— Поздно, дорогая, сначала скажи мне то, что тебе известно…
— Понятия не имею о чём ты, — вызывающе перебила она, но голос предательски дрожал.
Том вздохнул, точно утомлённый разговором со стеной, и просто сел на откуда-то появившееся в комнате кресло. Беспалочковая магия такого уровня?
— Я могу применить силу, но боюсь, тебе это не понравится, Аврора, — уже потихоньку начиная раздражаться, сказал он. — Хочешь, применю сыворотку правды или Империо? Я бы выбрал легилименцию, но не хочу повредить твой и без того покалеченный разум…
Она и ахнуть не смогла, понимая, что загнана в ловушку, и если он залезет к ней в голову, то узнает о ней слишком много нового.
— Неужели эти Лестренджи так важны для тебя, что ты не побоялся похитить меня и запереть в этом… где-то. Дедушка не поддастся на шантаж, а Абрахас и лорд Малфой тем более.
— Постой-постой, — его голос звучал насмешливо, но на застывшем бледном лице не было и тени улыбки. — Не заговаривай мне зубы, мне ни к чему было твоё похищение, ты сама виновата. Зачем ты следила за Антонином? Ты могла услышать много интересного, не сомневаюсь даже, что сделала какие-то свои выводы, так что не прикидывайся идиоткой и просто расскажи мне, и тогда, быть может, я тебя отпущу.
Аврора пыталась стоять на своём, но на самом деле понимала, что просто тянет время:
— Похищение человека, Том — это серьёзное преступление!
Он со скуки подпёр кулаком щёку, не собираясь вставлять комментарии, но и она замолчала, присев на краешек кровати и даже не подумав, что подобная обстановка по идее должна была смущать.
— Я знаю, о чём говорил Антонин с этим грязным воришкой, можешь даже не отрицать, что ты всё слышала. Меня больше интересуют твои подозрения и мысли, а также причина, побудившая тебя следить за ним.
— Это случайность, я просто гуляла по Косому переулку… Он вёл себя странно, толкнул меня, не извинился, а ещё озирался по сторонам, выглядел точно какой-нибудь преступник, — сказала она абсолютнейшую правду, которую подтверждали её честные глаза.
Том недовольно скосил взгляд на дверь, за которой всё ещё копошился этот ненадёжный Антонин, но от темы уходить не собирался.
— И что же, ты за всеми знакомыми следишь? Не смеши меня, неужели твой невероятный дар влипать в неприятности снова проявил себя? Жизнь так ничему и не научила тебя, Аврора? Но больше я не в силах помогать тебе, — говорил он вполне искренне. — Видимо, Абрахас так и не научился нормально защищать тебя от тебя же самой.
Она посмотрела на него с такой ненавистью, словно готова была убить по-настоящему, будь у неё волшебная палочка. Оскорбления из его уст действительно звучали обидно.
— Замолчи! — прошипела она. — Ты не имеешь никакого права говорить о нём плохо, Абрахас самый добрый и дорогой мне человек на свете, он заботливый и любящий муж! Он живет только ради меня и Люциуса!
Том так резко встал, что Аврора поперхнулась собственными словами, но сдержав приступ кашля, постаралась выдержать его напряженный, полный гнева взгляд. Она играла с огнём, хотя и не понимала причин его реакции, так похожей на банальную ревность.
— Любящий муж, у которого была любовница? А может, и не одна! — он и сам не мог осознать, как они пришли к выяснению отношений.
— Я всё ему простила, потому что люблю его! — буквально в ему лицо выплюнула она, не вдаваясь в подробности о его осведомлённости о грехах Абрахаса и не отдавая себе отчёт в том, что может произойти.
И произошло… Том рывком схватил её за скулы одной рукой и поднял с кровати, заставив встать на цыпочки.
— Клянусь Аврора, ещё слово и я…
— Что? Убьёшь меня? — невнятно прорычала она, пытаясь оторвать его руку от шеи.
— Неужели ты не понимаешь, что я действительно могу это сделать? — держась из последних сил, спросил он грубо. — Я никому не позволяю так с собой разговаривать, и ты не исключение, обычно я не терпелив…
— А как ты обращаешься к Гордону Лестренджу? Мой Лорд? Ваше высочество, лорд Волдеморт? — исходила Аврора ядом, даже не понимая толком, что несёт. Её переполняла ярость, ненависть, она хотела отомстить Тому за его слова, за смерть Эвелин Уилкис, за бедного Хагрида, лишенного палочки и за то, что она пережила по его вине от рук Эзраэла Уидмора. — Ты чудовище, Том…
…И он увидел это в её серых ледяных глазах, точно двух действующих вулканах, низвергающих лаву всепоглощающей ярости — верхний слой сознания, закрытый для него из-за её успехов в окклюменции и из-за, скорее всего, зелья, что в министерстве магии не позволило удалить пласт воспоминаний… он увидел её знания, обрывки фраз о смерти Эвелин Уилкис, о том, что произошло в доме Уидмора и даже о Плаксе Мирттл.
— Как же ты далеко зашла, Аврора… — зло, но почему-то обессиленно произнёс он, почувствовав себя безоружным перед агрессией её серых глаз.
Каким-то образом ей удалось понять, что на самом деле он имеет в виду, и отступать было поздно.
— Ты наследник Слизерина, открывший Тайную Комнату! Арагог и Хагрид не виноваты, это было чудовище, выпущенное тобой… — выплеснула она накипевшее. — Как ты мог, Том? Ты же был совсем ребёнком! А Эвелин… За что ты убил её? За что ты хотел убить меня? — за беспорядочностью фраз, наполненных горечью, Аврора и не поняла, что ярость постепенно проходит, уступая место бесполезным слезам и разочарованию… Он не собирался отрицать… Он совершенно не собирался отрицать сказанное ею.
Том дышал, как загнанный зверь, не веря собственным ушам и тому, что увидел в её подсознании, он не готов был к такому удару, и эта ненависть и страх в её глазах не имели права предназначаться ему…
— Я никогда бы не причинил тебе зла, Аврора!!! — рявкнул он не своим голосом и чуть ослабил хватку на её шее, позволив ей безвольно осесть на полу и обнять колени, опустив голову. Она была выжата как лимон, опустошена тем, что сказала всё это вслух ему в лицо, и всё действительно не было лишь кошмаром. — Я бы никогда не тронул тебя, это всё…
— Каспар… Я знаю, я поняла, — раздавленная душевной болью, произнесла она едва слышно. — Но он действовал по твоей указке…
Том едва удержался от того, чтобы не начать рвать на себе волосы; он никогда и не перед кем не оправдывался, но её ненависть… Она заполняла его и без того маленькую душу… слишком маленькую, чтобы вместить её боль, чтобы вместить ещё и свою…
Он поднял её за плечи аккуратно, несопротивляющуюся, сломленную, уставшую, совершенно изменившуюся женщину, которая больше никогда не будет носить свои дурацкие сережки, никогда не наденет эту жуткую лимонную шапку, никогда не улыбнётся, глядя ему в глаза, и никогда не будет смотреть на него с любовью, которую он так старательно от себя отталкивал… Этого всего больше никогда не случится, потому что он по-настоящему Тёмный маг с грандиозными планами избавить этот мир от грязнокровок, в руках которого слишком много власти и силы, но совсем не осталось человечности, он бездушный убийца, и названные ею жертвы — лишь малая часть его преступлений. Она знает, что он никогда не попросит у неё прощения за все перенесенные по его вине муки, что его тоска не будет по-настоящему светлой, а чувство вины быстро угаснет, потому что тот кусок души, что остался в теле убийцы — плод темнейшей магии, на которую не решался ни один волшебник.
— Посмотри на меня, — приказал он холодным тоном, но пожалел, когда она подчинилась — её взгляд тоже был холоден и отстранён, словно вымерли все эмоции. — Каспар решил всё по-своему тогда, он лишь должен был внушить Уидмору признаться в убийстве Уилкис… Ты…
— Из-за тебя в Азкабане уже долгие годы гниёт человек. Уидмор не хотел убивать Джеки, он не хотел её убивать… Она сама согласилась принять то зелье, она хотела помочь ему поговорить с женой, только она могла помочь, потому что была из рода Лестрендж… Уидмор просто любил свою жену… Джеки не самоубийца… — сложила Аврора воедина все кусочки знаний, данных Катариной и Уидмором. — Не самоубийца, и он лишь отчасти виновен и уже давно искупил свою вину… — бесцветным туманным голосом, точно предсказательницы в трансе, говорила она, глядя сквозь Тома, теряя нить реальности. — Я была в Азкабане, я думала, что он окончательно тронулся умом, спрашивая, зачем убил Иви. Зачем ты убил её? За что ты убил Эвелин, Том?
