Большей частью стимулы, которые нами руководят, выступают в комплексе. Свой выбор я сделал не вдруг. Готовился долго и тщательно, но принятие решения всё откладывал. Случая ждал? Ждал. И упустил множество. И вот, оказавшись вновь перед выбором, сделал его. А выбирать было из чего. С одной стороны - интересная сумма денег и реальная возможность свернуть себе шею. С другой - некая должность в некой структуре, подчиненное положение с вытекающими отсюда конфликтами между 'велено' и 'хочу', да и опасения насчет шеи не исключались полностью, а лишь откладывались на неопределенный срок.
Идея выйти из дела зрела давно. Исчерпав сравнительно честные способы заработать и отвалить, стал я задумываться. Я не мог равнодушно смотреть, как в борьбе за чужие гешефты гибнут друзья. Все, что угодно, но не равнодушие. Негодование, скорбь, гнев? Скорее, опасливость. Да и есть во мне некая тайна, о коей пока умолчу.
Первым делом я запасся пакетом документов на имя Мамонова Дмитрия Демидовича. Мол, старинный купеческий род. Производит впечатление на визитных карточках. Сочинил легенду. Поднаторел в лихоимстве. Подогнал подноготную под. Свое новое надежное прошлое затвердил назубок. Определился с будущим местожительством, тщательно выбрав город из десятков других. Присмотрел себе этот уютный мирок и располагал поселиться. Россия, как известно, страна неучтенных героев и немереных пространств. Затеряться легко в просторах родной федерации. Легче, чем было бы за границей, где каждый честный человек на счету. Для человека скромного укромное место всегда отыщется, где, сменив имя и имидж, держась на расстоянии от столиц, можно надежно укрыться от преследования правосудия или мести друзей. Часто будучи в длительных командировках, я всегда выкраивал сутки, чтоб тайком от друзей навестить городок, дать его обитателям к себе привыкнуть.
Я завел там знакомства: мэр и ближайший к нему бомонд. Мэр, правда, досиживает свой срок, но твердо уверен в своём переизбрании. В один из своих наездов я дал понять, что купеческая деятельность меня полностью не удовлетворяет. Поэтому, я хотел бы заняться чем-то еще. - Чем же? - Строительством, сказал я. В догероический период своей биографии я закончил строительный факультет. Он выдавил из меня обещание вложить кое-какие деньги в их незатейливую промышленность, посулив со своей стороны выгодный строительный подряд. Разошедшись, я поинтересовался, нельзя ли здесь какую-нибудь из окрестных деревенек купить? Мэр оценил мой юмор, однако, когда первый приступ веселья прошел, крепко задумался. Я вот теперь думаю: неужели бы продал?
Чтоб моё намерение закрепить, он через риэлтерскую контору, которой сам и владел, предложил мне на выбор несколько особнячков, вернее, дач бывшего областного значения. Уголок здесь живописный, много садов, поэтому вышестоящие охотно проводили в этих местах отпуска и выходные. Недвижимость, в частности, дачи здесь пока еще дешевы. Я выбрал одну, в два этажа (еще жили в палатах чужие пенаты), с раскидистым старинным садом. Сад я сразу же полюбил. Мы оформили сделку на мое заемное имя. Я оплатил. А так как мне еще надо было уладить кое-какие дела, на что уйдут месяцы, а то и год (посетовал я), мэр приставил к дому и саду садовника. Яблоневые сады, кстати, произрастают замечательные на скудости здешних почв. Они в огромной степени повлияли на мой выбор, вызвав первую положительную реакцию на новую среду обитания. Да еще неприглядность городка мне импонировала, его относительная заброшенность, хотя он и существовал на атласных картах как географический факт.
Мы, слуги случая, ждать готовы годами. Как я уже говорил, от первых проблесков задушевной мечты до начала ее воплощения прошло пару лет, прежде чем Провидение и Крупье подбросили кое-что подходящее, а черт убедил этим воспользоваться. И я выпустил из рук синицу, чтобы ухватить журавля.
Но, может, и ни при чем черт. Отсрочки и оттяжки грозили бедой. Я и без участия черта отдавал себе в этом отчет. Чем дальше, тем будет меньше возможностей наполнить реальным содержанием свои мечты. Физическим устранением конкурентов занимались не только мы. И я, как специалист среднего звена, вполне мог стоять на очереди. Не хотелось бы ввязываться в подробности предварительных перипетий (излишняя конкретизация, я боюсь, мне повредит), но для связности сюжета кое-что в общих чертах изложить обязан. Темой, которой я, краснея, коснусь, будет некое преступление.
Финансовое сообщество с неоригинальным названием 'Аллегро' (их по России сотни) в городе Н. (коих десятки) успешно продвигалось в деле присвоения одного небольшого, но перспективного предприятия (мало таких), сохранившего связи со смежниками еще с советских времен. С помощью неоригинальных ухищрений (подкуп, шантаж, запугивание - стандартный набор) неоригинальное 'Аллегро' преуспело весьма. Дело было за вышестоящими инстанциями.
Столичные вельможи были мне отчасти знакомы. Особенно один, собрат по факультету, имевший выход на нужное должностное лицо, от которого и зависело окончательное решение нашего вопроса. Сокурсника, кривыми коридорами сделавшего кой-какую карьеру, в политике и правительстве не пускали, однако, дальше лакейской. Но закремлел, закрепился там. Доверием лица пользовался. Через него и закинули удочку. Москва, осклабясь, дала предварительное добро.
Дальнейшие переговоры происходили без моего участия. Но когда договаривающиеся сошлись на приемлемой для обеих сторон сумме - 'Дима поедет', - решил шеф. Дима - это мое имя из прошлой жизни. Я его и для этой сберег, чтобы отзываться, если окликнут друзья. Для вас это имя, конечно, вымышленное. Не хочу даже намеком выдать себя.
Предварительная сумма составляла около семисот тысяч долларов и затребована была наличными. То, что сумма крупная, но не круглая, немного интриговало меня. Неужели даже при даче взяток торг ведется за каждый цент?
Я и более крупные суммы возил. Был на безусловном доверии у своих благодетелей. Семьсот тысяч. Хватит на век. Работая в их команде, я такие деньги и за тридцать лет не заработаю. Это сколько ж мне будет через тридцать? Шестьдесят пять?
Меня снарядили. Снабдили двумя охранниками. Пристегнули к руке чемодан. Посадили в поезд, который, попыхтев, потянувшись, хрустнув сочленениями, дав прощальный гудок, наконец, тронулся. Удаляясь от станции, поплевывая дымком, посвистывая остающимся, он набирал разбег. Кое-какие действия были предприняты мной заблаговременно. На одной из станций вдоль пути нашего следования, где поезд останавливался лишь по привычке и не более, чем на минуту, я оставил на стоянке купленный на мое новое имя автомобиль. Старенький 'жигуленок' с багажником, набитым канистрами, чтоб не светиться на автозаправках и не терять на них времени зря. Там я и предполагал покинуть вагон, усыпив эскорт, который, кстати, вполне мог усыпить меня самого, приди кому-либо из них в голову моя идея.
Заклинаю вас, неофиты: если рассчитываете на удачу, надо, чтоб и удача могла рассчитывать на вас. А вдруг вы обманете ее ожидания? А посему - хладнокровие, осторожность, тонкий расчет. На нужной станции мне сойти не удалось, ибо мои охранники заснули лишь спустя полчаса после того, как мы ее миновали, и через час после того, как я их отравил. Я не очень переживал, сойдя на следующей: так даже надежней удастся запутать следы.
Сошел, предварительно поменяв облик. То есть, избавившись от представительского костюма и облачившись в потрепанный трикотаж, приняв подобье дачника или туриста. Деньги... Деньги придают жизни устойчивость. Кому-то смысл. Большинство же просто не хочет отстать от других. Деньги я переложил в грязный рюкзак, найденный на обочине, а кейс забросил в кузов какого-то грузовика, следовавшего на юго-восток. Поймал попутку и вернулся на нужную станцию. Светало. Настроение было приподнятое, как в юности, когда уверен, что владеешь блестящим будущим. Форы у меня было восемь часов, и за это время я удалился на пятьсот километров от места описанных событий и от моих друзей, которые, вероятно, уже перебрали в уме все равновозможные направления, в которых меня искать.
