Если ты хочешь этого, Северус, ты можешь это получить, - спокойно сказал он. В его взгляде не было ни похоти, ни вообще желания, только внимательная серьезность.

Мне казалось, что мои внутренности превратились в огромный факел, еще немного – и пламя вырвется наружу, и я прямо здесь, на коврике у входа в кабинет, упаду перед ним на колени и буду умолять взять меня. Только осознание, что после пары ночей, или хуже того – одной ночи, я буду выкинут, как ненужная тряпка, и это сломает меня, заставляло меня держаться.

Нет, - сказал я.

Нет? – он явно удивился.

Поймите меня правильно. Я не горю желанием пополнить коллекцию ваших любовников. У вас их достаточно, чтобы играть еще и мной, - заставляя себя выговаривать это вслух, про себя я молил его понять меня и… согласиться. Я просто не мог играть на его условиях.

Вот как ты думаешь обо мне? – Альбус смотрел на меня все так же внимательно. И в этот момент я понял, что был прав относительно министра и остальных. Злость вспыхнула с новой силой. Между тем, Альбус продолжил: - Меня не интересует однодневная связь.

Неужели? – я становился наглым, но это была наглость отчаяния – я отстаивал свои позиции, уже не надеясь их отстоять.

У тебя есть право думать так, Северус, - сказал Альбус и отвернулся. Теперь он стоял ко мне вполоборота, рукой слегка опираясь на книжный шкаф. Голос его стал чуть глуше, грудь вздымалась. – Но, повторяю, в твоем случае меня не интересует однодневная связь.

В таком случае, через сколько дней вы планируете ее завершить? – с сарказмом спросил я.

Взгляд, который Альбус бросил на меня, был поистине убийственным. Осознание, что я пробил его, придало мне сил.

Альбус опустил голову.

– Я не могу ничего обещать, Северус, - все еще не глядя на меня, произнес он. – Но могу сказать, что это – серьезный шаг для меня… тоже.

Чем же я для вас отличаюсь от министра, директор?

Северус, ты не понимаешь, о чем говоришь! – взревел он.

Я всегда боялся его гнева, но в эту минуту он меня не трогал. Я чувствовал, что он хочет меня, и мой собственный жар становился тише от понимания, что есть надежда на его утоление.

Так объясните мне, - сказал я холодно.

Северус, - на этот раз в его голосе был тихий упрек, - что ты делаешь со мной?

При этих словах мне захотелось броситься к нему, обнять, впиться в сухие губы поцелуем и… Я сам не знал этого «и», я понятия не имел, как оно бывает между мужчинами, когда все происходит добровольно… Я хотел всего и сразу, не понимая, чего, собственно, хочу. Желание утолить жажду звало меня, но между нами шел торг, и я понимал, что если уступлю, мой век в любовниках Альбуса будет столь же недолог, как жизнь бабочки-однодневки.

Альбус, что ты делаешь со мной? – мой голос был спокоен. «Я не поддаюсь на провокации», - как бы говорил я.

Он поднял на меня измученные глаза. Такой взгляд у Альбуса я видел первый и последний раз в жизни.

Чего ты хочешь, Северус? – устало спросил он.

Вот он, этот момент, ради которого я пришел сюда. И, прежде чем я успел даже подумать, слова вылетели сами.

– Быть для тебя единственным, - сказал я.

Несмотря на то, что в ту минуту перевес, казалось, был на моей стороне, я продолжал ожидать от Альбуса что-нибудь вроде «А не много ли ты на себя берешь?» или «Ты уверен, что стоишь этого, Северус?».

Ответом мне был тяжелый вздох. Последовавшее за ним молчание. И, наконец, фраза: - Я бы тоже этого хотел.

========== Глава 8 Шаг назад ==========

Продолжение воспоминаний Северуса.

Неожиданный приход МакГонагалл, желавшей обсудить что-то срочное и важное (а судя по выражению ее лица, когда она меня увидела, - пожаловаться на мое сегодняшнее поведение), прервал нашу беседу. Я спустился к себе и сел в кресло перед камином. Не то, в котором сижу сейчас в лаборатории, а то, что стоит в гостиной. Варить зелья я был не в состоянии, да и, честно говоря, надеялся, что Альбус позовет меня. В то же время я не мог понять, хочу ли его на самом деле видеть. Вроде как я чего-то добился, но в случае с Альбусом ничего нельзя знать наверняка.

Одно я понимал точно: ему не надо было привязывать меня сексом, чтобы требовать от меня больше, чем я мог сделать. Я и так был жизнь готов отдать за него. Следовательно, его интерес ко мне действительно был бескорыстен - насколько можно быть бескорыстным в таких вещах. Я допускал, что мог показаться ему привлекательным. Министр магии и другие любовники Альбуса были красивы, и, вероятно, куда приятнее физически, но сила также имеет свойство притягивать. Иначе чем объяснить поползновения Люциуса, неслабого мага, аристократа и баловня судьбы, который, помимо всего прочего, был весьма щепетилен в том, что касалось постельных дел.

Я призвал бутылку огневиски, бокал, и, любуясь всполохами пламени, плескавшимися в янтарной жидкости, продолжил размышлять. Я боялся разговора с Альбусом, потому что боялся уступить выигранную территорию и сдаться. Я не знал, на чем настаивать. Я вырвал признание, что для него это серьезно, но дальше можно было двигаться только вслепую: карты приобретенной территории у меня не было. Какой смысл был для Альбуса в серьезных отношениях со мной? Его желание обладать мной, очевидно, было велико, но мы не были просто знакомыми. Нас разделяло огромное расстояние, и не было ни малейшего представления, насколько Дамблдор захочет его сократить.

Меня страшили и собственные желания.

Принадлежать Альбусу. Принадлежать ему до конца. Когда я выговорил это, вслух, чтобы уже не отвертеться, ужас заполнил меня. Я шел по дороге к разрушению, большему, чем самоубийство, готовый не только повторить ошибку, совершенную с Темным Лордом, но, возможно, и превзойти ее.

Пот струился по моей спине. Я снял мантию и сюртук, расстегнул рубашку, погасил пламя в камине, но, несмотря на октябрь и вечный холод в подземельях, мне было жарко. В конце концов, я решил, что не могу уже ждать, пошел в спальню, выбрал из стопки около кровати «Вестник зельеварения» с самой интересной статьей (как сейчас помню, это были исследования иранского профессора Эн-Назвийя о противоядиях), и прилег на покрывало.

Зелья всегда спасали меня, и я так увлекся чтением, что еле услышал тихое «Северус», произнесенное практически над моей головой. Альбус стоял в моей собственной спальне и смотрел на меня, точнее, переводил взгляд с моего лица на грудь в вырезе рубашки. К этому я не был готов. Он с легкостью вступил на мою территорию, отбросив меня на заранее не подготовленные позиции.

Растерянность, видимо, отразилась на моем лице, потому что Альбус вдруг отвернулся и сказал: «Я буду в гостиной», взметнул подолом сиреневой робы и исчез в проеме. Он не стал играть грязно, давая мне возможность овладеть собой, и это обнадежило. Но, делая несколько шагов до гостиной, я пытался подавить мысль, что было бы, если бы Альбус дотронулся до меня сейчас, пока я лежал на кровати. От мелькнувшей перед глазами картинки члену стало тесно в брюках, и я не нашел ничего лучшего, чем метнуться к шкафу за чистой мантией.

Тебе очень шло… в рубашке, - тихо и как будто немного не мне сказал Альбус.

Он стоял у камина и смотрел в сторону двери.

– Не предложишь мне чаю, Северус?

Да, конечно, - я все еще пытался скрыть растерянность, и он вновь давал мне фору.

Остатки гордости трепыхались где-то в животе, но то, что было внизу живота, откровенно перевешивало. Я чувствовал, что все порчу – мечущийся Северус Снейп, полагаю, жалкое зрелище. Но Альбус и здесь повел себя, как человек, не желающий пользоваться чужой слабостью (честно говоря, не ждал от него такой щепетильности после того, как он не стеснялся давить на болевые точки в том, что касалось моей работы на него). Когда я уронил левитируемую чашку и едва удержал чайник, он починил ее невербальным Репаро, перехватил контроль за посудой и довел ее до столика, который сам же ранее переместил к камину, а затем мягко сказал: «Я был неправ, нарушив твой покой, Северус. Я приду в другое время». Обошел столик, встал напротив, перехватил мои руки в районе локтей, коснулся губ легким поцелуем, развернулся и ушел.