- А нетрадиционные технологии? - заинтересовался я.

- Да я и сам пока в толк не возьму, - уклонился мэр от конкретных подробностей.

Он прикрыл глаза, словно пытался прочесть что-то важное на внутренней стороне век. Очевидно, то, что ему открылось, не было благоприятным для его карьеры, так как по телу его пробежала дрожь, словно под ним было не комфортабельное кресло, а электрический стул.

- Работаю, как Джоуль, - сказал он. - Но, жертвы бюджета, что можем мы здесь, на местах? - И сразу вслед за этой фразой он попытался выудить у меня миллион на развитие туризма и легкой промышленности.

Столько в долларах у меня не было, но я с легкостью пообещал: перед негодяями у меня моральных обязательств нет. Потом можно обещание и отменить, всегда полно вымышленных обстоятельств, на которые можно сослаться. Однако, чтобы не быть голословным, я вынул из кармана пачку заранее заготовленных купюр и помахал перед ним. Желаю, мол, оказать благотворительность. В моем понятии благотворительность - нечто среднее между милостыней и мздой. Желательно, на образование, добавил я.

Я был так упоен собой, своим благородным жестом, что не услышал, что он там в трубку сказал. Но в кабинет тут же влетела какая-то крашеная женщина, словно за кулисой ждала.

- Директор лицея. Людмила Кременчук, - представил Старухин ее, а потом меня.

- Простите, вы какой гильдии? - заинтересовалась мной Кременчук.

Взошла звезда мздоимцев. Сияя поддельной улыбкой, с выражением лица, которое я называю лицемерным, Кременчук принялась распространяться о достоинствах внедренного ею метода обучения, перечислила первых учеников и учениц и попыталась на расстоянии определить, какую сумму внесу - тысячу, сказал я. На компьютер достаточно. Еще и на стулья останется. - Вы не представляете, какая у наших ребят тяга к знаниям. - Я представил эту тягу ребят, учениц внимательные лица. Но вдруг возник монах среди этих лиц, с математической шишкой во лбу и химической синевой под глазом, и велел мне выложить еще сто пятьдесят - на глобусы и наглядные пособия, на радость познающему субъекту.

- Компьютер можете в 'Стреле' выбрать, - сказал мэр. - Там дешевле и гарантия дольше. А система скидок - гибкая-гибкая. Я позвоню.

Людмила, обратив к нему вопрошающее ухо, каким оно условно изображается на детских рисунках, то есть похожее на вопросительный знак, внимательно выслушала его чертыханья в адрес его же магазина, в котором было все время занято. Он, наконец, дозвонился до продавщиц, пообещав удавить их телефонным проводом, и распорядился насчет скидки.

- У нас еще клиника есть, - сказал он, отпустив Кременчук. - На клинику тоже жертвуют.

- Постойте-ка. Не всё сразу, - осадил его я.

- А это наши Миша и Маша, - сказал тогда он.

Сидя спиной к двери, я не мог видеть, как они вошли, очень миловидная белокурая девушка и молодой человек, и стояли теперь у стола, взявшись за руки, переглядываясь, излучая обоюдное обаяние.

- Поручиковы, - рекомендовал мне эту чету мэр.

Я, с невольной враждебностью к Мише, наблюдал, как девушка обрученным пальчиком пытается незаметно почесать бедро, кратко и украдкой поглядывая на меня. Супруги, первым делом решил я. Или родственники?

- Однофамильцы, - сказал мэр. - Фамилия распространенная среди уроженцев этих мест.

- Ах, вот как, - сказал я.

- Они вам помогут адаптироваться в нашем городе, - продолжал он, - полюбить его. Ответят на ваши вопросы. Окажут услуги. Посоветуют, где отдохнуть. Можете ими располагать, как вам заблагорассудится.

Молодой человек нахмурился.

- Приму к сведению, - сказал я, принимая от мэра карточку с их телефонами. - Нет, пока мне ничего не нужно. - Маша и Миша исчезли.

Я решил, что тысячи баксов и часа времени вполне достаточно на один визит и стал откланиваться.

- Да, - сказал мэр Павел Иванович, провожая меня до дверей. - Тут у нас Дворянский Клуб имеется. Открылся и функционирует на радость нам. Нет, открылся-то он, конечно, не для всех. Только для потомков, естественно. Дело полезное, историческое. Мы на содержание этого клуба даже налог ввели. Сами-то ничего не зарабатывают. Так что не только клуб содержать приходится, но и его, так сказать, содержимое. Воинство земное и рыцарство человеческое. Корни кормят крону. А что делать? Надо возрождать цвет нации. Хотите, рекомендую?

- Но я не дворянин, - возразил я, испытывая априорную неприязнь к этим паразитам прошлого. Со знатью знаться - только в расходы входить.

- Мы и на купечество опереться не прочь. И потом, это - пока. Походите в кандидатах годик-другой, а там глядишь - Станислава или Анну на шею. А дворянство этими орденами автоматически гарантируется. Соглашайтесь. Наше дело белое. Будете пока дворянин на доверии. В Клуб, сами понимаете, конкурс большой. Вы уже купили 'Пежо'?

Получить титул, сиять. Я сказал, что подумаю. Да, купил.

- Каждый четвертый вторник и второй четверг они тематические празднества устраивают. Послезавтра, значит, ближайшее. Тема? Тема... Да, 'Тысяча лет русской интеллигенции'.

- Так много уже? - не поверил я.

- Я лично улучу минутку. И ваше участие сочту за честь. Музыка будет. Маша для ваших нужд. Буфет, танцы. - Он намычал какой-то мотив. Включив музыкальное воображение, я признал в этом мычаньи 'Царя храни'.

Мысленно прикинув сумму, какую они, навалившись всем дворянским кагалом, с меня сдерут - в пользу загнивающей от безденежья интеллигенции - я хотел было увесистым 'Увы!' отказаться от лестного, сославшись на коммерческую занятость, но мы как раз вышли в приемную.

- Вот, Маша вас будет сопровождать, - сказал градоначальник. - Наша Маша - девушка нараспашку. - И совершенно для меня неожиданно, наши с Машей руки, как у брачующихся, соединил.

- Непременно буду, - твердо пообещал я, глядя при этом Маше в глаза - ясные, ласковые.

Глава 5

Последующие двое суток частично прошли в хлопотах. Нужно было уладить необходимые формальности со службами регистрации. Вместо того, чтоб Варвару воспитывать или просто сидеть в своем эго, праздно изживая дни, я колесил по городу, стучал в двери бюрократических служб, доступ в которые всегда почему-то чем-либо загроможден. Так что не мог я в силу этих причин уделить воспитанию Варвары столько времени, сколько она заслуживала, и потому, наверное, превращение этого очаровательного существа в обезьяну садовника произошло столь стремительно.

Она безотчетно подражала ему во всем: в жестах, походке, мимике. Перехватила все ухватки его, словечки, фразочки, даже подурнела лицом, переняв садовникову насупленность, всюду следуя за ним, как тень или привязчивое животное. Словно состояла с ним в мистической связи, словно все извилины ее мозга вытянулись с его извилинами в параллель. Я к ней уже начал принюхиваться, но нет, ароматическая аура отсутствовала. Но щеки ее уже наливались румянцем - аки яблоко али маков цвет, пес его вел себя с ней по-приятельски.

А в отношении ко мне стала проявляться даже враждебность, переходящая в устойчивую неприязнь. Столь резкий поворот в другую (дурную) сторону очень меня огорчал. Я твердо решил приручить ее вновь, как только разгребу дела, удалить от нее садовника, который однажды в ее присутствии испустил такое зловоние, что листья на ближайшей ветке поскручивались. Наверное, что-нибудь эротическое возмечтал.

Погода стояла знойная, хотя ночами, бывало, накрапывало. Сад благоухал, источал сладострастные запахи. Подозреваю, что он и в мое отсутствие благоухал, соперничая с садовником. Варвара ведь почти все время проводила в нем, плодово-ягодном, при свете дня, при полном солнечном сиянии. Что она делала в эти часы, знойные, дневные, дивные? Разливала нектар по чашечкам лилий? Деловито покряхтывая, выворачивала сорняк? Райская яблоня все более склоняла ветви под тяжестью своих плодов, и уже, встав на цыпочки, можно было дотянуться до этих румяных яств. - Зной, тень. Одурманенный цветами рай. Разлитый в нем мед сладострастия. Не забудьте, представляя эту картину, лучшими певчими наполнить сад.