Непредвиденная (niespodziana) битва Болеслава с русскими князьями под Галичем. Однако [Болеслав] решил лучше мужественно умереть, чем позорным бегством оставить победу неприятелю. Выстроив свои полки перед венграми, галичанами и людьми Ярополка и обратившись к солдатам с кратким призывом к смелой схватке, [он] первым ударил на русские войска, которыми командовал Ярополк. И обе стороны схватились в грозной сече, пробивая облака криком и гиканьем мужей, разносившимися хриплыми звуками труб и шумным грохотом бубнов; скрежетали доспехи, ржали кони, стенали раненые. Русаки напирали спереди, сзади и с боков ради схватки и победы, а поляки ради [того, чтобы] уцелеть. И Болеслав со своим испытанным (cwiczonym) старым рыцарством уже дал было добрый отпор русакам, когда его гетман, краковский воевода Вшебор, бежал и [вслед] за этим его поступком разбежалась и большая часть польского войска. Краковский воевода Вшебор [стал] изменником. Однако злосчастный (chudziec) Болеслав продолжал мужественно обороняться, отбиваясь от русаков и венгров с малой дружиной своих, уже израненных и утомленных. Мужество и презрение к опасности короля Болеслава. А так как бежать он считал делом позорным, то не хотел умирать прежде, чем отомстит неприятелю. И случилось, что от множества ран под ним пал исколотый и подстреленный конь. Некий простолюдин, бедный и незнатный солдат, поднял Болеслава с земли и усадил на своего коня, уговаривая и прося его, чтобы более заботился об отчизне и о королевстве Польском, а не о славе и чести своей победы, и бегством сохранил свою жизнь до лучших времен. Крестьянин (chlopek) и простой солдат (drab) [оказался] лучше, чем воевода. Так Болеслав Кривоустый, который до этого одержал счастливые победы в сорока и семи значительных полевых битвах и генеральных [сражениях], на сей раз был заведен в хитрую ловушку и побежден русаками. Болеслав поражен [с помощью] предательства.
Избавленный от плена или гибели храбростью простого солдата, [Болеслав] потом с честью наградил его великими дарами, имениями, сенаторским званием и привилегиями и пожаловал дворянство и герб Новина, ушко котла с крестом 181, и потомкам подвердил. [Если]герб Новина, то это истинный шляхтич. В Литве этот герб пожалован от Ягеллы прежде Davix 182. А воеводе, который бежал от него из битвы, послал в подарок заячий тулуп и кудель с веретеном, что означало его заячью трусость (plochosc) и никчемность, и дела женские, а не мужские. Подарок изменнику воеводе. От отчаяния этот воевода потом сам повесился на колокольне у церкви в своем имении. Не лучше ли было бы [этому] предателю мужественно и славно умереть [в бою]?
Болеслав же Кривоустый после этого поражения от великой печали умер и похоронен в Плоцке 183. Так киевский князь Ярополк этим хитрым фортелем отомстил ему за свое пленение Властовичем.
Et sic ars deluditur arte (и так обманули), так клин выбивают клином, измену изменой. О чем Винцентий Кадлубек, Длугош, Меховский (кн. 3, гл. 14, стр. 81), Кромер (кн. 6), Бельский и Ваповский (стр. 245), Герборд и прочие.
Комментарии
1. Константин (Василий) Константинович (1526-1608), князь Острожский, чей герб представлял из себя сочетание гербов Лелива и Огоньчик, был младшим сыном Константина Ивановича Острожского и княжны Александры Семеновны Слуцкой. Староста владимирский, маршалок волынский (1550), воевода киевский (1559), крупнейший землевладелец Великого княжества Литовского. Был женат на Софье Тарновской (1553), в связи с чем Стрыйковский и называет его графом из Тарнова. Выдающийся защитник православия и меценат, основатель Острожской типографии (1577), где работали Иван Федоров и Петр Мстиславец. В 2008 году канонизирован Украинской православной церковью как благоверный.
2. Стрыйковский хочет сказать, что христианским государям не следовало бы воевать между собой. Но если Мешко I, как считают поляки, согласился принять крещение ради молодой и красивой жены, то наш Владимир руководствовался чисто политическими соображениями, а женился, как говорится, по расчету. И крестился он не в 980, а в 988 году (Длугош указывает 990 год).
3. Здесь наш автор ошибается. Под 981 (6489) годом русский летописец сообщает: Пошел Владимир на поляков и захватил города их Перемышль, Червен и другие города, которые и доныне под Русью. А. Ю. Карпов датирует червенский поход 979 годом. См.: Повесть временных лет, том 1. М., 1950. Стр. 58, 256.
4. Летописец указывает точную дату сражения у Василева: 6 августа 996 г. (день Преображения Господня). См.: Повесть временных лет, том 1. М., 1950. Стр. 85, 284.
5. У Владимира было двенадцать сыновей (не считая умершего в младенчестве Мстислава, сына Рогнеды), и всех их Стрыйковский перечисляет совершенно правильно, не пропустив и не переврав ни одного имени. Местами его пересказ Начальной русской летописи почти буквально соответствует тексту оригинала.
6. Речь, похоже, идет о Суздальской земле, хотя Суздаль впервые упоминается в летописях уже после смерти князя Владимира (1024). Но город, конечно, существовал и до этого, причем есть сведения, что Суздаль упоминался еще в 999 году. Возможно, Стрыйковскому попалась какая-то летопись, в которой Суздаль фигурировал вместе с городом Владимиром, и наш автор не понял, о каком Владимире идет речь. Основание самого города Владимира связывают с именем Владимира Мономаха. Попытки перенести дату основания города с 1108 на 990 год, связав это событие с Владимиром Святославичем, представляются недостаточно обоснованными.
7. Владимир Святославич умер 15 июля 1015 года. Длугош датирует это событие 1005 годом. См.: Повесть временных лет, том 1. М., 1950. Стр. 89, 288.
8. Выше уже говорилось, что Стрыйковский датирует крещение Владимира 980 годом.
9. Обстоятельства вокняжения Ярослава в Киеве и связанные с этим события историки до сих пор трактуют по-разному и на этот счет существует большая литература. Смотри, например: Филист Г.М. История «преступлений» Святополка Окаянного. Минск, 1990. В данном случае наш автор следует рассказу русской летописи и не сообщает ничего нового и необычного.
10. Убийство Бориса (как и смерть Владимира) Длугош ошибочно относит к 1005 году, причем, в отличие от Стрыйковского, не приводит никаких живописных подробностей, ограничившись лаконичным сообщением, что Борис был заколот копьями в своей спальне во время молитвы. См.: Jana Dlugosza kanonika Krakowskiego Dziejow Polskich ksiag dwanascie, t. I, ks. II. Krakow, 1867. Стр. 163.
11. Об отсечении головы русские летописи ничего не пишут. Голову отсекли не Борису, а его слуге Георгию, и то только потому, что не смогли быстро снять с его шеи золотую гривну. См.: Повесть временных лет, том 1. М., 1950. Стр. 91, 291.
12. Река Смядынь — левый приток Днепра. В устье Смядыни находилась удобная бухта, которая, по словам летописца, была видна из Смоленска.
13. В «Повести временных лет» нет известий о чудесах на могиле Глеба, однако само убийство (7 сентября 1015 г.) описано более подробно. Русская летопись сообщает, что Глеба убили на его корабле, а Длугош и Стрыйковский ни слова об этом не говорят. Зато Длугош пишет, что Глебу отсекли голову, чего нет ни в летописях, ни у Стрыйковского.
14. Русская летопись указывает иную причину новгородских беспорядков. Наемная варяжская дружина Ярослава, сидевшая без дела, летом 1015 года начала бесчинствовать, задирая горожан и насилуя их жен. Новгородцы восстали и перебили варягов. Ярослав заманил к себе наиболее активных участников мятежа и, в свою очередь, велел перебить их. См.: Карпов А. Ю. Ярослав Мудрый. М., 2001. Стр. 77-80.
