- А что было в прошлый раз? - поинтересовался я.

- Поскользнулся удачно! Точно в заросли "вонючки" угодил, - объяснил Леший. Перемазался соплями, да так и не отстирался. Одёжку выкинул, а кожу-то не сдерёшь! Даже за стол с ним не садились. Так разило - что свекольный самогон, и тот своим духом вонищу не перебивал.

- И всё? - разочаровался я. Мне почему-то вообразилось, будто с Антоном приключилось что-то совсем уж страшное.

- Не всё, - сказал Леший, - ещё прыщами сверху донизу покрылся, красными такими, блестящими. Но это фигня, почесался, облез, и как новенький. А насчёт вонищи - врагу не пожелаю такое нюхать! Задушить хотели, чтобы сам не мучился и других не мучил.

Мы перебрались через речушку вброд, а Савке пришлось ехать по мосту. Сам механик замотался в целлофановый дождевик - и вперёд. Ничего, нормально получилось. А трактор и бочку мы потом отмыли. Но дальше шли пешком: Партизан дорогу разведывает, мы с Антоном за ним, а сзади тарахтит на тракторе Савелий. Шагать по трухлявым шпалам - та ещё маета, но ехать на провонявшей слизью машине - вообще никакого удовольствия.

Вонючий мох, это цветочки, ягодки ждали за ближайшим поворотом. Рассказывать не хочется, и даже вспоминать тошно!

Есть одно место; железка там дугой загибается, а что впереди - за деревьями не разглядеть. До этого места мы совсем чуть-чуть и не дошли.

Я рассказывал про ледышку, ту, что внутри время от времени шебаршится. Конечно, то не настоящая льдинка, просто странные ощущения в организме, но сейчас мне показалось - всё по правде! Я, буквально, ощутил, как шершавые грани царапают и разрывают внутренности, только вместо боли чувствуется жгучий холод. Наполняла, наполняла меня тревога, и наполнила по самую макушку - ещё немного, и наружу хлынет. Сбилось дыхание, а сердце затрепыхалось бабочкой; натурально, сейчас грохнусь в обморок. Всё, не могу ступить ни шагу! Страшно! До липкого пота, до дрожи в коленях - страшно! Замер я, уставился в спину Лешему, а тот, не оборачиваясь, уходит.

Сзади остановился трактор, Савелий выбрался из кабины, чтобы полюбопытствовать, зачем это я столбом прикинулся. Антон засуетился. То в глаза посмотрит, то пальцами перед моим носом защёлкает. А я - ни с места, прирос, и шага ступить не могу. Забеспокоился Антон, бросился за Лешим. Вскоре лесники вернулись: один сердитый, второй взволнованный.

- Чего стоим, кого ждём? - ехидно поинтересовался Леший.

- Прихватило парня. Видишь, бледный, как поганка, - объяснил Антон.

- Вижу, что взбледнул! - Леший замахал перед моими глазами ладонью, - Эй, друг, ты чего удумал? А ну, шевели мослами!

- Мужики, как хотите, а дальше не пойду, - чуть не плача, сказал я.

Жёлтые глазки Лешего прищурились, ухмылочка под бородой обозначилась.

- Кажись, испужался, - процедил он, и тягуче сплюнул мне под ноги. - Все они крутые, пока в лесу не окажутся. Непонятно, куда крутизна и девается. Это тебе не людей вешать. Здесь по-другому... а ну, вперёд! Шагай! Шагай!! Шевелись, я сказал!!!

Честное слово, я попытался! Вопящий и брызжущий слюной в лицо Леший на любого страх нагонит. Но что тот страх рядом с холодом, выморозившим внутренности? И всё же я попробовал. Ноги будто корни пустили: никто не держит, а шагнуть не могу. Дрожь побежала волнами от пяток до затылка, и ясно - если хоть шаг сделаю, конец мне придёт. Такой от беспомощности ужас одолел, что захотелось скулить, как побитому щенку. Нелепо это, и перед людьми неудобно, только ничего не могу я с собой поделать.

- А ну, в трактор, живо! - заорал Леший.

Да я бы с удовольствием, но... назад тоже не могу, завяз, как муха в патоке. Тут меня злость разобрала; на себя, на Лешего, и, вообще, на всё. Эта злость пересилила страх, и сделал я разнесчастный шажок. Показалось, мир разлетелся вдребезги! Рухнул я на землю, голову руками обхватил. Как хотите ребята, но дальше идите без меня.

- Эх, как тебя переклинило, - сказал Антон.

- Кажись, да, - ответил Леший. - Вот беда! Всякое видывал, а такое впервые. Морока с новичками, ох, морока! Зарекался же!

- И что? Теперь возвращаться?

- Погодь, это всегда успеем. Видишь, он и назад не хочет. А если связать?

- А не окочурится? Вон позеленел весь.

- Ну, тогда не знаю. Может, дубиной по башке? А как вырубится - унесём. Что, Олежек, хочешь получить дубиной по башке? - Леший опять ухмыльнулся. - Ты не стесняйся. Только скажи, уж я расстараюсь!

Идея показалась дурацкой - не люблю, когда меня бьют, но ничего другого я предложить не мог, а потому молчал - делайте, что хотите.

- Ты, Леший, притормози, - сказал Антон. - Надо бы разобраться. Неспроста он... Может, почуял чего? Слышишь, и птички не щебечут. Сам-то ты как, не чуешь?

- Чую, терпение моё кончилось, - подумав, ответил Леший, он прислушался к чему-то, и добавил: - А больше ничего.

- Вот и я ничего, - сказал Антон.

- Я чую, - подал голос Савелий.

- Да? - поинтересовался Леший, как ни странно, без ехидства, и даже без желчного раздражения, - Говори, чего там?

- Не надо впелёд ходить. Нехолошо, - гордо изрёк Савелий.

- Савке в таких делах верить можно, да Леший? - сказал Антон. - Значит, что, назад поворачиваем?

- Нет. Впеледи плохо, и взади плохо, а там холошо, - Савелий ткнул пальцем в сторону деревьев. И тут, будто молния сверкнула, такая наступила ясность: да, туда можно, там хорошо и спокойно! Как же я сам-то не догадался? Ф-фух, легко-то как! Вскочил я и метнулся в лес. Убежал бы, и, наверное, сгинул. Спасибо Антону, сшиб с ног. Савелий, медведь здоровенный, так прижал к земле, что я и думать о побеге забыл - не до глупостей, если даже вздохнуть с трудом получается. Поскрипел я зубами в бессильной злобе, и успокоился.

- И куда ж ты, дурачок, собрался? - заботливо поинтересовался Леший, подняв с земли оброненный мной автомат. - Помереть торопишься? Ох, маета! Одна морока с тобой. Ладно, Савка, отпусти, он всё понял. Ты же понял? Я пока немножко пройдусь, а вы за ним последите. Надумает чудить, в ногу ему стрельните, что ли. А то, не ровен час... этого охламона беречь надо. За него Хозяин нам головы поотрывает.

Вскоре Леший скрылся за поворотом железной дороги, а вернулся растрёпанный, и какой-то взбаламученный.

- Точняк, - почти довольно сказал он, - засада. Это нас муравьиный лев подманивает. Я тоже учуял.

- Откуда здесь лев? - спросил Антон. - На юге львы отродясь не встречались.

- Может, и не лев это. Может, зверь, похожий на льва, и делающий такие же ловушки. Здесь тебе не зоопарк, чтобы каждую уродину разглядывать! Я, как увидел - бегом оттуда. Решил с вами посоветоваться.

Вышло так: отсчитав сотню шагов от поворота, лесник почуял, что произошли с ним непонятные перемены - неожиданно захотелось по травке прогуляться, букетик нарвать. Нестерпимо захотелось, очень-очень...

Если разобраться, странное желание, но, почему-то Лешему оно показалось вполне естественным. Устояв от соблазна, он внимательно осмотрелся и увидел: лев построил логово на полянке, аккурат между железкой и деревьями. Глубокая воронка сверху прикрыта ветвями, на которых ещё сохранилась пожухлая листва. Ловушку намётанный глаз заметит издалека, но от этого не легче. Если тварь подцепит тебя на свой невидимый поводок, сам придёшь к ней, заметил ты ловушку, или нет. Леший не захотел становиться обедом, развернулся, и поминай, как звали. Повезло леснику, он был настороже, и не дал себя поймать.

А дальше-то что? Либо вперёд, и будь, что будет, либо домой. И в том и в другом варианте есть одна загвоздка. Эта загвоздка - я, потому что не могу сойти с места. Доступно мне одно направление - через лес, прямиком в ловушку. Так что, ребята, идите, куда хотите, а уж я как-нибудь... Только верю, что не бросите вы меня. Вы своих не бросаете, правда? Я для вас не то, чтобы свой, но всё же...

Закинуть в логово твари гранату предложил Антон. Лешему план не понравился; риск большой, а что получится - неизвестно. Граната должна точно в львиную воронку попасть, иначе толка не будет: и тварюке ничего не сделается, и самих осколками посечёт. Чтобы наверняка бросить, нужно близко подобраться, и при этом ясную голову сохранить. Вопрос: как это сделать?