- Ты нас в гробы раньше времени не клади, - резко ответил Колян. - На себя посмотри, часоточник.
Сухой рассмеялся. Глаза его лихорадочно блестели.
- Ну да, вы же другую схему теперь придумали, - сказал он. - Решили, пусть другие спины ломают, а вы бы только денежки гребли, да? Для этого и ходите тут, и народ к себе в бригады набираете. Командовать захотели. Да только видали мы таких командиров. В башне у Безумного Демона до сих пор, наверное, заживо гниют, - он хрипло засмеялся и затем добавил, успокаиваясь и укладываясь на подушку: - Видали мы таких.
Колян покачал головой и махнул рукой на Сухого.
- Что я с тобой спорю, - вздохнул он. - Посмотрим, как ты запоешь, когда наши бригады будут ходить в шестерках и семерках и попивать в борделях винцо.
Сухой снова расхохотался и замахал руками, призывая соседей присоединиться к его веселью. Некоторые сдержанно улыбнулись.
Макс прикрыл глаза. К сожалению, у Сухого были основания для насмешек. С начала их кампании по вербовке рабочих в бригады прошла неделя, а согласных нашлось только двое, да и те, кажется, были пьяны, когда пожимали руки.
Идею придумал Макс. Погасив досрочно долг Лаберу, он смыл с себя клеймо "мяса" и получил возможность работать по стандартной ставке. Поскольку добывали они с Лёней и Коляном вчетверо больше других, то Лабер исправно платил умножал стандартную ставку на три. Двадцать четыре серебряка в день вместо одного сначала Макса приободрили, но он быстро понял, что и их далеко недостаточно для приличной жизни в этом мрачном и унылом месте. Не говоря уже о возвращении домой, для чего, по слухам, требовались миллионы.
Хуже всего было то, что работать приходилось на износ и от этого адского режима, когда любую свободную минуту надо было тратить на отдых, он начинал тупеть. Все реже вспоминался родной дом, а желания свелись к самым примитивным - поскорее дожить до окончания трудового дня, поесть, выпить пару кружек пива и завалиться в койку.
Однажды ночью, когда приступы кашля не давали заснуть, он пораскинул мозгами и придумал новую схему работы. Он исходил из того, что третьему человеку в бригаде, который вытягивает и возит на берег мешки, по сути все равно, возить по два мешка или по десять. А это значило, что ресурс работника используется не в полной мере. Выгоднее было сделать несколько бригад по двое и оставить на них одного "возилу".
Не долго думая, он подбил Леонида и Коляна и они, на общие скопленные деньги купили большую лодку, а мастер из соседнего района за умеренную плату приделал к ней простенький мотор, работающий на пару.
План был хорош, но одного Макс не учел. Никто не хотел работать, ни в бригаде, ни вообще. Люди делали по три ходки, спали в середине рабочего дня и получали свои восемь монет, которые с удовольствием пропивали, не отходя далеко от барака. В ответ на уговоры и обещания красивой жизни, люди пожимали плечами и говорили, что подумают, а потом старались избегать навязчивых предпринимателей. Попадались и такие, вроде Сухого, которые откровенно смеялись или посылали подальше.
В барак, прервав размышления Макса, залетел взъерошенный молодой парень в расстегнутой куртке.
- Южные атакуют! - крикнул он. - Обходят со стороны Савушкина! Айда на выход!
Народ недовольно загомонил. Южные совершали вылазки пару раз в месяц, но на говнороек никогда не нападали. Сторожилы говорили, что несколько лет назад отмороженная банда с окраин попыталась поджечь бараки, но убежала не солоно хлебавши. Рабочий люд был в основном жесток и довольно крепок. Тем не менее, с тех пор на прииске установился обычай выходить на улицу в полной боевой готовности, если дозорный заметит что-то подозрительное. Правило было строгое и касалось всех. Даже Мотыга, морщась и пошатываясь, поднялся с кровати и пошел вместе со всеми.
Макс сунул за пояс нож и тоже поплелся к выходу.
- Опять на коломяжских пойдут, - сказал, догнавший его Леонид. - Пора бы северной страже разместить там десяток бойцов на поселение. С торжковки не успевают добежать.
- Зачем они нападают? - спросил Макс. - Поживиться там все-равно нечем.
- Поживиться нигде нечем, - ответил Сухой, ковыляющий следом. - Это у вас в верхнем все только и думают, как бы чего украсть у соседа. Наш город такого не прощает. Казематы Безумного Демона всегда открыты для таких, как ты, выскочка.
Макс все время забывал, что воровство в Нижнем было не в почете.
- Так что им нужно?
- Жертвы для Магистра, - сказал Леонид и подтолкнул Макса в спину: - Ступай, ступай, не задерживайся.
Макс, широко зевнув, поспешил на улицу, где начинал задувать прохладный сентябрьский ветерок.
Он не верил ни в местных демонов, ни в богов, однако не показывал этого, и россказни о них слушал с интересом, так как они отличались необыкновенной красочностью и обилием деталей. Так, например, было известно, что Петропавел, один из Изначальных, покровительствующий северной части города, носит золотые достпехи и остроконечный шлем, под забралом которого прячутся огненно-желтые глаза. Магистр Обводного Канала, хранящий портал на нижний уровень, предпочитает неброскую одежду и обычно его можно встретить, бредущего с посохом, в наброшенном на голову капюшоне. Глаза его прикрывают черные непроницаемые очки с двойными стеклами, которые он никогда не снимает. На востоке правит Безумный Демон, прославившийся чудовищными экспериментами над людьми и животными, а так же его многочисленные отвратительные отпрыски. Чаще всего Макс слышал про некоего Котовека - полумертвеца с кошачьей кровью, способного расправиться с целой армией, но рассказывали и о других, таких же невероятных.
Запад города слыл наиболее цивильным, причем как в жизни, так и в мифологии. Там, как верили жители города, царит Казанский, единственный Изначальный, не требующий жертв и являющийся в образе симпатичного молодого человека, без особенных отклонений. Западный клан зарабатывал не на добыче чистой силы, как все остальные, а на выращивании пшеницы и куриной фабрике. В районе Каменки был уникальный участок плодоносной земли.
Нападение южных прошло для рабочих прииска практически незамеченным. Макс с трудом различил далекое мельтешение смутных силуэтов и несколько победоносных воплей, а потом все разошлись по местам.
- Чертовы сектанты, - проворчал пожилой добытчик рядом с Максом. - И ведь только на север лезут. Знают, что Казанский спуску не даст.
- Достали, - подтвердил другой. - Какая-то шелупонь, а сделать ничего не можем.
Неожиданно из темноты возникла сгорбленная фигура в лохмотьях. Лицо человека было перекошено от ярости, а в руке блестел короткий широкий нож.
- Во имя Магистра! - прокричал он и воткнул лезвие в пожилого добытчика, угодив между плечом и шеей.
Кровь брызнула фонтаном, попав Максу в глаза. Он выхватил свой нож и сделал несколько отчаянных махов, почти ничего перед собой не видя. Закричали люди. Послышался хрип и бульканье, и лицо окатила новая волна крови. Сквозь красную пелену Макс увидел, как открывается черная рана на шее человека в лохмотьях, а потом чья-то тяжелая рука отодвинула Макса назад, за спины рабочих.
- Дайте панацею, - надсадно крикнул раненый добытчик, зажимая шею.
Его подхватили и понесли в барак.
- Глеб, у тебя есть панацея, я знаю! - кричал он. Кровь сочилась сквозь пальцы и лилась на землю, попадая на башмаки тех, кто его нес. - Я отработаю, я на все согласен, пожалуйста...
- Чего это он? - спросил Макс Леонида, который стоял рядом и старался не смотреть на кровавое зрелище.
- Без панацеи с такой раной не выжить, - сказал Леонид. - Жалко беднягу. Пойдем подышим.
Он взял Макса за локоть и повел к воде. Противоположный берег скрыла наступающая ночь и в темноте река казалась черным масляным морем. У причала, привязанная к деревянным кнехтам, медленно покачивалась широкая неуклюжая лодка. Рядом ютились небольшие утлые лодчонки одиноких добытчиков.
- Что за панацея-то? - спросил Макс.
