«В степи хоть вой от скуки, водку пей…» В степи хоть вой от скуки, водку пей, Но глушит ветер крики и стенанья. Судьба моя, ты год от года злей, Душа совсем ушла в воспоминанья. Здесь только тело, что пришло в кабак. Тоска собачья, да и холод жуткий. И снова жизни раздаю за так Я, может быть, последние минутки. Но что мне беспокоиться о том? Умру и я, помучившись…Как впрочем, Все до меня. И кто придет потом, Исчезнет тоже в океане ночи. «Всё учат жизни, не перестают…» Всё учат жизни, не перестают, Какие-то нелепые субъекты. «О, как тебе дышать еще дают? О, как же коротаешь век ты? Давай боятся вместе и терзать Напрасными скандалами друг друга…» Ты знаешь, мне на страх твой наплевать — Я выскочил из замкнутого круга. Нет денег — эка невидаль, но сам Себя ты понимаешь очень плохо. И тяжело подняться к небесам Душе твоей, растоптанной эпохой. «Если смысл твоей жизни в стирании пыли…» Если смысл твоей жизни в стирании пыли, В собирании разных никчемных вещей, То пощады не жди от холодных ночей — Небеса о тебе навсегда позабыли. Если жизнью обыденной полнишься ты, И бежишь в колесе мировом суетливо. Улыбаешься — как и другие — фальшиво, То не требуй тепла от ночной пустоты. Если всё, чем ты жил оказалось враньем, Или попросту мусором — хламом ненужным — Это значит, что ты равнодушным ворьем Предан был и остался один — безоружным. «Чтоб оправдать свое существованье…» Чтоб оправдать свое существованье — По улицам мотаться взад-вперед. И городов не помнить очертанья, Лишь в зеркале бежит за годом год. Судьба как прежде трудноуловима А люди здесь все на одно лицо… Бредут куда-то, зло и нелюдимо, Друг другу шлют соленое словцо. И снова невнимание к деталям Иль погруженность в суету сует. А дальше путь к потерям и печалям — Сквозь тьму ночей в потусторонний свет. Так гибнет здесь высокая культура. И просто рвется будущего нить… Бессильна утонченная натура — Предвидя все — хоть что-то изменить. «Никто мне ничего не написал…»
Никто мне ничего не написал (Да и кому я нужен в самом деле), Проходят за неделями недели Все ближе вечер жизни и вокзал, С которого уходят в никуда Навстречу вечности больные души. Слова звучат поверхностней и суше И падают в прошедшие года. Зачем все это было? Я смотрю Сквозь ночи новогоднее сиянье, Пытаясь снова подобрать названье Для музыки, в которой я сгорю. «Итак, потоптал землю эту…» Итак, потоптал землю эту — Дай потоптать другому. Нельзя засорять планету Иначе быть здесь дурдому. Ведь, если б мы все столпились В одно и то же мгновенье, То как бы потом получились Истории странные звенья? Ты думал, что ты уникален, Напрасно, ведь даже в утробе, В уюте красивых спален, Есть что-то от наших надгробий. Романтики в жизни так мало. Придумывать надо сказки. Чтоб тело, что бродит устало, В землю ушло без опаски. «Пока Господь тебя хранит…» Пока Господь тебя хранит. И ты прочитываешь знаки… Ты твердо знаешь: вера — щит, А губят гордость или враки. Страна, сходящая с ума От жажды крови или денег, Тебя нервирует весьма, Душе твоей рисуя ценник. Не дай проникнуть суете В тебя. Бредовую тревогу Сжигай на звездной высоте, Ступив на млечную дорогу. «Как часто лица в полусне…» Как часто лица в полусне Нам всем мерещатся ушедших, Как не топи себя в вине, В игре шутов и сумасшедших, Но время тщательно следит И радость отмеряет скупо, И тайной болью бередит Всех нас, скитающихся глупо. Так хочется уйти от зла Принять судьбу свою на веру… Но отражают зеркала Не человека, а химеру. «Что ж, ни кола и ни двора…» Что ж, ни кола и ни двора — Всем правит неопределенность. К тому же частая хандра И в непонятное влюбленность. Хроническая пустота, От запредельного усталость. И всех надежд и грез тщета, А, вызывающая жалость, Судьба невнятна и глуха, С претензией на честь и скромность. Лихая музыка стиха, Где горше нищеты бездомность. |
