Не в курсе насчет ориентации, о которой знает весь аврорат?

Это мы с тобой знаем… В силу обстоятельств или по делу. Нестандартные методы ведения допросов – еще не показатель ориентации. И наоборот. Шеклболт, например, ни в чем таком замечен не был, но его слегка презирают, так как считают голубым. Не был бы он сильным волшебником – вылетел бы из аврората в первую неделю. Хотя доказательств его голубизны тоже нет. У них, во всяком случае.

А у тебя есть? – выразительно кошусь на Анабеллу.

Все в порядке, мальчики, - отзывается она, запуская ослепительно белые зубы в обгрызенную сердцевину. – Можете сплетничать о чем угодно.

А тебе они нужны? Добудем, - с ухмылкой заверяет Ричард. Но чувствуется, что ему не до смеха.

Честно говоря, многие вопросы, связанные с ориентацией, до сих пор остались для меня нерешенными. Так что искушение развить тему велико. Однако где-нибудь уж подальше отсюда… Сейчас и без того полно дел. Поэтому в ответ на реплику Ричарда я лишь бросаю:

-Так, дальше у тебя что?

Возвращаясь к нашим баранам… - с готовностью подхватывает он. - Рэнделл очень дорожит дружбой с Долишем. Если ни у того, ни у другого нет срочных дел, и если днем не было сам знаешь каких допросов, Рэнделл с Долишем после окончания рабочего дня встречаются в маггловском районе и выпивают в одном из любимых баров.

Что, допросы подкашивают здоровье?

Ну, такое, как в 80-82-м, бывает редко. Но после недавних событий в Лютном кое-кто в Азкабан уже загремел. Было много арестов и обысков. Кто попался на запрещенных зельях, кто на темных защитных чарах и препятствовании аврорам. Как ты знаешь, многие волшебники из Лютного не отдают своих детей в школу, учат дома. Среди них есть привлекательные юноши лет пятнадцати-семнадцати. Двоих после допросов Рэнделла на прошлой неделе отпустили «ввиду сотрудничества со следствием». Не мне тебе говорить, что это означает.

Тварь! – восклицает Анабелла.

Тварь-то тварь… Сюда бы твою способность проклинать, вместо того, чтобы обрушивать ее на уже и так получивших свое мальчишек… Впрочем, для дела нам, возможно, хватит и другого твоего умения.

Ценят, говоришь, его в аврорате? – очень неудобно, что мы не встретились с Ричардом днем, и нам теперь приходится говорить при Анабелле. Она-то полагает, что Рэнделл нам нужен исключительно для того, чтобы вынуть из него сведения, которые могут касаться того мага.

Ему отдали в подчинение бывшую группу Грюма. Представляешь, что за уровень?! Полномочия почти неограниченные… Прямое подчинение министру. Доступ к документам самой высшей степени секретности, - как бы вскользь добавляет Ричард.

Он чем-то пользуется, чтобы привлекать партнеров?

Удивишься, но нет. Собственного «шарма» хватает. Хотя, ввиду его ценности, аврорат и на любые чары посмотрел бы сквозь пальцы.

Ну да, хватает. Подобные образины с грубыми руками отчего-то востребованы. Меня передергивает.

Долиш с сегодняшнего дня в недельном отпуске, отдыхает на Карибских островах с Гвеног Джонс. Долиш у нас патологически невезуч в любви, а тут пару недель назад удалось закадрить первую звезду страны… Вряд ли он будет интересоваться сейчас своим приятелем. Так что у нас впереди два дня, когда Рэнделл становится относительно легкой добычей. Или предпочтешь взять его, когда он напьется с Долишем? Сразу обоих?

И посадить себе на хвост весь аврорат? И половину остальных отделов министерства в придачу?

Ну, это-то маловероятно. Следящие чары на авроров ставить незачем и, по правде говоря, некому. Дело это, как ты знаешь, тонкое… Так что за тобой дата, Снейп. Лучше всего, конечно, послезавтра, чтобы у нас был еще день…

Сегодня, - выдыхаю я.

Сегодня не пойдет, надо же подготови…

Сегодня, - поспешность – не лучший советчик, но я чувствую себя так, как будто не могу больше ждать ни минуты.

Ок, - сдается Ричард. – Ты – босс, тебе и карты в руки. Оборотное у тебя с собой?

Мне идти в ванную? – одновременно с ним спрашивает Анабелла.

Лучше, чтоб ты приняла его у нас на глазах, - говорит Ричард. Его взгляд подозрительно долго задерживается на ее шее, полускрытой кружевным воротничком. И что же там такого интересного? Не нравится мне все это. Не нравится.

Я надену халат.

Едва Анабелла скрывается за дверью ванной, я бросаю заглушающее заклинание и поворачиваюсь к Ричарду.

– Ты спал с ней? Да или нет?

Ты, что, сбрендил?! - бормочет он в ответ. – Я прекрасно знаю, с кем мы имеем дело.

Тогда к чему так вырядился?

Берилл просила сходить с ней в приличное место.

Он врет. Я это чувствую, наверное, так же, как оборотни чуют страх. А еще, стоит мне посмотреть ему в глаза, как Ричард мгновенно закрывает разум. И это означает…

Дверь позади нас распахивается, и Анабелла выходит из ванной. Ее халат хорош уже тем, что свободен, однако слишком открывает плечи. Я успею же? Успею, да? В конце концов, у меня нет выбора – мне просто надо успеть!

Но к делу… Ричард достает бумажник и вытягивает из него темный волос. Я призываю стакан и наливаю в него оборотное. Потом, на всякий случай, проверяю волос на принадлежность человеку. Соединение его с оборотным дает нежный серый цвет, по поверхности зелья бегут серебристые искры. Не ожидал, что когда-нибудь снова увижу подобное…

Ричард заглядывает мне через плечо:

Что это значит?

Это значит, что у парня, из гривы которого ты его выдрал, ангельское терпение!

Я его взял в парикмахерской…

Искры – это доброта в характере, Рик, – неожиданно говорит Анабелла, зачарованно уставившись в зелье. – Я читала про такое в старом романе. Там была одна маггловская девушка, почти святая.

Оба оглядываются на меня. Я киваю, стараясь поскорее сглотнуть что-то, что нечаянно застряло в горле…

…Лили, склонившаяся над котлом. Яркие рыжие пряди почти касаются поверхности зелья, и я не удерживаюсь и отвожу их рукой. Лили смеется, перехватывая мои пальцы своими и опуская наши руки вниз, и вдруг сжимает крепко, почти до боли:

– Ух ты, оно… оно золотистое, Сев! С искрами! Что это означает?

– Это означает, что ты очень хорошая.

– Хорошая, Сев? А насколько хорошая?

– Самая лучшая!..

Наверное, я сегодня уже переполнен сюрпризами, поэтому когда Анабелла превращается в черноволосого тощего юношу с черными глазами и носом с горбинкой, меня это не шокирует. Но мне и не до веселья.

Это действительно его привлекает? – разворачиваясь, бросаю я, в то время как Анабелла срывается с места и убегает в ванную, откуда тотчас же доносятся взрывы хохота. – Если ты полагаешь, что я битком набит зельями для твоих забав…

Ричард поднимает руки в примиряющем жесте:

Мой человек снял Обливиэйт со шлюхи в одном бордельчике. Рэнделл заставлял его пить оборотное с твоим волосом и одновременно омолаживающее.

В любом случае, не вижу причин для цирка.

Ладно, извини, это…

Омолаживающее было со змеиным ядом?

Узнать?

Не надо. Потому что это и так понятно. Если только Рэнделл не достал какой-нибудь удивительно редкий рецепт, с десятком запрещенных ингредиентов, и не сварил зелье, которое в разы сложнее, чем Феликс Фелицис…

Ну как, мальчики, я вам нравлюсь? – восклицает Анабелла, появляясь перед нами и вертясь во все стороны. Проводя ладонями по бокам и животу, она обрисовывает линии фигуры. Возможно, это выглядело бы соблазнительно, если бы и вид псевдоменя, и вся эта история не были бы столь отвратительны.

Интересно, как долго проживет тот парень из борделя? И каким чудом он не умер прямо во время траха… Надо будет на всякий случай сварить еще один комплект сердечных. Если он не загнулся до сих пор, то, может, хотя бы здесь я успею?

Через несколько минут мы под магглоотталкивающими чарами аппарируем в один из подъездов Сохо. Потом открываем себя и выходим на улицу. Ничего интересного. Трое молодых парней, решивших пропустить по стаканчику после работы. Чуть позже, при приближении к нужному гей-бару мы разделимся, и Анабелла пойдет туда одна. Затем ее отправится подстраховывать Ричард. А я буду ждать их снаружи, накрыв бар и улицу около него, насколько смогу, антиаппарационным куполом.