Кольтира задал им по нескольку вопросов, запомнил по именам, троих отчитал, двух похвалил, всех напугал, а потом пришла их очередь переправляться через Элрендар. Пока талассийская армия отступала, Кольтира не раз проклял маму-Птицу за подложенную ему свинью. Однажды сделал это даже в ее присутствии, но она не разозлилась и уж конечно не избавила его от такого сомнительного счастья.
Постоянно нянчиться с птенчиками не требовалось, на счастье, под командованием капитана Рассветной Птицы были для этой цели еще лейтенант и старший уорент-офицер, поэтому Кольтира периодически получал возможность отомстить нежити. Одну трофейную перчатку рыцаря смерти он капитану притащил, но убил он его не в одиночку. С ним были еще двое бывших сослуживцев из числа Странников, хорошо обученные и крепкие ребята, но даже при таком раскладе одного пришлось срочно тащить к целителю. Капитан была довольна, велела продолжать в том же духе.
Армию Плети - это было самоназвание оживших мертвяков, - предполагалось задержать у реки. Кольтира успел от души пострелять по нежити через Элрендар, но затем Артас нашел способ перебраться на другой берег, используя тела убитых бойцов, в первую очередь - эльфов. Следопыты были вынуждены срочно отступать дальше на север, а бой Плети дали уже у Восточного святилища, с поддержкой тамошних магов.
В той битве пала мама-Птица, и несколько темных магов превратили ее в пронзительно завывающий призрак. Жаль. Кольтире казалось, что он мог бы с ней сработаться. Капитан умерла быстро, от мощного заклинания, даже не повредившего тело, но убившего с одного попадания, и не была сожрана мертвяками заживо, как еще менее удачливые из ее соратников. Но душераздирающий крик, который она издала, став призраком, был полон такого отчаяния, что не оставалось сомнений - она понимает, что с ней сделали и что ее саму сейчас заставят делать.
Кольтира уже не раз видел, что Плеть поднимает павших, и был рад, что тело Фальторы для них бесполезно. Нежить собирала и складывала тела убитых на специальные телеги и потом использовала в бою не только как заново оживленных мертвецов, но и в качестве деталей для толстяков. Может, еще отрубленные в бою конечности так пришивали. Но отряд Тассариана тел павших в Ан’овине эльфов с собой не вез, они только своих же подбирали, да и то явно не всех. Дух и тело Фальторы никто не должен побеспокоить.
Восточное святилище держалось долго, но и его были вынуждены оставить, когда была полностью истощена магическая защита. Здесь же талассийская армия потеряла большую часть артиллерии, но, по крайней мере, баллисты и стрелометы, единожды уничтоженные, Плеть уже не могла использовать в своих целях.
За время боевых действий у Восточного святилища было выиграно немало времени, гражданские успели эвакуироваться в Элун’аран, под защиту прочных стен и, главное, Бандинориэля - магического барьера, питаемого самим Солнечным Колодцем. Кольтира довел свое отделение без потерь, но он не сказал бы, что опыт участия в битвах существенно сказался на их эффективности.
В столице было немного тесновато, почти все выжившие эльфы Квель’Таласа укрылись здесь, кроме самых отчаянных и тех, кому путь теперь преграждала Плеть. Основные потери армии были у Талассийского Перевала, потом генерал Ветрокрылая берегла своих эльфов. Здесь, в Элун’аране можно будет стягивать войска, расстреливать нежить магией со стен, делать вылазки, искать союзников. Это лучше, чем бои с нежитью на открытой местности или в лесу, поражения и переход убитых эльфов на сторону противника. Генерал молодец, что сумела спасти столь многих.
Расквартировав своих птенчиков, Кольтира направился в штаб, чтобы найти отца. В списках его имени не оказалось, но в штабе еще царила полная неразбериха, так что это ничего не значило. Можно было найти время добежать до дома, благо он был у них теперь в столице, и оставить записку. Все равно же рано или поздно отец догадается туда заглянуть. Кольтира выяснил, где найти Сарлина Полуденного Шторма - лейтенанта и давнего друга отца, и решил сначала спросить у него.
- Кольтира! Sinu a’manore, - воскликнул тот, завидев его, и подошел ближе. Подцепив Кольтиру под локоть, он отвел его на несколько шагов в сторону. Сарлин был худым и долговязым, а сейчас еще сутулился и пытался говорить тише, не привлекая к разговору внимания остальных следопытов, подчиненных отца. Из-за этого он напоминал здоровенный вопросительный знак, которому вздумалось посекретничать. - Послушай, сынок…
“Сынком” Сарлин называл Кольтиру редко, но все же - бывало. Своих детей у него не было, вот и привечал чужих. Не обращение, а извиняющийся тон, суетливые движения и нежелание лейтенанта смотреть ему в глаза подсказали Кольтире, какое будет продолжение.
Сарлин говорил, порываясь то участливо похлопать его по плечу, то держать руки подальше. Кольтира почти не слушал его, пытаясь осмыслить основную весть.
- Мы сожгли тело. Не волнуйся, ты не увидишь его среди… тех.
Кольтира стиснул зубы до боли в скулах. Он знал по опыту Второй войны, что боль от постоянных потерь скоро превратится в спасительную холодную, почти равнодушную ожесточенность. Но терять родных - это совсем другое. К этому невозможно привыкнуть.
Он пытался впихнуть, насильно разместить в своей голове мысль, что отца больше нет, но разум не хотел воспринимать это за истину. Может, это ошибка? Может, Сарлин зачем-то намеренно лжет? Может…
Лейтенант послал кого-то из подчиненных, и Кольтире принесли отцовский лук - хороший, с магическим усилением и еще кучей полезных чар. Кольтира тупо уставился на небольшой круглый щиток с позолоченным гербом Квель’Таласа, прикрывающий кисть и запястье руки. Этот лук был у отца уже много веков: тот, в отличие от старшего сына, и на опасных заданиях реже бывал, и оружие тщательнее берег. Особенно этот лук. Он не имел имени, но Кольтира, когда был мелким, мысленно назвал его Лозой из-за резьбы на рукояти и рисунка на плечах, имитирующих покрытый мелкими листьями стебель. Кольтире в детстве строго настрого запрещалось трогать его и, тем более, использовать для игр. Естественно, он однажды нарушил запрет - впрочем, он же не играть его взял, а тренироваться. Чтобы стать хорошим следопытом. Как отец.
“Мы отомстим”, - подумал Кольтира, вешая Лозу себе за спину.
- Как Фальтора? - вдруг спросил на какое-то время замолчавший Сарлин.
- Мертв.
Прозвучало хрипло, и Кольтира прочистил горло. Идет война. Все кого-то теряют, но защитники Квель’Таласа не вправе расклеиваться.
- Ох, - вздохнул Сарлин и обеспокоенно уточнил: - У тебя кто-то… остался?
- Дед.
- Дед… Дед, конечно! - сообразил Сарлин. У него дернулись губы, будто он попытался изобразить одобряющую улыбку, но вовремя понял, что она неуместна. - Ну, он же маг у тебя. Телепортируется вовремя в Элун’аран – да, наверно, уже здесь. Не пропадет, чародеи они такие… много чего могут.
Его болтовня раздражала, но мысль грубо заставить заткнуться друга погибшего отца сейчас показалась кощунственной. Без особого интереса, просто, чтобы тот оставил в покое тему его родственников, Кольтира спросил:
- А ваша жена, она в порядке?
- Здесь она, - Сарлин широко улыбнулся. - Присматриваю.
Кольтира, с детства знавший этого эльфа, вдруг ощутил прилив ненависти к нему. За то, что он в этот момент радуется чему-то, за то, что займет место отца и, значит, именно благодаря его гибели получит повышение, как только армия как следует устроится в осажденной столице и появится время выписать приказ. За то, что он присматривает за своей женой, когда Кольтира не смог приглядеть за братом. Злиться на Сарлина было нелепо, но зато отвлекало от комка чувств и мыслей, вызванных новостью о смерти отца.
Кольтира будет защищать столицу и укрывшихся в ней эльфов, будет уничтожать нежить, отомстит за брата и за отца, за всех убитых и за разрушения в Квель’Таласе.
А потом его не будет ждать никто.
Семья любила таким как есть, за просто так. Дальше придется как-то самому, а поскольку быть милым Кольтира не умеет, он превратится в такого же замкнутого типа, каким был когда-то отец. И что бы они с дедом ни делали, как бы ни старались теперь по-прежнему оставаться семьей - это все будет не то, не по-настоящему.
