Нанять помощника… Перед мысленным взглядом проходят мои студенты с шестого и седьмого курсов. Всего-то по шесть человек, и, к счастью, ни одного с Гриффиндора. Среди них есть подходящие кандидатуры - Уильямсон, например, неплох. И уж лечебные зелья, как племянник аптекаря, знает очень хорошо. А эта дурочка с Рэйвенкло, ее же всему придется учить, к тому же, она в меня влюблена. Что ж, это означает только то, что она будет стараться, а уж ее ахи-вздохи я как-нибудь пресеку.
Наконец Альбус выходит из лаборатории:
Я бросил их в котел, Северус.
Молчим. Наверное, нужно поблагодарить его, но слова не идут. Альбус смотрит на меня внимательно, но думает о чем-то своем. Он сегодня в малиновом, и рукава его робы расшиты таким количеством сверкающих стекляшек, что это не может не раздражать. И эта шапочка с золотым узором! Кажется, для завершения костюма не хватает только бубенчиков в бороде. Шут! И еще эти чертовы духи, которыми душатся только малолетние дурочки и домохозяйки, поклонницы Локонса. А я ведь когда-то ревновал Альбуса к этому пустозвону…
Я призываю бокал, наливаю в него на два пальца янтарной жидкости и с вызовом смотрю Альбусу в глаза. Ожидаю злости, досады, еще чего-то в этом роде. Но вместо этого вдруг получаю ласковую улыбку. Потом Альбус делает несколько торопливых шагов ко мне и нежно целует в лоб. Отстранившись, он продолжает улыбаться, и я вдруг вспоминаю, что, возможно, через несколько дней узнаю о нем что-то такое, из-за чего буду сожалеть о всех годах, проведенных рядом с ним. Кстати, еще надо придумать, как выбраться из замка.
До ужина, мальчик мой, - говорит Альбус и ласково отводит волосы от моего лица. И когда малиновое буйство исчезает в зеленом пламени, я еще долго сижу с полным бокалом в руке, отчетливо понимая одну вещь - что узнавать на самом деле ничего не хочу.
Долгожданных новостей я от вечерних сов не получаю. Однако в моем положении отсутствие новостей – само по себе хорошая новость. Альбус уходит с ужина так стремительно, и его глаза так блестят, что нет никаких сомнений, что он идет к нему.
Закончить бы все это поскорее. Отыскиваю глазами макушку Поттера, и вдруг ловлю его взгляд. Не презрительный, не злобный, не настороженный. Он смотрит на меня так, как будто пытается отыскать что-то. Во мне? Странно. С чего бы его отношению ко мне меняться? Может ли он чувствовать связь после принятия в род? Надо будет подробнее почитать про это.
Закончить бы все это поскорее. Эта мысль бьется во мне, пока я спускаюсь обратно в подземелья. И тогда, когда вхожу в спальню и выбираю в шкафу самую невзрачную книгу. Несколько секунд я медлю, проводя по выпуклым буквам на грубой желтой обложке. «Зелья от старческих болезней, издание восьмое дополненное». Потом аккуратно заделываю дыры в чарах, обволакивающих комнату. А потом открываю книгу на девятнадцатой странице и разрезаю над ней ладонь. Кровь стремительно, с отвратительными чавкающими звуками впитывается в пергамент, и вот уже вместо печатных букв на нем проступают косые рукописные строчки. Вся книга преображается, картонная обложка съеживается и расползается, обнажая роскошный переплет из драконьей кожи.
Нужное мне заклятье находится через несколько страниц. Открывая его, я чувствую, как меня начинает трясти. Руки ходят ходуном, и зуб не попадает на зуб, а ведь сейчас в комнате почти жарко. Но я хорошо помню эту дрожь, охватывающую, когда читаешь подобные книги. А магия этой – в десятки раз сильнее моей собственной. С трудом удерживая фолиант в руках, фокусирую наконец взгляд на заголовке и пояснении: «Договор с судьбой. Произнесение этого заклятья неминуемо выведет вас на дорогу выполнения вашей главной цели, но за это вам придется отдать судьбе нечто хорошее, что есть в вашей жизни». Выполнить его совсем не сложно. Даже не требуется никаких зелий. Просто такой… темномагический вариант Феликс Фелицис.
Однажды я уже пытался его произнести. Надеялся, конечно, что это поможет спасти Лили. Но тогда ничего не получилось – видимо, судьба решила, что в моей жизни не было ничего хорошего.
Зато теперь, даже после разрыва с Ричардом, слишком много. Дружба Альбуса и отношения (это ведь можно назвать отношениями?) с Фелиппе… Захлопнув книгу, я возвращаю ей прежний вид и отправляю обратно в шкаф. Ложусь на постель вниз лицом и закусываю угол подушки, на все лады проклиная себя за непозволительную слабость, постыдную трусость, безумное, отчаянное нежелание потерять и того, и другого.
========== Глава 74. Уговор. ==========
Без Альбуса трудно. Без его мягкого света, без… ощущения, что с ним я будто знаю, куда идти. Или идти намного проще. Неужели это то, что я в первую очередь искал в нем? Поддержку. Кого-то вроде мудрого наставника, отца. А теперь, словно подросток, бунтую против собственного родителя. Он и раньше меня временами раздражал, но одно дело – бунтовать в границах дозволенного, а другое – идти вперед самому…
В понедельник утром я долго вожусь с основами для зелий, так что к завтраку выхожу позже, чем обычно. Открываю дверь, и сердце екает – это оживление по поводу громких новостей не спутать ни с чем.
Про взрыв и пожар в аврорате меня просвещает расстроенный Хагрид. Цепляю на вилку кусочек бекона и ловлю на себе быстрый, но очень внимательный взгляд Альбуса. Я ведь ничем себя не выдал? Да нет, вероятно, просто пытается сопоставить прошлые догадки с новыми фактами.
Где конкретно был взрыв, в «Пророке» не пишут. Известно лишь, что произошел он в пустом помещении в ночное время и жертв нет. Читая газету, подсунутую под нос Роландой, я чувствую, наконец, как отпускает напряжение последних дней. Пока что взрыв связывают с нападением, о маггловской бомбе и речи нет. Впрочем, в этом министерство признается вряд ли. Признаться, несмотря на всю четкость плана, я до последнего думал, что он может не сработать. Или что бомба сработает не в то время…
Скитер удалось вынюхать, что уничтожены «весьма важные и секретные документы». Оказывается, от этой проныры тоже есть польза: письмо Ричарда приходит лишь к вечеру, и я бы рехнулся, дожидаясь новостей. «Картина – настоящий шедевр, - так и вижу, как он выводит эти торопливые строчки. – Подпись – чистая. Но мне перепал еще набросок с лягушками, который тебе наверняка будет интереснее, чем мне».
Набросок с лягушками. Прокручивая в голове письмо, я впервые в жизни ставлю котел мимо горелки, и еще минуту вынужден отчищать лицо, руки и мантию от вонючей слизи дальней родственницы яркополза. По счастью, она хотя бы не столь ядовита. Мантия на мне рабочая, так что ее не жалко, а вот на лице на несколько дней останутся желтые пятна – придется то и дело набрасывать непрочные маскирующие чары. Прям хоть пей оборотное с собственным волосом…
Он ведь о досье Малфоя, не так ли? Но как? Не все уничтожили? Но «шедевр» должен означать, что все…
Между тем, увидеться с Ричардом нет никакой возможности. Камины – под контролем Альбуса, отправляться куда-либо в одиночку мне тоже негласно запрещено. Да и Ричард, как я понимаю из его письма, со вторника будет чрезвычайно занят в Европе. Что ж, у меня и здесь немало дел.
Новое задание приходится писать практически открытым текстом. Впрочем, в этом письме ничего криминального нет.
Ответ я получаю перед отбоем. В камине появляется раздраженное лицо Минервы.
Северус, забери из моего кабинета эту чертову сову, - рявкает она. – Немедленно!
Немедленно не получается. Приходится подниматься на второй этаж, и проходит не меньше десяти минут, прежде чем я добираюсь до ее комнат. Уже десятый час, и Минерва ждет меня в полном бешенстве. Ее расцарапанные руки трясутся, пока она пытается накладывать на них лечащие заклинания. Не теряя времени, я прохожу в арку, делая вид, что не знаком с портретом.
Прямо на книге записи в Хогвартс сидит Целеб, коричневая сова Ричарда, исключительно редкий вид. Смотрит на меня угрожающе, однако попыток клюнуть не делает. Фамильяр вассала есть фамильяр вассала. Ричард обычно пользуется почтовыми совами, и эта перемена мне не слишком нравится. В письме всего одна строчка: «Мимо. Умер неделю назад». Да, не повезло тому мальчику из борделя…
