Фелиппе приносит бокал с чем-то белым.

Молоко с антитоксином, - говорит он, помогая мне присесть. Голова кружится.

Антитоксин – антидот нового поколения, лучшее, что можно найти от более-менее общих ядов, парализующих дыхательные пути. Только компоненты его чертовски дороги, одному Люциусу и потянуть. А еще его нужно много.

Сколько ты в меня уже вкачал?

Литра два. Дыши.

Я покорно вдыхаю пар. Фелиппе не выпускает меня из рук.

Что было дальше? Как ты меня вытащил?

Он улыбается и опять смотрит. И мне вдруг на миг кажется, что я совсем маленький, что сегодня Рождество, я сижу на коленках у бабушки Элейн, дожидаясь, когда мне скажут, что уже можно бежать в гостиную и смотреть на подарки под елкой. Надо же, а я и не помнил, чтобы она когда-нибудь брала меня на руки. Чтобы кто-нибудь брал меня на руки вообще.

Земля – моя стихия, - говорит Фелиппе. – Не то чтобы плевое дело, но успокоить взбесившийся потолок – достаточно просто. Конечно, многого я не смог. Так что… - он опускает голову, - в общем, пришлось выбрать – или ты, или книги.

Почему?

Потому что мне пришлось одновременно вталкивать тебе в горло безоар и удерживать потолок. Я не мог контролировать себя как следует и в итоге все обрушил.

Он повышает голос, и я замечаю, что у него трясутся руки, и вдруг понимаю, что он испугался. Испугался за меня. И еще – он мне доверяет. Я приложил его Петрификусом, а он счел, что это нормально. Так, пожалуй, мог бы подумать только Ричард… Да и то в лучшие времена. При этой мысли мне становится еще лучше. Впрочем, наверное, это все еще ядовитые пары действуют. Надышался, да…

Я закрываю глаза и тяну горячее молоко со вкусом специй. Нос Фелиппе утыкается мне в шею. Не хочу думать о том, что он уже не мой, и не могу перестать об этом думать. Его губы исследуют мою кожу. Я все еще чувствую, как он дрожит… И еще – понимаю, что мне впервые в жизни не жаль потерянных книг.

Хороший подарок он мне решил сделать по случаю расставания, ничего не скажешь.

Ты спас мне жизнь, - вспоминаю я.

Ты мне ничего не должен, - быстро говорит Фелиппе. – Ты же спас меня.

Слишком быстро. Похоже, он и сам не уверен, что здесь имел место взаимозачет. И точно.

Я отказываюсь от твоего долга жизни, - говорит он медленно.

Дежавю. Мне хочется выть.

Так было надо, напоминаю я себе. Все правильно. Так было надо. Зато я узнаю стихию этого мерзавца. Мне обещали, и я уже за это плачу. Значит, точно узнаю.

Стихия. Магия. Вот что мне мешало призвать палочку там, в подвале! Магический фон. И потом, перед тем, как появился яд, именно этот магический фон я чувствовал вновь. Плавающий. Идеальная многоступенчатая ловушка.

Фелиппе, - открываю глаза, чтоб посмотреть на него.

Да?

Он в расстегнутой рубашке, и у него вид почти ангела.

И часто у вас бывают такие землетрясения? Вот именно такие.

Он смотрит на меня пристально:

Ты хочешь сказать, что?..

Что это дело чьих-то паршивых рук? Да.

Нет. Нет. Это невозможно, Сев.

Почему невозможно?

Ключ в нашей семье только один, и я единственный могу открывать этот подвал, и именно я уже который год подряд ставлю на него чары. Даже когда ключ был не у меня, чары ставил я. А человек, у которого второй ключ, понятия не имеет, где подвал находится.

Это могла быть ловушка для кого-то, кто не является членом семьи…

Нет, с этим все нормально. Чары те же, что и на доме. В подвал не может зайти никто с дурным намерением.

Да, только в дом кто-то зашел…

Да.

Тот же, кто и в подвал.

Он отворачивается, встает и отходит к окну.

Когда все началось, что ты делал, Фелиппе?

А ты?

Я искал книгу на тему, как определить стихию. Что ты делал, Фелиппе?

Сложив руки на груди, он стоит на фоне окна, на своем любимом месте, и я понимаю, насколько буду скучать по таким вот моментам потом.

Я нашел нужную книгу, «Юноша, дракон, море и дочь мавританского повелителя», автор Херардо Молина, я взял ее в руки и стал проверять. А потом начались толчки, я упал, уронил книгу, ты закричал, и я бросился к тебе. И…

И?

А дальше я в окаменении, и ты меня вертишь над водой.

Фелиппе подходит ко мне и, обхватывая мои руки своими, заставляет выпить то, что осталось в бокале.

Какого черта ты это делаешь? – устало спрашиваю я.

Он молчит.

Ладно, ты любишь его, это понятно…

Я сам не знаю, что хочу сказать. «Ты же знаешь, что он к тебе не вернется». «Мы же все равно просто спим, почему бы нам не спать дальше?». «Тебе что, было плохо со мной?» «А может, попробуем еще раз?» Это все так жалко, жалко. Кажется, таким жалким я чувствовал себя только с Поттером. Но с Фелиппе хуже – потому что в нем слишком много доброты. И это настоящее. Здесь, в этом доме я проигрываю так много, как только можно проиграть в этой жизни сейчас, когда в ней нет Лили.

Нет, дело не в этом, - Фелиппе не отворачивается, смотрит прямо, и этот взгляд почти не вынести. - Мне… слишком хорошо с тобой. И я боюсь привязаться к тебе. Тогда распутывать будет еще сложнее, чем сейчас.

Я киваю. Это понятно. Почему бы мне и не поверить ему?

А ты меня не полюбишь никогда, - продолжает он.

Почему… ты так думаешь?

Он прав. Скорее всего прав, да и с судьбой спорить бесполезно. Я же с ней уже договорился, с судьбой. Но все равно так хочется, отчаянно хочется задержать все это. Хоть на миг. Никогда не умел ни терять, ни отрекаться. Ни-ког-да.

Я… не подхожу тебе. Думаю, это одна из проблем тех, кто связан с тобой. Ты – весь слишком, и человек, который подойдет тебе – тоже должен быть слишком. Кто-то равный. Ты не сможешь полюбить кого-то меньшего, чем ты сам.

Я киваю. Конечно, он прав. Возможно, не стоило даже и пытаться перейти границу и переводить связь в нечто большее, чем одноразовый трах. Но возможно также, что ни я, ни Фелиппе – мы просто не умеем по-другому.

Я ведь буду участвовать в ритуале. И… ты можешь приходить сюда, как друг, ты знаешь это.

Я чувствую комок в горле.

Вряд ли. Вряд ли я смогу приходить сюда, как друг.

Не спеши отвечать.

Я встаю и прохожу мимо него к окну. Немного кружится голова. Фелиппе заходит ко мне со спины, и я позволяю ему это, как когда-то, в самый первый раз. Откидываю голову ему на плечо. Мне нечего опасаться здесь, я это знаю. Хочется рассмеяться.

И да, я смеюсь.

Что ты? – спрашивает Фелиппе.

Один человек сказал мне, что у меня трудности с доверием.

Я понимаю. Знаешь, один тип рассказывал мне про прошлые жизни. Он говорил, что если ты в этой жизни встречаешься с человеком, с которым у тебя было все хорошо в прошлой, то ты сразу чувствуешь, что он свой.

Я свой для тебя?

Да. Ты свой. Забудешь меня? – спрашивает Фелиппе, касаясь губами моих волос.

Я качаю головой.

Сильные ладони скользят по моим предплечьям.

Хочешь?

Я разворачиваюсь и, коснувшись губ Фелиппе легким поцелуем, отодвигаюсь и ерошу его мягкие волосы. Последняя жалкая попытка запомнить ощущения, которых мне никогда больше не испытать.

Да, хочу.

Я все еще чувствую себя слабым. Быть может, у меня даже не слишком получится. Но это наша последняя ночь, и какая бы она ни была, я все-таки вырву ее у своей глупой судьбы. И если есть во мне хоть какая-то любовь или нежность, есть во мне что-то, что можно отдать, как сегодня воде, то я отдам это все, до конца, сейчас и здесь.

Назавтра я все еще чувствую себя не в своей тарелке. Головная боль усиливается. Кроме того, в обеденный перерыв меня вызывает к себе Альбус и подробно расспрашивает о лечении. Кажется, он что-то подозревает.