А в вигилию святого Петра с веригами (2 августа 1323 г.) литовцы повоевали Самбию и спалили шесть деревень в повяте Велау. Велау — каменный город в 7 милях от Кёнигсберга. И убили отважного брата Фридриха Квитца, смелого и мужественного рыцаря, а с ним тридцать шесть всадников. А женщин и детей, как стадо, угнали в Литву вместе с добычей.
Литовцы повоевали Добжинь. В том же году литовцы, видя, как счастливо им везет, собрали огромное войско и вторглись в земли знатной пани княгини Добжиньской, где шесть тысяч человек обоего пола одних повязали, а других порубили и перебили. Кроме того, они убили семь приходских священников и двух братьев ордена святого Бенедикта, а в приходских школах семьдесят священников и прочих. И сожгли десять больших приходских церквей и главный город Добжинь, перебив и захватив в нем в плен две тысячи человек и разорив все это княжество. И вот так в течение полутора лет неверные литовцы убили и пленили двадцать тысяч немцев, мазур и поляков и сравняли с землей очень много городов и замков.
А в 1324 году в Пруссию прибыли Ганс и Филипп, графы фон Шпангейм, а из Чехии Петр, пан из Рожмберка, и его дядя Герман со множеством шляхтичей и рыцарей, и много других шляхтичей из Рейна и Эльзаса, но против литовцев так ничего и сделали из-за мягкой зимы и тонкого льда 114.
В том же году в великий пост трое [орденских] братьев, имея с собой шесть сотен всадников, наехали на фольварк гартенского (гродненского) старосты Давида, который сожгли до основания, убили тридцать восемь литовцев и вместе с множеством скота угнали сто коней 115.
Крестоносцы у замка Гедимина. Потом брат Дитрих фон Альтенбург, имея с собой 44 брата и 400 всадников, на восходе солнца внезапно подступил к замку Гедимина и сразу же сжег предместье. Литовцев, которых там нашли, перебили, кроме тех, которые убежали в замок, а из крестоносцев тоже были убиты пять рыцарей. Не имея хлеба, Оттер не ел десять дней. И брат Оттер (Oher) был пойман [и уведен] в замок, но потом дивным образом бежал и десять дней был в пути без пищи.
Казаки, зовущиеся латрункулы (latrunculos) 116. Тогда же некий Мукко (Muko), прусс из Вармии, имея с собой 19 разбойников (lotrzykow) или казаков, вторгся в Литву, где хитростью обойдя в пуще шестьдесят пять 117 конных литовцев, всех перебил. В другой раз тот же Мукко и тоже из засады погромил много литовских конников.
В том же 1324 году, в июле, литовцы подступили к замку Христмемель, но крестоносцы, предупрежденные о них неким пекарем 118, подготовились и вооружились. И вышли против них, и очень много литовцев перебили и ранили выстрелами [из луков и арбалетов]. Как важен был для литовцев труп. И убили одного знатного щляхтича, которого литовцы хотели утащить (porwac), но крестоносцы мешали им густой (gesta) стрельбой. Но они сгрудились в кучу и, одни за руки, другие за ноги, третьи за плечи, а некоторые за голову, стремительно выволокли этого убитого прямо из толпы крестоносцев. Однако добились лишь того, что немцы так много их перебили и переранили, что и не описать. Из этого видно, что это был какой-то великий пан или литовский князь.
О легатах апостольской столицы,
[направленных] в Ригу и к литовскому королю Гедимину, и о разорении литовцами Мазовии, Лифляндии и Бранденбургского маркграфства.
В 1324 году по просьбе рижского архиепископа брата Фридриха и рижских горожан папа Иоанн XXII отправил к лифляндским сословиям двух легатов: Бартоломея, епископа Электенского, и Бернарда, аббата [монастыря] святого Теофреда Аннесийского (Amicienskiego), диакона ордена святого Бенедикта, чтобы они окрестили короля Литовского и Русского.
Папское примирение сторон: литовцев и крестоносцев. Эти папские легаты, как только приехали в Ригу, наутро после Святого Матфея (21 сентября) учинили перемирие и установили вечный мир, с одной стороны, между Гедимином, королем Литовским и Русским, и его подданными и, с другой стороны, между прусскими и лифляндскими христианами. И папской и апостольской властью приказали, чтобы этот мир крепко соблюдался. И прибавили, что если кто-нибудь окажется нарушителем (gwaltownikiem) этого мира, либо как-нибудь выступит против него словом или делом, советом или поступком, которые могли бы помешать этому здравому постановлению, то любой такой совершает нарушение клятвы, от которой не может быть освобожден (rozgrzeszon) иначе, как только властью апостольской столицы. Тут Гедимина [Дусбург] уже везде зовет королем. Постановив это, легаты отправили к литовскому королю Гедимину честных послов, чтобы те разъяснили ему порученное апостольской столицей дело и как следует выведали у него, хочет ли он с народом своего королевства принять благодать святого крещения, отбросить идолопоклонство и славить Имя Христово. [Узнать], очень [ли] литовцы об этом заботятся.
Установив этот мир, орденские братья и другие лифляндские, прусские и соседних краев христиане без сомнений поверили, что с этих пор войны уже больше быть не может, и уже подумывали перековать свои мечи на орала или лемехи, а копья на серпы 119. Но Гедимин, враг верных, словно глухой аспид (padalec), заткнул свои уши на здравые папские увещевания. [Это] собственные слова Петра из Дусбурга.
Литовцы разрушили Пултуск (Poltowsk). В декабре 120 месяце [Гедимин] отправил в Мазовию гродненского (Gartenskiego) старосту Давида с войском, который спалил и разорил Пултуск, город плоцкого епископа, и сто тридцать его деревень с дворами, а также фольварки и волости Мазовецкого княжества. Костелы и поместья шляхты разрушил, тридцать приходских или парафийных церквей со множеством других местных (ziemianskich) церквей и часовен сжег, ризы и священные сосуды разграбил, духовенства, шляхты и прочего народу перебил больше четырех тысяч, а других, как скотину, увел в Литву в вечную неволю.
Литовцы вторгаются в Лифляндию. Росситен. В то же время, в ноябре месяце, тот же король Гедимин послал в Лифляндию другое большое войско, которое повоевало Росситенскую (Rossitenska) землю. И отправил оба этих войска, когда папские легаты были еще при нем, устанавливая мир между ним и христианами.
В том же году на исходе декабря 121 месяца послы папских легатов вернулись от Гедимина из Литвы в Ригу, а с ними был один литовский пан, второй после короля, который на собрании и в кругу великих христианских господ, орденских рыцарей, епископов и [представителей] других сословий по велению своего короля провозгласил [следующее].
Ораторство (oracia) литвина и его речь к легатам и орденским братьям. «Хотя какие-то письма и отправлены якобы от имени князя папы к моему господину королю относительно принятия христианства им и его подданными, однако мой господин король могуществом богов присягнул, что, пока жив, не желает принимать никакой иной веры кроме той, в которой его родичи сошли в мир иной». Послы папских легатов тоже перед всеми подтвердили, что то же самое слышали из уст самого Гедимина 122. Услышав это, легаты вернулись к апостольскому престолу с этой отповедью.
Литовцы с поляками воюют [Бранденбургское] маркграфство. Потом в 1326 году польский король Владислав Локетек попросил литовского короля Гедимина, на дочке которого недавно женился сын Локетка, чтобы тот дал ему в помощь несколько сот литовских рыцарей, и тот по его просьбе послал ему тысячу двести верховых. Соединив свои силы с поляками, они вторглись в земли маркграфа Бранденбургского, разорили все волости около Франкфурта (на Одере) и спалили сто семьдесят местечек с деревнями. А также разрушили много приходских церквей и монастырей, [в том числе] три мужских и два женских цистерцианских монастыря, и мужчин рубили и убивали. В неволю погнали только женщин и шляхетных пани, а также паненок и деток в великом множестве. Между этими паненками была одна пани такой замечательной красоты, что ей равных не было, и когда из-за нее повздорили два литвина, один рассек ее надвое. Об этой панне Длугош, Меховский и Кромер пишут иначе, что увидишь ниже 123. Итак, разорив Бранденбургское маркграфство до основания, угнали в неволю более 6 000 человек вместе с огромной добычей.
