Он кивает с усмешкой.

– Ну, я уже догадался.

Приказ сюзерена. Если это снимет с тебя ответственность.

Ричард фыркает.

– За непростительное-то?! – и посылает мне очередной фиал. – Укрепляющее выпей, сюзерен.

Подношу лекарство к губам и слежу за его движениями. Ричард накладывает Империус так точно, как будто делал это всю жизнь. А ведь он тоже не спал уже около двух суток.

На глазах у Рэнделла – повязка, чтобы ни меня, ни Ричарда не запомнил. Зачитав нашему доблестному аврору все инструкции, Ричард аппарирует с ним прочь и минут через десять, пока я, растянувшись на кровати, отдыхаю, возвращается назад.

Хороший Рикки выполнил приказ хозяина, - отчитывается он, со смешком устраиваясь на кровати напротив меня. – Хороший, хороший Рикки.

Ричард явно опускает голову так, чтобы я положил на нее ладонь, но я игнорирую его позу.

Он выпрямляется со вздохом капризного ребенка:

– Эх, жалко, тебе сейчас пить нельзя! Отпраздновали б.

Пить пока еще рано. И это не все приказы, - бросаю я, вставая.

Не все? Что ты хочешь сказать? – мой тон его пугает, это очевидно. Он меня самого пугает.

Ричард, - начинаю я. Но сказать это чертовски трудно. В голову настойчиво лезет воспоминание, как он держал меня, когда я пытался проклясть Рэнделла. Как оттаскивал к столу, наваливаясь всем телом, а я тогда больно ткнулся носом в его плечо, в рубашку, промокшую от пота… Может, придумать что-то другое? Поговорить? Объяснить?

Снейп, не тяни уже, - неожиданно устало и как будто бы обреченно говорит он.

Даже в этом он придает мне сил…

Сегодня вернешься отсюда прямо домой и женишься на Берилл. Магический брак должен быть заключен таким образом, что узы между вами не могут быть расторгнуты минимум три года. Если Берилл будет отказываться, найдешь способ заставить ее выйти за тебя. По дороге заходить никуда не будешь, если это только не понадобиться для главной цели – жениться на ней.

Снейп, ты сдурел, - шепчет Ричард, бледнея.

Приказ сюзерена, - отрезаю я.

Он силится что-то возразить.

И, ради Мерлина, без обсуждений. Это тоже приказ.

Ричард смотрит на меня, кажется, целую вечность, пока ошарашенное выражение лица сменяется более-менее спокойным. А потом замечает с издевательской горечью:

Нда. Я все время пытался понять, за что же тебя бросила Эванс. Жаль, что понял так поздно.

У меня темнеет в глазах. В последнюю секунду я все же удерживаю себя, но и порыва хватает, чтобы Ричард второй раз полетел головой в сервант. На этот раз, однако, столкновения не происходит, и стекла не осыпаются. Я мигом оказываюсь в углу и подаю Ричарду руку, но он рычит: «Не смей касаться меня!» и, ощупывая голову, встает сам. Взгляд у него бешеный, и я на всякий случай отхожу.

Пробормотав над собой парочку целительских заклинаний, Ричард отвешивает мне шутовской полупоклон.

Будет сделано, сюзерен, - с насмешливой яростью выговаривает он, и спустя секунду с громким хлопком исчезает. А я еще долго стою в темноте посреди комнаты, стараясь не замечать внезапно надвинувшуюся на меня пустоту.

========== Глава 72. Замок Рабштейн ==========

На западе Чехии, в двух часах езды от Праги, в 45-ти километрах от крупного промышленного центра Пльзень на правом берегу речки Стршелы лежит мало кому известный городок Рабштейн. Когда-то он стоял на пути из Праги в Германию, и в нем бурлила жизнь, а сейчас считается самым маленьким городком в Центральной Европе. Едва ли здесь найдется больше трех десятков жителей, остальные же прохожие непременно окажутся либо дачниками, приехавшими из близлежащих городов, либо – что гораздо реже - туристами.

Среди всего прочего, туристов привлекают сюда развалины замка, который некогда дал название городу. По этому поводу, кстати, существует одна легенда. Жил-был князь, правитель здешней земли, и поехал он как-то на соколиную охоту. Добыл он на ней птицу, а когда стали потрошить ее, нашли в ее внутренностях магический камень, принадлежавший местному волшебнику. И явился тотчас же к князю волшебник с просьбой вернуть ему камень за щедрое вознаграждение. Князь находку вернул, а в награду получил небывалой красоты замок, который за одно мгновение возник на здешних скалах. От этой истории и пошло название городка - «камень ворона», Рабштейн.

Теперь же от замка остались парочка обветшавших башен, да разрушенная крепостная стена. И очень бы удивились и туристы, и дачники, и местные жители, если бы нашелся кто-нибудь, кто сказал бы им, что замок до сих пор, совершенно целый, стоит на том самом месте, где и всегда стоял. И что проживает в нем со своими двумя детьми сорокапятилетний вдовец, основатель известной чешской клиники и преподаватель Пражской медицинской академии Карл Марек. Впрочем, удивиться, несомненно, удивились бы, ведь в известном им мире Пражской медицинской академии нет и в помине, однако этот странный разговор, конечно, сразу же забыли бы. Ибо волшебникам, как никому другому, свойственно охранять свой покой.

Между тем, в пятницу 25 февраля 1994 года садящееся солнце, как и сотни лет назад, проникало в витражные окна большого холла, вырисовывая на плитах пола и ступеньках лестниц затейливые цветные узоры. И, как и сотни лет назад, в камине трещал огонь, распространяя с помощью чар благословенное тепло сразу по всему нижнему из трех этажей замка. В кресле же напротив, в потоке света, падавшем сквозь одно единственное окно с простым стеклом, протянув к камину худые длинные ноги, сидел вышеупомянутый Карл Марек и сосредоточенно читал большую толстую книгу на китайском языке. Время от времени он встряхивал своей густой каштановой шевелюрой (предмет обожания доброй половины его студенток), поправлял очки в тонкой металлической оправе, а еще залезал в карман довольно потрепанных, но все еще модных джинсов и вытаскивал оттуда брегет, чтобы проверить, сколько часов и минут осталось до вечернего дежурства. Иногда Карл проделывал это раза два или три подряд, потому что, надо отметить, человеком он был довольно рассеянным. Кроме того, время от времени ему приходилось двигать кресло так, чтобы книга попадала под последние тусклые лучи.

В пять часов, когда солнце окончательно покинуло эту сторону замка и Карлу пришлось вытащить палочку, чтобы наконец зажечь хрустальные светильники, свисавшие со стен и потолка, в дальнем конце холла открылась дверь, и по лестнице неторопливо спустился Хенрик Маршан, одетый в темно-зеленый шелковый халат прямо поверх костюма.

Ты выспался? – спросил Карл, сражаясь с особо капризной лампой над камином.

Ты знаешь, мне немного надо, - откликнулся Хенрик. Он призвал кресло из глубины холла и устроился поближе к огню, так, чтобы сидеть напротив хозяина.

Хочешь есть? – продолжал тот, переходя к противоположной, все еще темной стороне комнаты.

Нет. Пожалуй, нет.

Ладно, - так и оставив половину светильников незажженными, Карл спрятал палочку в карман и вернулся к своему креслу. – Что мне сказать властям? – без особого интереса спросил он, призывая обратно книгу.

Что я был в восточном крыле с моим пациентом, начиная часов с семи.

Не глядя на Хенрика, Карл вскинул голову и как будто к чему-то прислушался:

Откуда я узнал об этом?

Я сказал тебе за ужином, что опасность миновала и что нам обоим нужен полный покой как минимум сутки.

Не пойдет. Вчера со мной ужинала Беата. Но я пил в одиночестве кофе в семь часов перед ужином и в девять после. Я позвал тебя в семь, но процесс лечения был в самом разгаре, а в девять ты спустился и рассказал, что все ок. – Он несколько раз тряхнул головой, как будто пытался избавиться от волос, рассыпавшихся по плечам мягкими, но, видимо, очень назойливыми волнами, и, улыбнувшись, снова уткнулся в книгу.

Пойдет, - ничуть не меняя тона, согласился Хенрик. - Что ты читаешь?