- Черт возьми! – воскликнул Гарри со злостью. – Это ведь мой сон. Какого драккла я не могу оказаться рядом со Снейпом?!

Конечно, это был его сон, и он сто раз мог бы догадаться, что управляет этой реальностью – хотя бы частично – сам. Гарри оставалось только застонать с досады, когда он в один миг оказался рядом со Снейпом. Тот сидел на скале, и смотрел, чуть отвернувшись, вдаль, как будто хотел разглядеть другую сторону озера. В отличие от прошлого раза, сегодня на нем не было ни малейшего волнения. Озеро представляло из себя ровное серое зеркало. Серый – это был отличительный цвет этого места. Серые головки колючек, серая, а не черная мантия на Снейпе, седые волосы на его голове. И даже глаза – Гарри был убежден в этом, если Снейп повернется, окажутся серыми. Однако когда он это сделал, выяснилось, что все еще хуже – глаза Снейпа оказались прозрачными, и сквозь них можно было разглядеть внутри сплетение нервов и кровеносных сосудов.

Это не выглядело отвратительно, зато выглядело так, будто доказывало безнадежность всей затеи.

- Пришли полюбоваться, Поттер? – спросил Снейп каркающим, надтреснутым голосом.

- Нет, забрать вас назад! - воскликнул Гарри. Он судорожно принялся перебирать в памяти всех существ из учебника ЗОТИ, которые могли бы выглядеть таким образом. Это ведь не мог быть реальный Снейп, не мог?!

- И с какого перепугу, Поттер, мне идти назад, - спросил Снейп. – Мне и здесь хорошо.

- Вы – Путешественник! – обвиняюще сказал Гарри.

- Конечно, - легко согласился Снейп. – Но вы-то, мистер Поттер, наша вечная знаменитость, тут при чем?

«Нет, Снейп. Только он чего-то не видит», - догадался Гарри.

- Я не умер, - сказал он, вспомнив, что Снейп, должно быть, даже не понимает, что он жив.

- Весьма ценное наблюдение, мистер Поттер. И что с того?

- Мы… не справляемся без вас!

- Да неужели?!

Гарри сел на камень напротив Снейпа, устроив поудобнее ушибленную во время восхождения ногу, и принялся выкладывать ему подробности последних дней. Снейп слушал абсолютно безучастно, серая статуя среди серых камней под серым солнцем, а Гарри распалялся все больше.

- Она умрет, если вы не найдете антидот к антидоту Веритассерума! - наконец возмущенно закончил он.

- Каждую неделю, Поттер, в мире умирает около миллиона человек, - совершенно спокойно ответил Снейп.

- Но ведь ценен каждый, разве нет? – огрызнулся Гарри.

- Может быть, вы еще будете переживать о жертвах инквизиции в Средние века? Тоже, знаете, горячее было дело…

Гарри треснул кулаком по камню.

- Неужели вы не понимаете?! Вы же спасали детей в школе в войну… Нельзя позволять этим выродкам… - он замолчал, понимая, что все слова бесполезны.

- Вы думаете совершенно не о том, Поттер, - тихо ответил на его тираду Снейп. – Подумайте, сколько жизней спасет то, что эта девушка умрет.

Гарри уставился на него.

Снейп отвернулся, продолжая смотреть на воду.

- Вы… да вы… Ей пятнадцать лет! Ублюдок!

Ответом ему был тихий смешок.

И вдруг Гарри схватили за шиворот и поволокли. Скалы стремительно завращались перед глазами, превратились в полный вони зал, в чьи-то ноги и недовольные возгласы, когда Гарри волокли по ним, в грязный пол с растаявшей лужей, и наконец в улицу и снег, в который Гарри окунал лицом Билл. Даже не то что окунал – бросал с размаху.

- Мистер Уотерсби… - послышался озабоченный голос хозяина.

- Все в порядке, мастер Джонатан. Мой слишком умный приятель, похоже, ничего не ел сегодня.

На этом моменте Гарри начало выворачивать наизнанку.

- Ой… ой, - запричитал хозяин. Но Билл, видимо, сделал ему знак рукой, потому что дверь тут же захлопнулась.

Наконец желудок Гарри немного очистился. Он удалил рвоту и наколдовал себе стакан с водой, а потом запрокинул голову, чтобы остановить кровь из носу. Билл стоял рядом, нетерпеливо постукивая ногой по земле, и это движение явно не предвещало ничего хорошо.

Остановив кровь, Гарри приподнялся. Его шатало, и он рефлекторно вцепился в Билла. Однако тот брезгливо отцепил его и, отодвинувшись, влепил ему увесистую оплеуху.

- Чтоб я еще раз связался с тобой! – отвернулся и пошел в сторону дома.

Гарри подавил вздох, зажал нос рукой и, стиснув в руке палочку, уныло поплелся следом.

========== Глава 4. ==========

Билл не разговаривал с ним несколько дней. Нет, ну не то чтобы совсем не разговаривал. По возвращении домой Гарри устроили знатную выволочку. Билл плевался слюной и орал – совсем как Снейп в худшие времена, и от этого становилось совсем тоскливо.

- Кингсли рекомендовал мне тебя как надежного человека, Гарри! Человека, на которого можно положиться! И что я вижу?! Ты при первой же командной операции ведешь себя, как сосунок, который впервые попал в общество и которому очень хочется показать, что он тут самый крутой и потому ему необязательно слушать старших. Знаешь, я уже начинаю подозревать, что войну за тебя выиграли другие.

- Да понял я, понял, - ответил Гарри. Он упал на диван и обхватил себя руками, пытаясь таким нелепым способом успокоить ноющий желудок. Перед глазами плавали даже не два – сразу несколько Биллов, и было понятно, что скоро все это не пройдет.

И так же понятно было – делиться тем, ради чего Гарри нырнул в «гавайские» сны, не стоит. Он примерно представлял, что услышит. Так что, когда Билл закончил лекцию, Гарри пообещал, что вел себя, как последний говнюк, в последний раз, и пошел к себе в комнату, спешно наколдовывая по дороге тазик, так как его снова стало тошнить.

Однако после того, как в желудке уже ничего не осталось и обеспокоенный Билл успел сбегать к какой-то старой ведьме и принести от нее мутное, желтое, с островками серо-зеленой плесени зелье, с запахом прогоркшей мочи и такого же отвратительного вкуса, и после того, как Билл, несмотря на все протесты, затолкал это зелье в Гарри и Гарри рвало им еще полчаса, - после всего этого Гарри, трезвый, пришедший в себя, еще несколько часов лежал на постели с открытыми глазами, слушая храп Билла и вспоминая разговор со Снейпом. Он вновь и вновь перебирал по крупицам скупой диалог и каждый раз чувствовал безнадежность – от понимания, что упускает нечто важное.

Наконец, уже под утро, его внимание окончательно застряло на фразе: «Подумайте, сколько жизней спасет то, что эта девушка умрет». Снейп, конечно, тот еще ублюдок, но не мог же он действительно иметь в виду зелье, для которого понадобилось сердце?! Или мог? Насколько Гарри знал, сердце и другие ингредиенты использовались также в лекарствах от смертельных болезней и в зельях, продлевающих молодость. Но это ведь как то, что Волдеморт продлевал свою жизнь за счет убийств. Или ненависть Снейпа распространялась только на Волдеморта, а на весь остальной мир ему плевать? Что ж, подумал Гарри с горечью, наверное, он имеет на это право после всего, что сделал, неважно по каким причинам, после хотя бы даже одного года всеобщей ненависти, и особенно после того, как отдал за победу магического сообщества над Волдемортом жизнь. Тем более странной тогда была эта фраза…

А ведь Снейп, пожалуй, пытался его утешить… на свой манер. Мог ли он иметь в виду то, что если благодаря сердцу подпольную лавочку накроют, то это спасет всех потенциальных жертв в будущем? Или он, Гарри, принимает желаемое за действительное? Как бы то ни было, решение напрашивалось само собой. Вспомнив, как во время выволочки Билл сокрушался по поводу того, что теперь не сможет оставить Гарри и навестить больную мать, Гарри ухмыльнулся. Картина действий представлялась достаточно ясной. Продумав все детали, он повернулся на бок, свернулся калачиком, положил руку на подуспокоившийся живот и через несколько минут уже спокойно спал.

К концу недели Билл, как и предполагал Гарри, оттаял. В курильню они ходили теперь не каждый день, и не каждый раз Билл брал Гарри, но в пятницу они появились там оба. В субботу же Билл отправился к матери, а Гарри, выждав контрольный срок, – в курильню, покупать смесь на вынос. Каких-либо официальных запретов на этот счет не существовало, и Мастер Джонатан поинтересовался только, присмотрит ли кто «за мистером Бриггсом» в случае чего. Попутно, разумеется, задрав как следует цену. Гарри заверил, что за ним присмотрят. Однако этот разговор повлиял на его дальнейшие планы. Из курильни Гарри отправился не в квартиру в Лютном, а через сеть запутанных аппараций в дом на Гриммо. Там он велел Кричеру время от времени проверять его и, устроившись на кровати в собственной комнате, раскурил одну из старых трубок, которые нашел когда-то в комнате Сириуса и не выбросил в приступе острой сентиментальности.