«Открою банку огурцов…» Открою банку огурцов И водки выпью я. Как много в мире подлецов И разного хамья. Концерты, встречи, вечера, Дежурный комплимент. И театральная игра, Что вновь в один момент Обрушит на тебя поток Провинциальной лжи. Вот жизни скорбной потолок: Пиши иль не пиши. Мельканье судорожных лиц — Все в поисках гроша… Зря падает пред Богом ниц Дешевая душа. «Земля велика и обильна…» «Земля велика и обильна», Но правит в ней сволочь и хам. И ложью, почти что всесильной, Ломает людей пополам. Повсюду витийствуют воры — Их злая, преступная власть: «России безмерны просторы, И все невозможно украсть». И здесь может хапать и хапать Участник крысиных бегов. И грязными пальцами лапать Страну бесконечных снегов. Но ты не обманешь природу — Эпохе приходит конец. История прочит уроду Взамен капитала — свинец. «Нехватка смелости и ярости…» Нехватка смелости и ярости — Жизнь обывателя пресна И тянется до пошлой старости, Вещами мертвыми полна. Событий суетное крошево, В них измельченная душа. О, если б капельку хорошего — Любви, ценой хоть в два гроша… Всегда занудное ворчание, Судьбы обыденной распад… Потом вселенское молчание Под небом, черным от утрат. «За окнами все та же суета…» За окнами все та же суета, И жуткого порой раскаты смеха — Того убили, ну а тот уехал, На стройке для рабов найдя места. Куда не бросишь свой тревожный взор — Вновь жизнь тасует судьбы, будто карты, Хотя всегда надеешься на фарт ты, Но попадешь в несчастий злой узор. Какая же отрада для души, Когда нет больше веры даже в чудо, Когда вверху кремлевские иуды, А рядом воры, шлюхи, торгаши? «Эпохи сюжет понятен…» Эпохи сюжет понятен Для тех, кто зорко глядит. Плевать, что народу приятен Ворюга или бандит. Барыги рулят страною, И все на корню продают. И стала общей виною Память великих минут. А мы готовимся к смуте, И повторяем не раз: «Россия — это не Путин. А Пушкин. Вот и весь сказ». «Нелепая публика…»
Нелепая публика Охоча до рублика. Какая республика? О чем вы? Смешно… Кругом фанаберия, Обман и безверие. Ах, если бы Берия… Но умер давно. Зря машем мы флагами, С печатью бумагами… Здесь нужно Гулагами, Да люд никакой. И общество русское Живет с перегрузкою Под водку с закускою, Под гиблой тоской. «С тоской мы бьемся каждый Божий день…» С тоской мы бьемся каждый Божий день, Придумываем жизни оправданья. Но годы не отбрасывают тень На наши суетливые скитанья. Остановись на несколько минут, И музыку услышь, что манит в бездну. И вдруг поймешь — отныне твой уют Мешает жить, тебе в нем стало тесно. Но если нет возвышенной любви, То человек один грустит и грезит, А сволочь веселится сколько влезет И строит счастье на чужой крови. И так, ты продолжаешь разговор С пространством, с бесконечностью ночною. И одиночеством, и тишиною С тобою вечный делится простор. «На грани больших потрясений…» На грани больших потрясений, Подземный чувствуя гул, Все чаще выходят тени, — Инфернальный ветер подул. Реальности мир протекает, Картинка все время плывет: Несчастье опять завлекает, В холодную полночь зовет. Под небом чужим и тревожным Труднее стало дышать, Что мнилось нам невозможным Нельзя уже удержать… «Все те же лица скуки и тоски…» Все те же лица скуки и тоски — Запойное безумье быдлограда. А холод смерти серебрит виски — Души твоей единая отрада. И снится жизнь, которой не вернешь, И рифмы ненаписанных сонетов. А наяву: банальность, подлость, ложь В беспамятство бредущих силуэтов. И мусором ненужным по углам, Скопились дни, слежавшиеся в годы. И вот судьба, что рвет напополам Надежды карты из твоей колоды. Так очень просто молодость ушла И постускнели все пути-дороги. А зрелость ненавидит зеркала, Их холод вечности и тьму тревоги. |
