Прости, - сказала она, кляня себя за глупость. Неужели после Ромулу ей везде мерещится?.. – Я прошу прощения, - она чихнула, - если оскорбила тебя.

Фернандо спрыгнул со стола на пол и теперь стоял посреди разгрома с высоко поднятой головой.

Ты меня не оскорбила, - сказал он. – Меня никогда не оскорбляют подобные вещи. Я только хотел сказать тебе, что ты все понимаешь неправильно. Между Максима и мной никогда и ничего быть не может.

Вот знаешь, сейчас ты говоришь прям как человек, который влюблен, но не может жениться из-за каких-то препятствий и собирается всю жизнь страдать.

Эухения сама не знала, зачем говорит все это, но ее несло. Словно ее направляла невидимая сила, и невозможно было остановиться.

Фернандо прикрыл лицо ладонью.

Чертовы Вильярдо, - сказал он со вздохом. – Глупо было забывать, что вы обладаете даром предвидения.

Так да или нет? – допытывалась Эухения.

Да, - сказал Фернандо. – И нет. И оставь меня в покое.

Хорошо.

Нет, не хорошо. Эухения, при всем моем уважении к тебе, ты ни черта не понимаешь, что происходит. И не лезь в это.

Я не понимаю, я согласна. Не лезу. Давай уже продолжим.

Она отвернулась. Накатила жуткая обида, прям до слез. Фернандо, по сути, признал, что она права, но отвергал ее… вот почти как Гжегож. Она шмыгнула носом, стараясь быть как можно незаметнее, но скрыть слабость не удалось.

О боже ты мой, - обрушив очередной стол, Фернандо подошел к ней и вдруг прижал к себе. – Ну не плачь, пожалуйста, - сказал он. – Что мне сделать, чтобы ты перестала плакать, Эухения Победительница Вильярдо.

Я не знаю, - пробормотала она, - утыкаясь ему в плечо.

Ты ревнуешь, - сказал он. – И это хорошо. Потому что я тоже ревную тебя к твоему целителю. Нет, я не ревную. Я просто в бешенстве.

Эухения отстранилась:

Но как же тогда?

Я же сказал, что ты ничего не понимаешь.

Так объясни же! – воскликнула Эухения.

Фернандо тревожно оглянулся на окно и понизил голос до шепота:

Я никогда не смогу жениться. И иметь близость с кем-нибудь я тоже никогда не смогу.

Это проклятие? Обет? – уточнила Эухения.

Фернандо не ответил, однако на слове «обет» он моргнул, а из окна лилось достаточно света, чтобы это разглядеть.

Но почему, если это обет? Ведь обеты как-то могут отменяться?

Нет, - Фернандо покачал головой. – И больше мы обсуждать это не будем.

Он отвернулся и вновь принялся разгребать завалы. Эухения молча наблюдала, пока вся уцелевшая мебель не оказалась составленной друг на друга вдоль стен, а мелкий мусор уничтоженным.

Мне кажется, Грегори будет неприятно, - заметила она, когда Фернандо опустил палочку.

Возможно, - отозвался тот. – Но в данный момент я нахожусь здесь как уполномоченное лицо, - он на секунду вытащил из кармана и показал Эухении краешек свитка с министерской печатью, - и я вправе предпринимать все меры, необходимые для расследования.

То есть?.. Это что? – тупо спросила она.

Это то, что сейчас я здесь неофициально, но если я сочту нужным, то департамент расследований наитягчайших преступлений откроет дело.

Дело о чем? Этой палочке сотни лет!

Ей – сотни, - согласился Фернандо, - а преступлению гораздо меньше. – Он задержал руку с фонарем над столом, осветив источенное жучком распятие.

Подожди, так ты уверен, что это здесь? – догадалась Эухения. – Ты поэтому так все здесь разгребал.

Именно. Палочка стала дергаться в моем кармане, как только я оказался здесь. По моим ощущениям – ей хочется и быть здесь, и сбежать одновременно.

Эухении, кажется, хотелось того же самого. А еще – провалиться сквозь землю и больше не видеть никого и никогда. Ни тем более Фернандо или Макса.

Но Эухения была большой умницей. Поэтому она чихая пересекла комнату и спросила:

И что мне теперь делать?

Сейчас объясню, - кивнул Фернандо и поставил фонарь на стол.

========== Глава 121. На новом месте ==========

Фернандо очистил стол от грязи и пыли и вынул из кармана мантии небольшое зеркало. Эухения почему-то думала, что он его увеличит, но этого не произошло.

Действительно, лучше бы большое, - сказал он, словно прочитав ее мысли, (а может, и прочитав, кто его знает, легиллиментов в последнее время развелось немерено), - но такие зеркала нельзя подвергать уменьшающим чарам.

А трансфигурировать?

Нет. Самое главное, чтобы зеркало было нетрансфигурированным. Трансфигурированный предмет сохраняет свойства изначального предмета. Но я предполагал, что здесь что-нибудь найдется. Так что мы сейчас сделаем вот что, - он оглянулся и выудил из угла довольно большой осколок другого зеркала. Наколдовав для него раму, Фернандо закрепил его на столе и поставил маленькое зеркало напротив.

Свойства зеркал очень недооценивают, - продолжал он. – Между двумя зеркалами в комнате мгновенно возникает магическая связь. Изначально зеркало предмет особый – он впитывает ауру личности, и таким образом приобретает все больше и больше черт живого существа. Зеркало в комнате маггла, конечно, будет фонить очень слабенько, но зеркало в комнате мага…

Он взмахнул палочкой, и между зеркалами возник фонтан искр чуть ли не до потолка.

О как. Они ругаются. Но ничего, сейчас договорятся. Большое думало, что оно старше, а оказывается, маленькое древней. Сейчас оно установит право первородства, и большое подчинится ему.

Как?! – Эухения завороженно наблюдала за тем, как потоки искр, переливаясь всеми цветами радуги, становились то больше, то меньше, пока не сузились в одну нить, протянутую от зеркала к зеркалу. Затем нить распалась, и ее остатки быстро-быстро оплели каждое зеркало причудливым мерцающим узором и погасли.

Установили дружбу, - пояснил Фернандо. – Маленькое не стало кичиться происхождением и подчеркивать его. Понимает, что дело важней. А большое это расценило как знак уважения к нему.

Как ты это чувствуешь? – изумилась Эухения.

Не знаю. Я, наверное, с этим родился. Мама рассказывала, отец хотел, чтобы у меня были сильные магические способности, и проводил разные обряды.

Это он дал за тебя обеты?

Фернандо помрачнел.

Нет. И не допытывайся, у тебя ничего не выйдет.

Он выложил на стол палочку и призвал несколько красных осколков, расположив все это между зеркалами. Потом заткнул окно ковром, вынул из кармана завернутый в платок с монограммой огарок черной свечи и поставил на осколки, заставив темный мерцающий свет отражаться многократно и красно-черными зловещими линиями падать на пол. Загасил фонарь, схватил Эухению за руку, подтолкнул ее к противоположной стене и прошептал:

Смотри, что будет!

Сплел на ходу непонятное заклинание и отпустил его.

В следующую секунду комната взорвалась. Во всяком случае, Эухении так показалось. Ярко-зеленая вспышка ударила в стол, в маленькое зеркало, ярко-зелеными волнами пошла по комнате. Призрачное тело в бело-золотых одеждах упало на пол, придавливая собой еще одно – слишком маленькое и слишком… голое? Призрак мужчины в темном со смутно знакомым лицом бросился к ним, подхватил маленькое тело на руки, судорожно ощупывая. Призрак женщины, высокой блондинки с короной волос, застыл справа, там, где раньше были двери, пронзая собой шкаф. Призрак мужчины оглянулся на нее, и лицо его исказила злость, он поцеловал ребенка в лоб и понес его в сторону женщины. Оба призрака истаяли, а несколькими секундами позже – и тело на полу. Зеленый свет, то поднимаясь, то опускаясь волнами, держался еще с полминуты и затем сошел на нет.

Эухения почти рухнула на пол, закрывая лицо руками. Фернандо загасил свечу и одним махом распылил почти все, что находилось на столе, включая оба зеркала и оставив только палочку. Маленькое зеркало, правда, не исчезло совсем, а превратилось в маленький черный стеклянный комочек. Фернандо потрогал его пальцем и спрятал в карман.