Вот что я сделаю, Сев. Поменяю тему курсовой работы и поищу все, что известно про заклинания зова.

Ты не справишься одна, это слишком сложно. Сдавать курсовые уже через две недели.

Она на секунду теряется:

Да, наверное. Но ты ведь делаешь курсовую по зельям?..

Конечно, я делал курсовую по зельям, как и всегда. Но если бы и был свободен, наверное, помог бы только с большой неохотой. Вся эта ее идея казалась мне романтическими бреднями. Как же я благодарен им теперь!

«А что если убедить кого-то, кто не пишет курсовую, мне помочь? – сказала тогда Лили. У нас все пишут, но, может, кто-то из Рэйвенкло?.. Тони или Дорис?»

Ничего существенного они, конечно, не обнаружили. Но упоминаний заклинания зова даже в книгах Хогвартской библиотеки нашлось предостаточно. Правда, где искать само заклинание, никто не знал. Лили очень огорчалась по этому поводу, а я только пожимал плечами: зачем, в самом деле, оно нужно, если давным-давно существуют разного рода связывающие чары, совы и аппарация.

Ты не понимаешь, Сев, - говорила Лили. – Если два мага, которые любят друг друга, потеряются, то они смогут друг друга найти.

Но как они могут потеряться? Если только один из них не хочет, чтобы второй его нашел. Тогда в таком заклинании смысла вообще нет.

А вдруг они увидели друг друга в каком-нибудь людном месте, разговорились, влюбились с первого взгляда, но этого не поняли, а потом им пришлось разойтись, а они даже не знают, как зовут друг друга и где друг друга искать?

Если они не знают, как зовут друг друга, им, по-моему, никакое заклинание зова не поможет. И вообще, в Британии три тысячи магов, все наперечет, кому тут нужно кого искать?

Сев, вот ты сейчас лучше помолчи. Потому что иногда ты бываешь такой…

Какой такой?

Такой, что мне хочется стукнуть тебя чем-нибудь тяжелым!..

Но дулась она тогда, конечно, недолго. Через пару минут мы с ней уже куда-то шли, кажется, даже к астрономической башне. Тогда там стоял маятник от гигантских часов, и на нем можно было качаться. По дороге оттуда мы с Лили разделились, я, как всегда, перешел дорогу Блэку и Поттеру и угодил на неделю в больничное крыло.

Пергамент, естественно, оказывается не в лучшем состоянии. И все же стоит порадоваться, что Ирма со своим фанатизмом сберегла работы. Правда, ничего особенно нового, кроме того, что я и сам помню, тут нет. Разве только, что Эллис Уодсворт, известная писательница-ведьма начала 19-го века, отмечала в дневниках, что произнесла это заклинание сама собой, когда разыскивала своего жениха-маггла, пропавшего после битвы при Трафальгаре. Жених услышал ее, однако, поскольку был магглом, отреагировать никак не мог, поэтому встретились они куда позднее.

И еще за одну подробность цепляется глаз – согласно всем свидетельствам, заклинание зова произносили только те, кто сильно любил.

Перечитав работу на всякий случай еще раз, сворачиваю ее и откидываюсь на спинку кресла. Прикрываю глаза, чтоб хоть немного успокоиться, тщетно пытаясь остановить растущее в груди ликование.

Поразительно. Если только дело не в галлюцинациях, с чем я никак не готов согласиться, значит, мальчишка – маг. И более того, зная меня, как обыкновенного маггла, и несмотря на мой далеко не ангельский характер, несмотря на тот поступок, который я совершил против него, он – любит.

========== Глава 93. День Икс ==========

27 марта 1994 года, воскресенье, день

Не могу утерпеть и иду наверх, сначала через камин в учительскую, чтобы лишний раз не подниматься по лестнице, а потом во двор. Дождь уже закончился, ветер здесь не такой сильный, да и будь хоть снег, день наверняка бы казался мне привлекательным. Грязь хлюпает под ногами, я всматриваюсь в хмурое, одинаково светло-серое небо, дышу влажным воздухом, и мне хорошо.

Я прекрасно знаю, что когда Ромулу узнает, кто я такой, он разлюбит. В этом нет никакого сомнения, и это хорошо, потому что чем он дальше от меня, тем безопаснее для него. Но оттого, что если бы не мое прошлое, меня можно было бы полюбить… вот так, чтобы звать, чтобы приходить из-за этого в отчаяние… от того, что такой человек, как Ромулу, может меня полюбить…

Дождь вынуждает меня вернуться во двор. Хотелось бы присесть на скамью в галерее, но здесь уже полно балбесов. Не при них же… Не знаю, чем занять себя до обеда. И не лучше ли мне пойти в замок, гулять по нему одному? Что если узнавание стихии будет связано с опасностью, тот появится, а я как приманка и вокруг толпы учеников? Ловлю себя на том, что растерян. По идее, если мне обещали, что я узнаю – это может происходить даже в моих комнатах, некто придет ко мне или меня вдруг посетит откровение… А вдруг мне надо пойти в библиотеку и там рыться в книгах, искать что-нибудь про магию ота? Да уж, договор – это совсем не Феликс Фелицис, про который знаешь точно, что он приведет тебя туда, куда нужно, и ничего не надо делать самому. Стоп. Из чего, собственно я сделал этот вывод? Из того, что я не чувствую этой уверенности, потому что не знаю, как договор действует? Действительно, просто успокоиться и все. Фелиппе уже ушел, договор начал действовать, я могу идти куда угодно, в том числе к себе, они обещали, значит, я это получу. «Лили» обещала мне ад, Трелони предсказала мне ад, я еще должен пройти его, прежде чем со мной что-то случится. Никогда не думал, что подобные предсказания могут успокаивать…

Сразу после обеда у меня Маршан, потом нужно принести последнее зелье Люпину, он уже не будет сегодня в состоянии спуститься за ним сам. Все оставшееся время я прекрасно могу провести у себя. Выхожу из галереи, чтобы пройти в холл, краем глаза отмечая святую троицу, болтающуюся у фонтана, и вдруг вижу Драко, несущегося ко мне со всех ног:

Маркус! Он упал в обморок, профессор. Он уже второй раз падает за два дня!

Северус, мистер Малфой говорит, что это не первый раз, что мистеру Флинту становилось плохо и на прошлой неделе? – Поппи хлопочет над Маркусом, проходя диагностическими заклинаниями второй раз.

Флинт уже не в обмороке, но на всякий случай под усыпляющими чарами – некоторые диагностические заклинания неприятны, и даже болезненны. Диагностику сон делать никак не мешает.

Маркуса можно назвать красавцем, даже несмотря на слишком большие зубы. Он немного напоминает латиноамериканца. Черные жесткие волосы, черные густые брови и серые, но из-за больших зрачков кажущиеся черными, глаза. Именно такие глаза называют чарующими. Сейчас смуглая кожа прибрела почти что цвет муки, до того она бледная. Впрочем, скоро она превратится в землистую, передо мной лежит, можно уже сказать, труп. И с одной стороны – сам напросился и надо отвечать за свои поступки, тем более даже не граничащие с преступлением, а именно преступления; не хотел бы я быть на месте Забини. А с другой стороны – что он в своей жизни видел хорошего, кроме Квиддича? Пока был жив дед, который умер только в конце прошлого года, в доме Флинтов ходили по струнке. Против его воли нельзя было даже чихнуть. Тот же отец Флинта на первом курсе умолял меня, буквально в ногах валялся, просил придумать Маркусу какую-нибудь дополнительную работу, чтобы он на законных основаниях мог бы остаться в Хогвартсе на рождественских и пасхальных каникулах. Но, не дай Мерлин, не отработки. Оттого Маркус и завалил все экзамены в прошлом году, чтобы только остаться в школе еще на один год, предпочел получить за это, но не возвращаться домой. Дед умер в декабре. Представляю, насколько они вздохнули свободно, а теперь - новая напасть. Маркус, между тем, единственный сын.

Конечно, я оправдываю его, пытаюсь найти смягчающие обстоятельства, иначе, возможно, меня раздавит груз собственной вины – я позволил такому случиться на моем факультете. Минерва появляется на пороге, наверное, убедиться, что капитан соперников перед решающей игрой выведен из строя, и я почти завидую, что в ее разнузданном и, казалось бы, предрасположенном к такому львятнике ничего подобного не происходит.