Вся эта ситуация напоминала сюрреализм. Непостижимый и невероятный.

Человек с таким большим влиянием на общество, хотя и отрицательное, смог вот так в мгновение ока исчезнуть…

Тяжелые шаги по мраморным ступенькам входа заставили его резко развернуться, он мигая вглядывался в высокую фигуру, появившуюся в солнечном свете, задаваясь вопросом, не обманывают ли его глаза, боясь, что это его отец вернулся из мертвых.

Глубокий голос его брата Максвелла прояснил всю ситуацию:

— Я снова опоздал, да?

И его ленивый, растянутый говор, говорил о том, что парню на самом деле все равно, обиделся ли на него кто-нибудь или нет, таков был Макс. Он создавал о себе впечатление у окружающих, что ему наплевать на все и всех.

И Лейн множество раз видел, что так оно и было. Тем не менее он пришел, не так ли?

— Я только что поставил урну отца, — заметил Лейн, кивнув на ячейку.

«Хотя он не заслуживает находиться здесь. Он не член этой семьи».

Естественно, Макс пришел не в костюме, а в байкерской куртке и джинсах. С бородой и татуировками на шее он определенно выглядел смутьяном, которым на самом деле и был, человеком, не привязанным ни к кому и ни к чему.

И без видимой причины, Лейн вспомнил кое-что, сказанное Эдвардом, когда он выдавал свое признание полиции в Red & Black: «Они пытаются сказать, что у меня был сообщник, но у меня его не было. Я все сделал сам.»

Лейн внимательно прищурился на брата.

— Что? — тут же насупился Макс.

И краем глаза Лейн заметил Джин, которая резко выдохнула и вскинула на него голову, тем самым напомнив, что они не одни, рядом находилась Амелия, кроме того, это было не тем местом, где стоило выяснять отношения, типа «Эй, ты объединился с Эдвардом, чтобы отправить к праотцам нашего дорогого папашу?»

— Поможешь мне поставить это на место? — попросил Лейн, указывая на мраморную плиту, стоявшую в углу.

— Хочешь удостовериться, что он будет замурован?

— Ты готов меня в этом обвинить?

— Ни в коем случае. Я пришел лишь потому, чтобы точно убедиться, что этот ублюдок, действительно превратился в прах.

Вдвоем они подошли к стене, согнулись над мрамором примерно в три на три фута. Лейн попросил Макса помочь, чтобы разрядить как-то обстановку, но оказалось, что ему была просто необходима дополнительная пара рук. Белый шпон был прикреплен к стальной опоре, которая весила убийственную тонну, и они одновременно крякнули, как только подняли ее с пола.

Быстро перебирая ногами к месту, где находилась урна в ячейке, напоминая стаканчик с супом на полке в супермаркете, они подняли плиту и поместили ее на место.

Отойдя Лэйн задался вопросом, правильно ли они поставили ее или…? Или ее нужно закрепить болтами?

— Она не упадет? — спросил Макс.

— Не знаю. Я имею в виду, она тяжелая, как черт. Сзади я не заметил никакой защелки или еще чего-то похожего, не так ли?

— Я особо не смотрел. — Макс осмотрелся вокруг. — Здесь все плиты так установлены? Потому что достаточно будет одного хорошенького землетрясения, и все эти урны разлетятся в разные стороны… и этому месту потребуется самый крутой пылесос.

Первым рассмеялся Лэйн. Потом к нему присоединилась Джин. Дальше Амелия, Лиззи и Самюэль Ти. последовали их примеру, им всем необходимо было снять напряжение, стоя внутри фамильного склепа.

— Это все? — откашлявшись спросила Джин, когда все успокоились.

— Так сюрреалистично. — Лейн обнял Лиззи и прижал ее к себе. — Словно сон.

— Но не кошмарный сон. — Макс покачал головой. — По крайней мере, для меня.

— И для меня тоже, — согласилась Джин. — Ты прикрепишь табличку?

— Не знаю. — Лейн пожал плечами. — Я не очень хочу.

— Давайте оставим как есть. — Макс скрестил руки на груди. — Он уже и так получил намного больше, чем заслужил. Я бы развеял его прах на кукурузном поле причем, прежде чем положить на него навоз…

В дверном проеме появилась еще одна фигура, Лейн заметил ее первым… и тут же узнал посетителя.

Шанталь.

Его вырвавшееся проклятие привлекло внимание всех остальных.

— Ты думал, я не узнаю? — спросила она.

В глубине своего сознания, Лейн услышал слова Гленн Клоуз из «Рокового влечения»: «Меня не стоит сбрасывать со счетов, Дэн».

«Кто, ради Бога, сообщил ей, когда мы собираемся его хоронить?» — Удивлялся он про себя.

Шанталь не вошла внутрь, но запах ее духов ударил в нос своим фальшивым букетом, отчего ему захотелось чихнуть. Ее яркая блузка и белые джинсы были совершенно неуместны для такого случая.

— Ну? — сказала она. — У меня тоже есть право здесь находится, Лэйн.

Она опустила руку на живот, он закатал глаза.

— Давай не будем играть в эту игру снова. Ты не настолько уж горюешь по нему, по сравнению с нами.

— Отчего же? Кто бы говорил. Я любила твоего отца.

Лейн посмотрел на Самюэля Ти.

— Не мог бы ты быть так любезен, отвезти мою сестру и племянницу домой?

— Конечно. — Адвокат обратился к Джину. — Пошли.

— Как его адвокат, ты не хотел бы остаться? — сухо поинтересовалась Джин. — И у тебя двухместная машина. Как ты собираешься нас доставить домой?

— Я отвезу Амелию на байке. — Макс положил руку на плечо племянницы. — У меня как раз имеется еще один шлем. Давай. Предоставим взрослым побыть вдвоем. Хочешь я куплю тебе мороженое по дороге домой?

— Мне шестнадцать, а не шесть лет. — Амелия вздернула подбородок точно также, как делала ее мать. — И я хочу Гретэр с шоколадной крошкой. В конусе. С сиропом.

— Что угодно. — Макс подошел к Шанталь и понизил голос, но не на много. — Ты либо уйдешь с моего пути, либо я оттолкну тебя, и ты упадешь на задницу.

— Твой отец всегда говорил, что ты животное.

— А ты с рождения была сучкой золото искательницей. И это следует учитывать.

Шанталь настолько была ошеломлена оскорблением, что буквально отпрыгнула с его пути. Все, кто был знаком с Максом прекрасно знали, что он слов на ветер не бросал, и почти бывшая жена Лэйна была отнюдь не манекеном.

— Пошли, Джин, — Самюэль Ти. позвал ее, взяв за локоть.

Лэйн посмотрел на сестру, молясь про себя, чтобы она повела в этой ситуации разумно — ушла. Последнее, чего он ожидал это испытать ее дикий нрав.

«Хоть раз в жизни, — он подумал, — она может, черт побери, молча удалиться. Пожалуйста».

Джин чувствовала, как Самюэль Ти. тянет ее за локоть, пока она улыбалась самой большой «ошибке» своего брата Лэйна: Шанталь Болдвейн все время занимала второе место. Единственное, что принадлежало Джин — это первое место, а теперь?

Взыграли амбиции, связанные с обществом.

— Джин, — позвал Самюэль Ти. — Мы идем?

Несколько секунд Джин наслаждалась напряжением, возникшим в склепе, каждый задавался вопросом, что, черт возьми, она собирается сделать. Она не собиралась устраивать ссору с Шанталь.

Нет, она была намного выше этого, и сделает нечто лучшее.

— Конечно, Самюэль, — мило ответила она.

Она практически услышала, как выдохнул Лейн от облегчения, которое отразилось в его глазах, именно этого она и добивалась, чтобы он расслабился.

И она спокойно пошла на выход, и почти уже вышла.

Почти.

Но поравнявших с этой женщиной, Джин наклонилась и быстро положила руку ей на живот. Шанталь не успела отпрыгнуть, Джин произнесла низким голосом:

— Я проклинаю этого ребенка.

— Что? Что ты сказала?

— Ты меня слышала. — Джин снова улыбнулась. — И когда ты потеряешь этого ребенка, я хочу, чтобы ты вспомнила меня.

— Что!

— Пока.

И Джин выпорхнула из склепа, поджидая Самюэля Ти. Шанталь начала визжать и кричать, Джин закатала глаза, Самюэль Ти. попытался удержать женщину, готовую ринуться за Джин, чтобы выцарапать ей глаза.

Прекрасно. Она внесла свою милую лепту. Шанталь орала, пытаясь добраться до Джин, но Самюэль Ти. не позволял ей этого сделать.

Между тем Джин подставила лицо солнцу, ощущая тепло на щеках и груди.