Денег на коня у него не было, потому приходилось передвигаться пешком и надеяться, что встретит кого-то из нежити или Культа Проклятых, у кого можно будет забрать лошадь. Кольтира впервые оказался в этой части Нордскола: когда плыл сюда с Плетью, они высаживались гораздо восточнее. Но карту прихватил с собой еще из Акеруса - думал, она ему пригодится у Отрекшихся. Сейчас ему нужно было двигаться на восток, а там, в Драконьем Погосте, он уже неплохо ориентировался. Заблудиться не должен, хотя в этой еще не закончившейся полугодовой северной ночи невозможно ориентироваться ни по Солнцу, ни по форме наиболее высоких гор.
Впрочем, направление не было его главной проблемой сейчас. Кольтира шел, старательно выискивая при помощи чутья кого-то, чьей жизненной силой или некротической энергией можно будет подпитаться. Но недавняя стычка прибывших в Нордскол орков, в распоряжении которых были пушки, с Плетью распугала даже зверей в округе. Здесь, на юго-западном побережье континента было не слишком холодно, тут не должно было быть так пустынно! Но нет - никого.
Вместо живых или немертвых существ Кольтира ощущал присутствие бесплотных теней. Тени служили некромантам и практически не контактировали с материальным миром. Сейчас они вились вокруг него на большом расстоянии, редко попадая в поле зрения - да и увидеть-то их не так просто. Они шептали что-то неразличимое, непонятное, и Кольтира даже поначалу принял их за подступающее безумие от голода. Действительно голоса звучали в его разуме или ему это только мерещилось, но принадлежали они точно не Королю-Личу, уж его-то Кольтира точно узнал бы.
- Нет! Пожалуйста, не убивай меня! - вдруг явственно прошептала на талассийском одна из теней.
Кольтира удивленно обернулся: он же не нападал на них, чего тогда упрашивать? Позади никого не было, зато ему послышался плач.
- Убийца. Предатель. Монстр, - зашипел другой голос.
Кольтира по привычке потянулся к мечу и только потом вспомнил, что тот покоится на дне моря. Тогда он шарахнул Ледяной Косой, но увидел лишь легкую дрожь воздуха, словно марево над раскаленной от солнечного жара землей.
- Ты убил меня. Зачем. За что, - заунывно завывал еще кто-то то ли в голове, то ли в нескольких шагах в стороне.
Снова по-талассийски. Это тени эльфов? Это действительно тени эльфов, которых он убил?
- Я не хотел, - прорычал он, крутя головой и выискивая взглядом хоть одного из призрачных соплеменников, обвинявших его. - Я отомщу Артасу за вас всех!
Ему никто не ответил. Кольтира ощутил себя безумцем, разговаривающим сам с собой посреди заснеженной пустыни. Выругавшись, он решил игнорировать эти тени и поспешил убраться отсюда подальше. Голоса зазвучали реже и тише, и он больше не разбирал конкретных фраз. Может, тени охраняют это место и каждому шепчут то, что он боится услышать? В любом случае, голод мешал ему гораздо сильнее, и в первую очередь следовало решить проблему с энергией. А для этого необходимо двигаться.
Он искал себе жертву более суток - мелочь по сравнению с почти тремя месяцами пути по морю, но его терпение было на исходе, да и затраты сил теперь возросли. И вот он, наконец, почувствовал присутствие кого-то живого далеко впереди. Кольтира помчался туда. Он хотел бы наткнуться на отбившегося от своих служителя Культа Проклятых, но сейчас его устроил бы даже один из мирных крестьян, осваивающих самые теплые здешние земли, или орк, отправившийся на войну с Плетью.
В тусклом свете Белой Леди застывшая на снегу кровь казалось почти серой. Кольтира увидел несколько трупов - похоже, здесь отряд ордынцев разных рас схватился с Плетью. Победили, но погибли от ран? Или нежить просто не обнаружила оставшегося? Не важно. Еще один труп в этой бойне уже не сыграет роли. Кольтира закрутил головой, выискивая взглядом живого, которого явственно ощущал не слишком далеко от себя.
Повозка. Пять волков в упряжке, все с перегрызенными горлами. Цепочка следов и бело-серая, припорошенная снегом, шкура на снегу в паре сотен шагов. Вот только на волка по форме совсем не похоже, и следы не звериные. Оставшийся, похоже, ранен, раз не сумел убраться подальше. Кольтира подумал, что даже если он сам сейчас уйдет, то этот завернувшийся в шкуру путник замерзнет или будет съеден упырями или хищниками, когда те вернутся. Впрочем, ему не нужны были оправдания. Он собирался убить этого выжившего, даже если бы тот имел реальные шансы добраться до строящейся крепости.
Кольтира в несколько быстрых широких шагов подскочил ближе, схватил шкуру и отшвырнул ее в снег. Выживший тонко, по-девчачьи вскрикнул и поднял голову. Из-под вязаной шапки на Кольтиру уставились испуганные син’дорайские зеленые глаза.
========== Глава 30. Паладинство ==========
- Не молчи, - напомнил Кольтира.
Альнария выругалась себе под нос. Очень многие, будучи образованными и интересными собеседниками, теряются, если у них внезапно потребовать рассказать “что-нибудь, да вообще что хочешь”. Сначала, как только Кольтира уже заученной речью поведал выжившей эльфийке о битве у Последней Надежды и Рыцарях Черного Клинка и показал письмо Элигора, разговор пошел вполне непринужденно.
Она рассказала о том, как испугалась внезапного нападения Плети, как подвернула, поскользнувшись на льду, ногу и уже смирилась с тем, что замерзнет там в одиночестве насмерть. Только что пережившая одно из самых жутких в своей жизни событий, она была рада поговорить хоть с кем-нибудь. Немертвых она уже встречала в Транквиллионе, и согласилась проигнорировать тот факт, что у встреченного ею ныне мертвяка глаза горят голубым, а не тускло-желтым светом. Когда Кольтира сообщил ей, что чувство страха вызвано исключительно металлом его доспеха, она совсем успокоилась.
Потом Альнария ответила на вопросы о себе. Ей было почти тысяча лет, она занималась наложением чар на предметы, в особенности - на оружие и броню, и потому знала, что будет полезна на войне. Около часа они обсуждали руны, которые Альнария, высунув нос из своей меховой шубы, разглядела на его доспехе. Некоторые, в основном ледяные, она знала, в других определила запрещенные некромантические, а о нескольких заявила, что впервые видит.
Кольтира задавал вопросы, отвечал сам, но потом стал отмалчиваться, экономя энергию. Голод в присутствии живого существа усиливался. Шепот теней сводил с ума. Кольтира едва сдерживал желание иссушить свою спутницу немедленно. Но вместо этого он упрямо переставлял ноги, двигаясь дальше на восток, и продолжал тянуть веревку импровизированных саней, на которых куталась в свою волчью шубу Альнария. И требовал, чтобы она продолжала говорить. Угрожал убить ее, если замолчит, и после того, как ощутимо сжал ее горло, она прониклась. Вот только не могла придумать, что еще ему рассказать. Вот и мучились вдвоем: он - от голода, она - от страха и судорожного поиска разбежавшихся мыслей. А сколько ей еще придется вот так же, без остановки, говорить - упырь знает.
Когда Кольтира служил в Плети, он презирал все живое и чувствующее. Сейчас убивать живых ему по-прежнему нравилось больше, чем отнимать нежизнь. Но пока он помнил, что перед ним личность, разумная эльфийка, у которой свой характер, своя жизнь, семья, цели, взгляды - сдерживаться было ненамного, но проще. Много лет назад, когда Кольтира был неоперившимся юнцом, едва вышедшим из стен Академии Странников и готовящимся к первому боевому заданию, один из более опытных следопытов поучал его и других новичков. Мол, тролли - они не похожи на нас, они монстры, жрущие эльфийское мясо и отрезающие врагам уши. Когда думаете об этом, проще убивать. Кольтире с самого начала было не особо сложно убивать троллей: руки не дрожали, кошмары не мучили, от вида распоротого брюха его не выворачивало наизнанку, как многих его однокашников. Но сейчас совет, использованный наоборот, пришелся кстати.
Прежде, будучи живым следопытом на службе Квель’Таласа он бы поступил как подобает любому порядочному эльфу. Защитил бы соотечественницу, довел до безопасного места. Но он больше не защитник квел’дорайского народа, он рыцарь смерти - бессердечный монстр, машина для убийств и далее по списку. Был бы Кольтира воином Плети, он бы не задумываясь иссушил эльфийку. А если бы по каким-то причинам ему нельзя было ее убивать, то просто проехал бы мимо. Что за дело ему до живых?
