного Клыка. Орда взяла крепость штурмом, и Годфри был казнен. Сильвана на Кромуша сердилась за не слишком лестный доклад Гаррошу, на аудиенции не пускала. Он старательно намекал, что Кольтире, когда он вернется с честной победой, овеянный славой, следует сказать Сильване, что с орками можно и нужно дружить. Кромуш пробыл в Андорале три дня, после чего уехал в Подгород.

Младшая все еще занималась миссиями Деррингтона и Линдси — насколько было известно Кольтире, в основном это были разведывательные задачи. Сама Линдси то моталась по своим делам в Подгород, Бастион и еще упырь знает куда, то торчала в подвале алхимиков и плела там какие-то свои козни.

Кольтира получил указание королевы обсудить с Линдси подозрения Тассариана о контроле над разумом и их возможные последствия. Та явно с большим трудом, но все же удержалась от язвительных комментариев, так что осталась цела и невредима. Пообещала дать нужные указания своим шпионом у паладинов и сообщила, что пока никаких свидетельств заговора не наблюдалось.

— А сам не думаешь, что Сильвана тебя контролирует? — поинтересовалась она якобы между делом.

— Зачем ей это? — пожал плечами Кольтира.

— Ну… Она воскрешает нежить, как Артас. Вполне возможно, что и другие его методы использует.

— Топорно работаешь, — упрекнул ее Кольтира. Тонким искусством провокации шпионка должна владеть лучше. — Ты деликатна как орк. Нет, даже как огр.

Однако от Линдси не так просто отвязаться. Мысленно произнеся пару нелестных эпитетов в адрес Сильваны с ее требованием терпеть эту выдру, Кольтира был вынужден дать хотя бы краткий ответ. Сказал, что не в восторге, но это не его дело. Зато Сильвана стоит горой за своих и заново воскрешает всех погибших поданных.

— Это хорошо? — уточнила Линдси с непонятной интонацией.

— Ни один правитель в Азероте не делает этого.

— Артас делал.

Кольтира хмыкнул. Делал. Но они все равно оставались его рабами. Или совсем безмозглыми, как упыри, или чуть более самостоятельными, как рыцари смерти. Но никто не мог отказаться служить ему. Разве Линдси сама этого не понимает? Она ведь, насколько ему известно, из первого поколения Отрекшихся.

— Нет, — качнул он головой. — Артас поднимал только наиболее сильных и полезных. В последние годы — всех подряд, но там было не до выбора. А Сильвана дает еще одну нежизнь даже бесполезным. И не только солдатам. Просто за подданство и службу. Это… хорошо. Тут есть понятие «свои».

Дарион так за своих не стоял, он преследовал свои цели. То вызволение духа отца из плена Фростморна, то укрепление своей власти, то союз с паладинами.

— Сильвана отличная королева, — заключил Кольтира и ухмыльнулся. — А ты напиши в своем отчете, что я сказал, что у нее шикарная задница.

Линдси бросила на него странный взгляд, словно хотела уточнить, не ударялся ли он головой. Ее губы дрогнули, скрывая улыбку. Интересно, правда напишет?

Периодически у них двоих получалось вполне мирно сотрудничать. Но потом Кольтира получил претензию от Серебряного Авангарда за испытания Чумы, проводимые Отрекшимися на территориях к северу от Андорала. Там делами ведала Линдси, и Кольтира быстро выяснил, что эксперименты с Чумой — ее рук дело. Без разрешения командира, под носом у нейтральных союзов, да еще и во время проблем с вождем Орды! Кольтира устроил Линдси выволочку и запретил покидать подвал алхимиков до конца кампании.