Мария

После универа я пошла на работу, вот только все мысли были заняты предстоящим свиданием с Тимуром. Что одеть? О чем говорить? Как себя вести? Черт, я даже ни разу не была на настоящем свидании. Хотя, слово «свидание» не было произнесено нами ни разу, поэтому это просто ужин. Посидим, поговорим о Степаниде Васильевне и разойдемся. Да, кроме нее у нас нет ничего общего. Точно. Если это не свидание, почему коленки трясутся, как перед прыжком с двадцать пятого этажа?

У меня, конечно, был парень за мои двадцать лет, только это было, во-первых, давно, а, во-вторых, без всяких там цветов, свиданий и прочей белиберды. Хотя иногда, если честно, очень хотелось почувствовать себя настоящей девочкой. Но жизнь решала иначе, и делала из меня настоящего мужика с яйцами с кулак. И я даже благодарна ей, что выросла закалённой личностью, которая не ревет над Хатико и Титаником, которая не читает модные журналы, и не пищит от Бибера и Йена Сомерхолдера.

После работы я снова напросилась к Лере, потому что идти домой еще не было никакого желания. Хотя, когда оно у меня последний раз было? Лера, узнав, что я иду ужинать в кафе с парнем разрешила надеть мне ее платье, даже помогла накраситься. Она час пытала меня вопросами «кто он?», но я не сдалась. Слишком громкая фамилия у моего спутника. Пусть останется таинственным незнакомцем. По случаю моего выхода в свет даже решила снять очки и воспользоваться линзами, которые валяются у меня без дела.

Кафе я выбрала не случайное, а там, где работаю. Да, оно не самое престижное, зато не дорогое. Платить я собираюсь сама, это же не свидание, да? И мне так будет спокойнее. Все будет происходить на моей территории. Я знаю там каждый угол, и в случае чего, скажу ему «смотри, дракон», и убегу. Вот такая я взрослая и мудрая женщина.

Я шла навстречу к Тимуру и прокручивала в голове миллионы развитий событий, от свадьбы и детей, до поножовщины и места в не самой уютной камере. Сердце в груди отстукивало чечетку, а руки дрожали, будто у меня припадок эпилепсии. Не хватает только пены изо рта. Я посмотрела вниз на свое платье, черт, зачем выряжалась? Подумает, что красуюсь ради него.

Я выхожу из-за угла и вижу у входа Тимура. Он мнется с ноги на ногу и осматривает улицу. На нем светлые штаны, и бирюзовая рубашка поло. Одет просто, а я тут вырядилась, пигалица. Уф, зачем я повелась на поводу у своей подруги? Выдохнула и пошла навстречу неизвестности.

Он заметил меня и одарил своей блистательной улыбкой, от которой ноги подкосились еще больше. Вернее, от волнения. От волнения подкосились ноги. Да кого я обманываю? Он чертовски красив и обаятелен. Каким бы дерьмовым он не был внутри, снаружи он просто безупречен. В его карих глазах горел адский костер, который заставлял чувствовать меня просто жертвой в лапах хищника.

Еще недавно я не понимала и высмеивала баб, которые текут по Дэнкелю, а сейчас иду к нему навстречу и мое сердце выстукивает на азбуке Морзе «он тебе нравится». Морзе я не знала, а вот сбитое дыхание и дрожащие колени не дадут ошибиться. Тебе нравится самый великий гавнюк ВУЗа. Мало было проблем? Получай еще и эту.

— Привет, — его голос спокоен и мягок. — Ты просто само очарование.

О боже, я очарование? Мои бабочки водили хоровод с моими тараканами. Сидеть, глупые насекомые, это просто вежливость.

— Привет, спасибо — , что с моим голосом?! Какого хрена я пищу, как испуганная мышка?! Не здорово как-то.

— Пойдем, — он открывает дверь, пропуская меня вперед. Ух ты, ему на голову свалился томик хороших манер? Я киваю и захожу внутрь, мгновенно проклиная себя за выбор. Обстановка, мягко говоря, была не романтичная. А если говорить, как есть, тут была просто пьянка. Всякие сомнительные личности повылезали из своих норок и схватились за стаканы. Тимур невозмутим, видимо был готов к нечто подобному.

Столики тут расположены очень близко, поэтому пробираясь к свободному у самой стены, мы раз триста произнесли «извините». Хотя этим посетителям сейчас наше «извини», как расстрелянному пластырь.

Мы присели и официантка Настя принесла нам меню. Я заранее предупредила, что приду с другом, чтоб меня не выдали, что я тут пашу за гроши. Со мной она обращалась как с обычным посетителем, а вот с Тимуром, как с вип клиентом. Хотя тут таковых не было сроду. Флирт читался в ее взгляде, фальшивом смехе, в ее выпяченной груди, во всем ее блядском виде. Тимур тоже одарил ее улыбкой, но небрежной и заказал нам по кофе и пирожному. Вокруг галдели пьяные мужики, и романтика никак не клеилась к сегодняшнему вечеру.

— Расскажи, что-нибудь о себе? — произнес Тимур, облокотившись на спинку стульчика.

Рассказать о себе? Мальчик, нам не успеют даже принести кофе, как ты засверкаешь своими дорогущими туфельками, прыгнешь в папину машинку и укатишь далеко за горизонт. Врать я не собираюсь, но и выворачивать душу тоже.

— Ну… Моя мама по образованию швея, — и это реально так. до того, как она запила, она работала в ателье, даже шила мне крутые платьица. — а папа умер еще давно.

— Детали — не твоя сильна сторона, — громко сказал Тимур, пытаясь переорать галдеж сзади.

Настя несла уже наши кофе и пирожное. Она буквально кинула на стол мне тарелку с пирожным, затем поставила кружку, что кофе, чуть не вылился за края, и повернулась к Тимуру. Она медленно, улыбаясь ставит перед ним тарелку, затем берет с подставки тарелку с кофе, и «случайно» проливает его на брюки Дэнкелю. Браво, Настя! Излюбленный трюк всех американских шлюх из кинофильмов был приведен в действие. Я ухмыльнулась и стала наблюдать картину, как Настя, стоя на коленях, терла ему салфетками пах. Это была нечестная игра, но я ничего не могу сделать. Не имею право ни на Тимура, ни на его пах. Остается молча возмущаться и проклинать себя, что потащила его в этот гадюшник, кишащий голодными официантками. Я ведь прекрасно знала, что каждая тут, будет рвать на себе волосы, танцевать польку, лезть в пасть льва, лишь бы такой как Тимур обратил на нее внимание.

Дэнкель выглядел растерянным. Видимо таким способом его еще не клеили. Он убирает руки официантки, резко встает, отталкивая стул назад, и тот бьет в спину какого-то мужика, заставляя того буквально стукнуться лбом о свой стакан. Мужик грозно встает и смотрит на Тимура. Черт. В следующую секунду он замахивается кулаком, но Тим уклоняется. Тот снова пытается нанести удар, но видимо слишком много выпито. Его качает из стороны в сторону, он орет ругательства. Я прижалась к стене и наблюдаю. Все вокруг столпились, как куча животных, орут, машут руками. Один из ударов все-таки прилетает Тимуру в челюсть, но он устоял. Вижу, как ноздри Тимура гневно раздулись, а руки сжались в кулак. Я закрываю глаза, слышу удар, звук падения и… звуки сирены полицейской машины. В мой голове всплывают картины, как меня, четырнадцатилетнюю, везли в бобике в отдел. Удары сердца заглушают звуки вокруг. Я открываю глаза, нахожу в толпе Тимура, хватаю его за руку и выбегаю из кафе. Мы бежим вниз по улице, я тяну его переулкам, которые знаю, как свои пять пальцев. Сама не понимаю, как добегаю до площадки окружённой гаражами и деревьями. Я тут раньше часто пряталась от полиции и отчима. Это место было для меня спасательной шлюпкой. Так как площадка окружена гаражами, то детей сюда попросту не отпускали одних. Тут всегда нелюдно.

Тимур жадно дышит, и непонимающе смотрит на меня. Потом он переводит взгляд на наши переплетенные руки. Мне становится неловко, и я отпускаю его. Он вопросительно выгибает бровь.

— У тебя проблемы с полицией? — выдает он, когда мы уселись на ближайшую лавочку.

— Ну… Ты уложил половину кафе, поэтому смею предположить, что проблемы с полицией у тебя. — я пожала плечами и отвела от него взгляд.

— Значит, ты беспокоилась обо мне? — хитро произносит, он улыбается, и я вижу, что его губа разбита, и струйка крови тянется по его подбородку.

Я тянусь к его лицу, чтоб вытереть ее, он замирает. Я нежно касаюсь большим пальцем то место, откуда кровь берет начало и он морщится.