Он посадил ее в такси, поцеловав на прощание, когда и остальные гости стали расходиться.

Ривка сбегала, они оба это понимали, но более всего ее разрывало чувство вины из-за того, что она, поддавшись слабости, всерьез вознамерилась поехать к Александру. И когда она попросила водителя повернуть на перекрестке в другую сторону, назвав совершенно другой адрес, то все еще сомневалась в правильности поступка, навязанного ей велением сердца. Она потирала виски, пытаясь понять что же творит и почему намеренно причиняет боль Бену, ведь он не был из тех, кто впадал в истерику, но и не был слеп. Бен не мог бросить ее сам.

И вот, в новогоднюю ночь, когда то тут, то там на улицах встречались шумные компании, Ривка попала в пробку из одних только такси, наблюдая, как одна из таких компаний, судя по всему, иностранцев, шатаясь и распевая незнакомую заводную песню, проплыла мимо машины. Огни возле торгового центра Азриели слепили глаза, и Ривка, пребывающая в задумчивости, внезапно почувствовала теплые дорожки слез на щеках. Весь этот разряженный гирляндами мир больше не принадлежал ей или, вернее сказать, она более не принадлежала ему. Все эти люди теперь отчего-то стали казаться декорацией скрытого, но, несомненно, более настоящего мира анкийцев, словно люди были огнями наряженных праздничными огнями улочек.

Не очень трезвое лицо, проплывшее мимо ее такси, внезапно заставило Ривку нахмуриться. Она что-то почувствовала, глядя на этого человека… Силу, силу, которую, ощутив впервые, не могла ни с чем спутать. Это был вне сомнения анкиец. Даже не выходя из такси, она поняла, что была права. Каким-то немыслимым способом Ривка увидела в нем равного себе, и это было странно.

В теплом такси ее немного разморило и, попросив остановиться не заезжая во двор, Ривка решила немного пройтись, чтобы взбодриться. Она посмотрела на две высотки, словно на две дороги, на распутье которых оказалась, всего лишь одно решение отделяло ее от шага в пропасть - либо одну, либо другую. Невозможно быть влюбленной в двух мужчин одновременно, она воспылала страстью к своему декану, но была ли это просто страсть? И был еще один мужчина - Бен, которого она практически возвела в ранг святого. Но на самом деле Бен, как бы горько это не звучало, подстраивался под нее, и отношения с ним стали приятной привычкой, но Ривка не могла позволить себе испортить его жизнь…

Ривка вошла в открытую дверь. Ее никто не встречал, лишь только шум воды доносился из ванной. На столе стояло два фужера и закрытая бутылка шампанского. Александр вышел из ванны с влажным лицом, на нем были обыкновенные синие джинсы и черная футболка, а на Ривке - праздничное платье насыщенного голубого цвета, которое выбрал для нее Бен, считая, что голубой цвет подчеркивает девичью нежность.

Сбросив кожаную куртку на стул, Ривка смотрела на Александра, чувствуя, что готова попустить прелюдию из беседы и распития шампанского, лишь бы поскорее ощутить вкус его губ и запах тела, который навязчиво вспоминался ей с самого прибытия в Тель-Авив. И она сделала уверенный шаг, затем второй, чтобы погасить разрывающее изнутри чувство, которое полностью выключало ее сознание. Она подошла совсем близко и потянулась за поцелуем, даже не сказав слов приветствия. И он принял ее в объятия и поцеловал именно так, как она ждала - сначала пылко и даже чуточку грубо, затем нежно, зарываясь пальцами в беспокойные кудри ее накрученных к празднику волос.

- Ребекка… - прошептал он, отстраняя ее от себя с невероятным трудом и при этом так крепко держа за талию; его пальцы одеревенели.

Она не открыла глаз, а все еще отдавалась прервавшемуся поцелую, с трудом осознавая, что с ней происходит. Страсть не позволяла ей адекватно мыслить и захватывала полностью, а его сбившееся дыхание легким ветром касалось ее щеки. Она открыла глаза только сейчас и поняла, что все это время его глаза были тоже закрыты. Она почувствовала в нем то же натянутое тревожное и нежное чувство, которое пыталась оттолкнуть, но была не в силах.

- Я бы хотела, чтобы ты больше никогда не появлялся в моей жизни, - полушепотом сказала Ривка, и Александр открыл глаза, посмотрев с непониманием.

- Почему ты пытаешься манипулировать мной? - кажется, он был слегка обескуражен ее словами и смотрел осуждающе.

И она отстранилась, сделав шаг назад. После страстного поцелуя это выглядело нелепо.

- Почему ты соблазняешь меня? - просто спросила она и внезапно почувствовала приступ разочарования; слова, сорвавшиеся с ее губ вовсе не были реальным желанием оттолкнуть его, а фраза про соблазн, скорее, искренней, выражающей глубину ее чувств. - Слушай, я зря пришла, похоже, мне лучше уйти.

И она, прихватив куртку, не глядя на него, попыталась пройти мимо, но Александр не позволил, дернув ее на себя и схватив за плечи.

- Почему ты впадаешь в истерику? - спросил он, держа ее за руку не просто крепко, но даже больно. - Ты привязалась ко мне?

Ее глаза вмиг вспыхнули яростью, осуждением, укрывшими от него стыд, который она на самом деле испытывала. Ривка не могла сказать да, потому что ей проще было солгать, особенно в этой ситуации. Наверное, впервые в жизни она отвела взгляд, потеряв уверенность, и это означало, что он был абсолютно прав, а она, как глупая школьница, не могла скрыть свои чувства.

- Я хочу тебя и ничего не могу с собой поделать, - ответила она его же не столь давней фразой. - И меня это раздражает, - на ее лице отразилась болезненная гримаса; она знала, что выглядит юной и глупой блондинкой, говоря эти слова, и понимала, что для него она, возможно, действительно была несмышленым ребенком.

- Если я скажу уйти, ты ведь не уйдешь? - он гладил ее по волосам, явно расслабившись и понимая что происходит. - Не привыкла к такому?

Она ударила его кулачком в грудь и, кажется, покраснела с головы до ног, понимая, что над ней издеваются.

- Я сбежала с семейного праздника и от Бена, чтобы увидеть тебя только после одного твоего дурацкого сообщения.

Он засмеялся и посмотрел в ее серые обиженные глаза.

- Предлагаю в честь моей победы над тобой вскрыть шампанское, - он сделал вид, что несказанно горд происходящим.

Александр отошел к столу, а она, нахохлившись, мрачно наблюдала за его манипуляциями с бутылкой. Вручив фужер, он просто поздравил ее с праздником и сделал всего глоток, наблюдая за ней, недвижимый как изваяние. Ривка поставила фужер, не притронувшись к шампанскому, понимая, что столь долгожданная встреча стала приобретать нотки фарса. Она не знала, что делать дальше; всегда управляя ситуацией, сейчас, напротив, была неспособна предугадать дальнейшие события, потому что в партии вела не она. Впервые.

- У меня такое впечатление, что ты меня сейчас укусишь. Почему ты так напряжена? - Александра, похоже, забавляла ее неловкость.

- Все анкийцы такие прямолинейные?

- Сдается мне, ты разочарована тем, что все идет не по твоим правилам.

Она обратила на него злой взгляд, но встретила новую насмешку.

- Ну-ну, - он подошел ближе и, коснувшись подбородка, приблизил к себе. - Давай скажи как это сильно тебя бесит, потому что я декан, а ты курсантка.

Но это вряд ли ее пугало так сильно, как влияние его насмешливых речей, показывающих, что она - несмышленыш.

- Это и возбуждает, - повинно призналась она и, отобрав у него фужер, сдалась на волю своей слабости, целуя его и, одновременно увлекая за собой в спальню за чуть приоткрытую дверь…

***

- Что ты тут делаешь с утра пораньше? - Бен выглядел сонным, а она, съездив домой и приняв в душ после сумасшедшей ночи - вполне бодро, только слегка мрачновато.

Ривка попыталась улыбнуться, но улыбка вышла неуверенной и кривоватой.

- Бен, - она села на стул, выглядя сосредоточенной и серьезной. - Я…

- Боже, ты серьезно? - перебив ее, он отвернулся и схватился за столешницу, глядя на закипающий чайник. - Ты хочешь сделать это первого января? После того как наши семьи практически сочли вечеринку за помолвку?