Конечно, неловкость не могла не присутствовать при уединенных беседах, но, в целом, в их отношениях практически ничего не изменилось. Стараясь узнать друг друга лучше, правда они и так знали практически всё, Аврора и Абрахас часами гуляли по зимнему саду, изредка играли в снежки, бывало и валялись в сугробах, засыпая друг друга пригоршнями рыхлого снега, однако никогда больше не целовались и не позволяли себе выходить за рамки привычного поведения, хотя прекрасно знали, что после свадьбы завершением ритуала обязательно должна будет стать первая брачная ночь. Они никогда не поднимали этой темы. Иногда они подолгу молчали, делая вид, что увлечены каждый своей книгой, изредка играли в волшебную монополию, когда в гостях появлялись Друэлла с Цигнусом или Чарис с Каспаром — в семье последних совсем скоро ожидалось пополнение.

Аврора менялась — и эти перемены Абрахасу были совсем не по душе; чтобы развеселить её, приходилось прикладывать немало усилий, предаваться воспоминаниям о проделках студентов в Хогвартсе, чему угодно, лишь бы увидеть хоть какое-то подобие улыбки. У неё практически не осталось милых странностей, да и вообще Аврора стала какой-то неживой, точно вылепленной из воска статуей, неспособной на проявление эмоций. Чем утончённее, благовоспитаннее и манернее она становилась, тем холоднее становился взгляд серых, словно чуть припорошенных снежной пылью, глаз. Она без сожалений рассталась со своими неимоверно длинными космами, как брезгливо называл их лорд Малфой, приобретя ухоженные, блестящие волосы чуть ниже лопаток. С острыми чертами лица и матовой кожей, лишенной загара, Аврора стала идеально вписываться в каноническую внешность аристократии, а пошитые точно под неё платья, хоть и безумно шли ей, но отчего-то делали менее привлекательной для Абрахаса, обвиняющего себя за то, что от прежней Авроры оставалось всё меньше и меньше. Она превращалась в куклу, которую так любила наряжать его мать, и отличное средство для создания видимости человечности и приближенности к простому люду для отца.

Однажды Абрахас подарил ей золотые серьги с рубинами и изумрудами, рисующими спелые ягоды клубники, но так и не увидел украшений в её ушах, в которых всегда теперь блестели гвоздики фамильных бриллиантов.

Из Кёльна ему писала отчаявшаяся вернуть прежнюю подругу Урсула, сетуя на то, что не может с ней справиться, и Аврора стала совершенно безразличной ко всему, лишь иногда проявляющей язвительность. Показное счастье и манерность в академии будто вросли в её натуру, и она всё больше отдалялась от Урсулы, находя аристократичную группку студентов, вившихся вокруг нее, более подходящей своему имиджу. Даже при Уши Аврора в последнее время не позволяла себе лишних проявлений эмоций, жила точно на автомате, совсем перестала жаловаться на судьбу, плакать, частенько подолгу выбирала наряд на вечер, крутясь перед зеркалом, только подобным поведением было сложно обмануть близких, знающих её людей.

***

Виктория и Аника Блэк, приглашенные на девичник, пребывали в тихом ужасе от разительных перемен полюбившейся им когда-то забавной девчушки, Друэлла с Вальбургой, напротив, нашли эти изменения положительными и провели вокруг Авроры весь вечер. Уши, чувствующая себя в обществе благовоспитанных девиц не в своём котле, тихонько сидела в уголочке, поглядывая на кружевное безумие приглашенных, устроивших вечеринку в довольно откровенных пеньюарах. Девушки наряжали виновницу торжества в разнообразные комплекты. После нескольких бутылок эльфийского вина в просторном зале Малфой-мэнора, ставшего местом проведения ребяческого таинства последнего незамужнего дня, начались бои подушками: в них приняла активное участие и Аврора, от которой Урсула уже и не ожидала увидеть хоть каких-то искренних эмоций. Она довольно сильно дубасила визжащую Вальбургу так, что подушка разорвалась и выпустила облако белоснежных перьев, в котором весело прыгали сходящие с ума аристократки. Уши насильно втянули в это безумие Аника и Виктория — самые приятные из чокнутых девиц. Две французские представительницы со стороны жениха — до невозможности чопорные и высокомерные — и те спустя время поддались общему настроению.

Мальчишник проходил в другом крыле поместья, и Арабелла Малфой зорко следила за тем, чтобы мужская и женская половина никак не контактировали, однако сама в процессе не участвовала. Несмотря на запреты, бдительных эльфов, изрядно подвыпивший вражеский десант все же каким-то одному ему известным способом прорвался сквозь «баррикады» и едва не потерял дар речи, увидев прелестных ангелов, усыпанных перьями со своих иллюзорных крыльев, разодетых в чудесные прозрачные одеяния, едва прикрывающих самые выдающиеся места.

— Мерлин, я попал в рай! — воскликнул Каспар пораженно.

Ангелы разом обратились в яростных фурий, пронзительным визгом и прицельным метанием разнообразных попавших под руку предметов пытающихся заставить десант ретироваться. Десант, однако, застыл с открытым ртом, игнорируя летящие в него снаряды, пока не согнулся пополам, когда чуть ниже пояса ему прилетела черепаховая щетка для волос. Девушки, прекратившие дикие визги, схватились за животы, так как никогда не слышали такого писка от представителя мужского пола, равно как и последовавшего за писком колоритного набора уничижительных эпитетов (все — также сплошь ниже пояса) в адрес своих интеллектуальных способностей.

Появление Каспара стало самым фееричным, без преувеличения — переломным моментом девичника, ибо дальше начало происходить нечто невероятное: девушки безоговорочно одобрили идею мстительной Урсулы, потирающей ладони в предвкушении, и оставили его в своей компании с одним условием…

Вошедшая с проверкой Арабелла застыла в изумлении, глядя на появившуюся среди участниц феерии новую девушку в бигудях на короткие волосы и с длинными, черными, как смоль, пушистыми ресницами, — такую страшненькую, что она сначала опешила, решив, что кого-то заколдовали, заставив щёки и подбородок «жертвы» обрасти щетиной. Разгадку дали волосатые ноги с ярко-малиновым педикюром, торчащие из-под прозрачного пеньюара. Ещё никто и никогда не слышал такого искреннего смеха из уст леди Малфой, а довольные девушки демонстративно продолжали экзекуцию Каспара косметическими средствами — выплывшая из соседней комнаты Аника, ехидно смеясь, несла в одной руке длинные полоски ткани и что-то дымящееся, подозрительно напоминающее воск для эпиляции, в хрустальной вазочке для варенья — в другой. Юноша, ничуть не стесняясь, то и дело поглядывал на завершающую накручивать его волосы на бигуди мисс Вебер, точнее, на отдельные её части. Мало того, он был безбожно пьян.

— Мама, что там творится? — раздался голос Абрахаса позади Арабеллы, мигом захлопнувшей дверь изнутри перед самым носом сына. — Ты нашла Каспара?

— О да, мистер Крауч здесь, — ответила та, продолжая хихикать, из глаз её текли слёзы. — Он слегка… занят. Кстати, мистер Крауч, как вы сюда попали?

— Мама, открой! — но в ответ донеслись возгласы протеста от девушек, которые и так затянули пояса менее откровенных халатов в присутствии Каспара. — Каспар, ты нарушаешь все правила приличия, немедленно выходи, или я сам тебя заставлю, — на самом деле он испытывал сильнейшее любопытство узнать, как проводят предсвадебную ночь девушки.

Абрахас, воспользовавшись моментом, когда захваченная зрелищем Арабелла сделала шаг вперёд, отворил дверь заклинанием и едва не споткнулся на пороге, выловив взглядом явно выделявшуюся среди других «девушку». Вырвавшийся у него комментарий всего одним кратким, но ёмким словом охарактеризовал всю непередаваемую глубину удивления, в котором вдруг оказался Абрахас при виде друга. К сожалению, ему никто не посочувствовал, а Друэлла, сделав большие глаза, с опозданием заткнула уши. Получив от покрасневший от стыда матери подзатыльник за сквернословие, Абрахас на этом не остановился:

— Видела бы тебя Чарис… — напомнил он об одной отсутствующей на этом празднике.

— Да она бы раньше срока родила! — смеясь, поддержала Виктория Блэк, размешивая принесенный сестрой воск специальной кисточкой и нанося его на волосатую ногу нахмурившегося, но вмиг расслабившегося Каспара, почувствовавшего приятное тепло средства.