Тип с молотом и два подбежавших к нему паладина остановились. Здесь, на святой земле, Кольтира не сумеет поднять труп ни упырем, ни рыцарем смерти, это блеф. Но они-то об этом не знают. Нужно только задержать их. Еще немного, и сияние ослабнет настолько, что Кольтире хватит сил разделаться со всеми тремя (четырьмя, считая взятого в заложники Келтана) или освободятся остальные рыцари смерти.

Раздались вопли: “Тирион!”, “Артас!”. Кольтира позволил себе бросить быстрый взгляд в ту сторону. Фордринг каким-то образом получил от Могрейна Испепелитель, наполнил его Светом, освободился из хватки Короля-Лича и теперь сражался против него на мечах.

Один из паладинов дернулся вперед в надежде освободить Келтана, пока рыцарь смерти отвлекся. Нет уж! Кольтира активировал руну на клинке, и паладин рухнул на землю. Убитый или раненный - чутье сейчас не могло этого подсказать

- Не подходите ближе, - рыкнул Кольтира.

Сила Повелителя, сейчас брошенная на поединок с Фордрингом, уже почти не ослабляла действие сияния, и Кольтире с каждым мгновением становилось все хуже. Боль возвращалось, глаза слепило. Келтан захрипел, и Кольтира немного разжал пальцы, чтобы не убить его раньше времени.

- Это еще не конец, - услышал он голос Повелителя. - В следующий раз мы встретимся не на священной земле, паладин.

Что? Нет! Эта троллями траханная святая земля оказалась настолько пропитанной Светом, что даже какого-то паладина с Испепелителем хватило, чтобы вынудить Короля-Лича отступить! Кольтира стиснул зубы. Война есть война, и здесь иногда приходится отступать и бросать своих. Он считал, что Повелитель непобедим, но это сияние все же подточило и его силы. Повелитель боролся с ним, сколько мог, а его тупые и трусливые рыцари смерти не пошевелили и пальцем, чтобы помочь ему. Так им и надо!

- Свет одержал великую победу! - кричал кто-то из паладинов.

Пусть радуются, пока могут. А Кольтире пора на выход. Он повернулся к Келтану.

- Свет… победил. Вы проиграли. Отпусти… меня, - прохрипел тот, с ужасом глядя на него.

Отпустить? Ни за что. Келтан был единственным шансом Кольтиры убраться отсюда, его щитом, живым обратным билетом. Чем дальше отходил Повелитель, тем ярче становилось сияние Света вокруг, и теперь, держа Келтана за горло на вытянутой руке, Кольтира видел зеленое пламя Скверны в его глазах, но уже не различал черт лица. Надеясь, что Свет слепит живых так же, как и немертвых, он с трудом сделал пару шагов. Направление выбрал по памяти. Но потом Свет заполнил все вокруг, и Кольтира уже не мог сказать, стоит он или уже свалился на землю, не сбежал ли “билет” и не порубили ли на куски его самого.

Боль, пронзающая разные части его тела то одновременно, то поочередно, вдруг сосредоточилась в голове. Кольтира не припоминал, чтобы засовывал кому-то в висок нож и проворачивал его в мозгу, но ощущение было именно такое.

Потом его охватило чувство, позабытое со времени пробуждения Повелителя. Будто он вот-вот осознает что-то важное о себе, заполнит пустоту откровением. Сейчас это было совершенно не вовремя, но Кольтира не мог удержаться от очередной попытки понять, и потому он напрягся в мысленном, волевом усилии, сосредоточился на этом ощущении, чтобы не дать ему снова, в тысячный раз, ускользнуть. Но оно и не думало ускользать в этот момент. Ощущение близости осознания и ясность мысли все усиливались. Усиливались до тех пор, пока Кольтира не понял, наконец, что было неправильным в его нежизни.

Всё.

Сторона, на которой он сражался. Поступки, которые он совершал. Сама нежизнь в виде ходячего трупа вместо вечного покоя.

Что же он наделал?! Как он мог не понимать всего этого раньше?!

Кольтире на мгновение показалось, что он слышит голос Фальторы.

- Неслабо тебя поимели, братец, - Фальтора, милый и воспитанный юноша, мог быть той еще язвой.

Вот только Фальторы тут на самом деле не было. Кольтира знал, что здесь не появится никто из членов его семьи. Не только потому, что все они мертвы, и их тела не были захоронены у Часовни Последней Надежды. Но и потому что им было бы отвратительно увидеть его. Отец убил бы его собственными руками, узнав о невообразимо вероломном предательстве. По крайней мере, точно пожелал бы никогда его больше не видеть. Мама… Если и мог Кольтира подумать сейчас о чем-то хорошем, так это было то, что мама не узнает, что ее сын натворил. И не узнает Фальтора, всегда восхищавшийся старшим братом.

Воспоминания накатывали порциями, пульсируя в мозгу куда сильнее сверлящей его боли. Кольтира помнил, как убивал своих соратников. Тех, с кем вместе служил, с кем делил кров и пищу. Битвы в Квель’Таласе сейчас припоминались ему смутно, но наверняка он убивал еще и гражданских - тех, кого клялся защищать.

Клялся…

Когда Отрекшиеся откололись от Плети, капитан Рассветная Птица напоминала ему о присяге, давала шанс прозреть раньше - он не воспользовался. Идиот. Сколько эльфов были бы живы сейчас. Вместо этого он остался в Плети и продолжил убивать. Он не хотел, его заставили, обманули… Но себя не обманешь. Кольтира помнил, как наслаждался страхом своих жертв, как жаждал их крови, как хотел убивать.

Кольтира хотел проснуться. Но воспоминания бурлили в голове, с беспощадной ясностью доказывая, что это реальность. Необратимая реальность. Прошлое не изменить, не исправить, не вырвать из него одного предателя. Все это было. Он предал свою родину, будучи в сознании, он убивал, понимая, что это его соплеменники и что он отнимает у них жизнь. Все это делал именно он. Он, Кольтира Ткач Смерти, талассийский следопыт, хороший, умелый следопыт, тролль его задери, не гнавшийся за карьерой, но верно служивший родине, защищавший ее, как учил его отец. Теперь все это не про него.

Он - Плеть. Он - та мерзость, что разрушила Квель’Талас. Он - убийца бессчетного числа соплеменников.

“Клянусь не обращать оружие против квел’дорайского народа…”

Сияние, как и вызванная им боль, исчезло внезапно, или Кольтира, ошарашенный осознанием, не заметил, как оно гасло. Он увидел, что по-прежнему сжимает горло Келтана - тот все еще был жив и даже пытался вырваться. Кольтира разжал пальцы, и Келтан, как раз в тот момент дернувшийся назад, упал на землю. Он тут же вскочил и шарахнулся от него за спину одного из своих братьев по ордену.

Кольтира опустил взгляд. Он видел руки в черных саронитовых перчатках, покрытых темномагическими рунами и символами смерти. Бледно-серые мертвые пальцы, сплетающие убийственные чары. Левая рука сжимала меч, которым Кольтира разрубил сотни эльфов. Руны горели ярко: сияние Света погасло, и здесь снова можно было применять магию и без проблем убивать. Кольтире было противно смотреть на свои руки.

Он вскинул голову. Встретился взглядом с настороженно замершим в нескольких шагах от него Келтаном, напуганным и потрепанным, но готовым продолжать набрасывать щиты из Света и исцелять. В бою и среди всего этого свечения было не до того, но сейчас Кольтира заметил, что этот эльф очень молод. Наверно, всего один век назад впервые примерил мантию жреца, а после разрушения Квель’Таласа надел тяжелые доспехи и пришел сюда, чтобы помогать бороться с Плетью. Бороться против Плети, а не сражаться за Плеть. Кольтира понял, что не может смотреть ему в глаза.

Тогда он уставился в землю, склонив перед ним голову по собственной воле.

- Чего ты ждешь, Келтан? - хрипло прокаркал Кольтира.

Ну же, убей. Сотри с лица земли ту отвратительную тварь, которой он стал.

========== Глава 27. Свои и чужие ==========

Опустив голову, Кольтира не видел лица Келтана. Только подол мантии и ноги. Келтан не подошел к нему. Даже если он умел обращаться к Свету только с просьбами об исцелении, на поясе у него висел хороший, длинный кинжал. Такого вполне достаточно, чтобы проткнуть шею до энергетического канала.

- Убивай, Келтан. Я убил троих твоих приятелей у тебя на глазах. Разве ты не должен отомстить? Или ты меня боишься? - Кольтира разжал пальцы, позволив мечу упасть на землю. - Смотри, я безоружен. Может, мне еще раздеться, чтобы тебе было удобнее?