Еще один князь, Алексеев – длинный, нескладный, с маленькой головой и мелкими чертами. Он имел все хрестоматийные признаки вырождения и откровенно гордился ими, как подтверждением своего аристократизма. Правда, соображал Алексеев неплохо, то есть был похитрей старого Гиршфельда и на рожон без нужды не лез. А иногда даже подбрасывал дельные мысли.

Графиня Криворукова – сухощавая, тонкая, напоминавшая балерину-пенсионерку или модель, из-за возраста покинувшую подиум. Красивой ее не назовешь, но к внешним проявлениям породы придраться трудно, что придавало графине известную сексапильность. Забавно, что она походила на Клер, точно родная сестра, – может, и впрямь сыщется общая кровь? Надо бы порыться в их родословных.

Из всех лишь Шувалов выглядел внушительно: рослый, плотный, решительный. Он-то и начал разговор:

– Кажется, вы слегка задержались, барон. Мы ждали вас вчера.

– С чего это? – удивился тот, усаживаясь так, чтобы видеть всех. – Разве я обещал?

– А разве нужно объяснять значимость нынешних событий? И княгиня тут уже вторые сутки!

Мысленно сосчитав до пяти, Геральд сказал, стараясь говорить плавно:

– По-вашему, у меня иных дел нет, кроме этой странной затеи с помазанием? Честно сказать, граф, до последнего момента я не был уверен, что соглашусь. И если б мне не сделалось любопытно…

– Вообще я рассчитывал на это, – усмехнулся Шувалов. – Поскольку наши цели вас не волнуют. А нынешняя наша… «затея»… и вовсе кажется вам авантюрой.

– Как это верно, граф! Я бы даже выразился сильней…

– Не стоит, – прервал тот. – Не та аудитория, чтобы выражаться. А я знаком с вами давно и вполне представляю, чего от вас ждать. Собственно, потому и позвал: вы нужны нам. С вашим опытом, навыками, даже с вашим скепсисом. Тем более, ситуация впрямь рискованная.

– Во что вы ввязались, Алексей Георгиевич? – спросил Геральд. – Я еще понимаю Арсения – он натура восторженная, склонен к перехлестам. В конце концов, вам не жаль девочку? Конечно, идеалы дорого стоят – но приносить на алтарь человечьи жертвы…

– Барон, не забывайтесь!

– Граф! – в тон ему воскликнул Геральд и прибавил совсем в ином стиле: – Может, выйдем, а? На пару слов…

У Шувалова, однако, хватило ума сообразить, что над ним надсмехаются.

– Что имеете возразить по существу? – спросил он. – Уж вы не станете бубнить: «Этого нет, потому что не может быть»!..

– Ну допустим, Пророк действительно наделен таким даром, – сказал Геральд. – Предположим далее, что он не прочь поделиться этим с Лизаветой, сделав ее провидицей, слышащей Бога… а заодно открыв дорогу к престолу. Но вы не забыли про Алмазина?

– В каком смысле?

– В таком, что он тоже не лыком шит. Вы, граф, слишком сосредоточены на княгине и смутно представляете, что творится окрест. А ведь здешний губернатор тоже лелеет планы и, по моим сведениям, набрал немалую силу.

– И что?

– Вы всерьез полагаете, будто Алмазин захочет делиться властью? – спросил Геральд. – Конечно, если у него больше ума, чем тщеславия, он может поиграть в герцога Ришелье, прикрыв срам слабым монархом, а заодно понукая его в хвост и гриву, – но это ж не вполне то, что вы навоображали?

– По-моему, барон, вас заносит. Слишком смелые прогнозы при явном дефиците данных.

– Кстати, о моем приезде знали на стороне, – сообщил Геральд. – Откуда утечка, не знаете?

– Послушайте, фон Ховен, – произнес Шувалов едва не с угрозой.

– Хованцев, с вашего позволения, – поправил тот, оскалив зубы.

– Не думаете же вы, что я…

– Вы – нет, – снова перебил барон. – Но кто знал помимо вас?

– Я вызвал вас на свой риск. Конечно, предварительно согласовав с митрополитом.

Геральд фыркнул в полный голос.

– Что вы хотите сказать этим?

– Я? – изумился барон. – Совершенно ничего.

Пожалуй, он и так сказал больше, чем следовало.

– Вот мне не нравится это ваше «пф-ф», Геральд Васильевич, – занудил из своего угла Гиршфельд. – Вы и раньше отзывались о духовных особах без подобающего пиетета. По-вашему, там сплошь предатели?

– Да отчего ж «предатели», князь? Нормальные гебисты. Даже патриоты – в некотором роде. Ибо пекутся о благе державы.

– Вы подразумеваете отца Ювеналия? – холодно спросил Шувалов.

– Ну да, я помню, что у вас к митрополиту давняя привязанность!.. Но слишком широк круг его знакомых. Вам известно такое прозвище: Богомол?

Лицо графа затвердело, глаза сузились в щелки:

– Что, вы уверены в этом?

– Разве забыли мой послужной список? – спросил Геральд. – Я просто-напросто знаю. Наши церковники настолько сдружились с «бесами», что уже не поймешь, кто у кого на службе. И цель у моего бывшего ведомства та же: душевное здоровье нации – понятно, в своей трактовке. Так что теперь они в едином строю. А вы, извините, слегка выбиваетесь из рядов – особенно в последнее время. И кто, по-вашему, «более матери-истории дорог»?

– Революционных поэтов цитируем? – осведомился старый князь.

– Да хоть мятежника Цурэна! – пожал плечами Гарри. – Было бы к месту.

Гиршфельд мигнул в некоторой растерянности, однако переспрашивать не решился. Похоже, его знание новейшей литературы не выходило за рамки школьной программы. Всё XIX-век, понимаете ли, расцвет дворянства…

– Насколько знаю, – сказал Шувалов, – вы приехали не один.

– И что?

– Все привыкли воспринимать вас, как одиночку.

– Я не болтаю в постели, – отрезал Геральд. – То есть не разглашаю чужие тайны – свои, куда ни шло. А вообще это попытка маскировки – начинаю думать, не самая удачная. Не хватало, чтоб мою спутницу воспринял всерьез еще кто-то!.. Кстати, ваши агенты не засекли возле нас никакой возни?

– Вроде чисто все.

– Да? Я так и полагал.

– Намекаете на их некомпетентность?

– Да уж какие намеки, граф? Это и для вас не секрет. И вот с ними вы собираетесь защищать княгиню?

– Мы хотим привлечь к ее охране лучшего здешнего спеца, – сообщил Шувалов. – Некоего Родиона Шатова по прозвищу Шатун.

– Надо же! – хмыкнул Геральд.

И что тут от чего произошло: фамилия от прозвища или наоборот?

– Вы, случаем, не знакомы с ним?

Помолчав, барон ответил:

– Я не возникал тут больше десяти лет, а этот Шатун, насколько знаю, нарисовался позже. Кстати, удивляюсь вам, Алексей Георгиевич: доверить охрану августейшей особы безродному наеме!

– За него поручился Кедрин, – возразил Шувалов несколько поспешней, чем следовало. Видно, укор попал по больному.

Барон перевел взгляд на Арсения. Действительно, поручитель из надежных – этакий местный юродивый. Умом, правда, не блещет, зато людей чувствует сердцем. Вдобавок талантлив, этим оправдывая лишнюю простоту. А врать не умеет – даже не может, органически.

– Может, Родион не голубых кровей, – пылко вступил тот, – зато человек чести!

– Что, увы, не всегда соседствует, – усмехнулся Геральд.

– Я знаком с Родом не один год, – не унимался Арсений, – и доверяю, как себе. Моя бы воля, не задумываясь пожаловал бы ему дворянство.

– Ладно-ладно, убедили. Но он действительно сведущ в своем деле?

– Конечно, тут провинция, – сказал Шувалов. – Зато условия экстремальные, а это предполагает серьезную практику. К тому же естественный отбор – слабые не выживают. А Шатун поселился на отшибе и обитает один. По-моему, это о чем-то говорит, разве нет?

– В самом деле, самореклама недурная, – согласился Геральд. – Хотя рискованная… Ладно, я присмотрюсь к этому Шатуну, – сказал он. – Но постарайтесь не торопить события. Кстати, зачем вы затеяли общий сбор?

– Это предложила Елизавета, – ответил граф. – По ее мнению, присутствие многих единомышленников существенно повышает шансы.

– А заодно провоцирует свары. Как бы дело опять не кончилось дракой!

– Между прочим, в этом мы поддержали княгиню, – опять не утерпел Гиршфельд. – То есть я имею в виду членов ее будущего Совета.

– Что, вы уже и портфели распределили?