Мирно посапывал, похрапывал и постанывал ночной город. Маргарита сидела на кухне в своей изношенной, но такой удобной и любимой пижаме и, тупо уставившись почему-то в холодильник, думала:

«Завтра – мой день рождения. Кошмар! Сорок лет… Неужели мне уже сорок?!»

В обществе не принято считать эту дату юбилеем. И вообще по каким-то поверьям не принято отмечать – то ли примета плохая, то ли действительно в сорок лет жизненный перелом наступает?! В мужчин просто какой-то бес вселяется в сорок! Они вдруг осознают, что наконец-то созрели для начала новой жизни. А женщины наоборот, глядя на себя в зеркало и считая морщинки, думают, что все кончено, и подводят итоги своей прожитой жизни. Не все, конечно, но большинство – имеют в подсознании этот возрастной сорокалетний рубеж. И многие женщины преодолевают его очень тяжело.

«Та-а-а-к, – думала Маргарита, – завтра подруги пожалуют все как одна».

Это стало традицией, давно еще со школы, – отмечать дни рождения всем вместе, вчетвером. А потом продолжалось когда они учились в институте и все последующие двадцать лет. Где бы они ни находились, какие бы важные дела ни отвлекали, но эти четыре дня в году были для них важнее всего. Подруги планировали заранее собраться всем вместе на день рождения каждой из них.

Маргарита, Ольга, Мария и Валентина дружили со школы, и все эти годы они не расставались. Они знали друг о друге все! Между ними не существовало секретов. Что бы ни случалось с кем-нибудь из них, будь то радость или горе, будь то на работе или в семье, каждая знала, что может поделиться этим с подругами. Каждая была уверена в помощи, участии и понимании. Может быть, поэтому они почти никогда не болели? А ведь действительно, так получалось в жизни, что эти девочки, а потом девушки, а позже женщины всегда служили эмоциональной поддержкой друг другу. Подруги как бы перераспределяли энергию между собой, если этой самой энергии у кого-то был недостаток или, наоборот, переизбыток. Тем самым они стабилизировали свое внутреннее состояние, находя выход эмоциям! А ведь это очень важно! Не копить в себе зло, обиды, буйную радость или отчаяние, а проговорить это и обсудить с близкими тебе людьми.

Хотя встречались подруги не так часто, как им хотелось, но уж дни рождения отмечали вместе всегда. Раньше они собирались шумными компаниями: с мужьями, с детьми, а теперь… теперь… Что теперь? Дети уже выросли, самостоятельно живут. А вот мужья… Нет мужей… были да все вышли… Никто не дотянул до сорока лет… Никто!

У Маргариты муж умер, когда ей было тридцать семь лет. Ольга с Олегом развелись за год до их обоюдного сорокалетия. Ну, а у Машки-то никогда брак в паспорте не значился, и мужем она не называла ни одного из своих мужчин. Зато Валентина за двадцать лет успела четыре раза побывать замужем официально. И каждый раз меняла паспорт согласно новой фамилии.

Подруги были одного возраста и к свому сорокалетию все пришли незамужними. Нельзя сказать – одинокими, нет, потому что время от времени у каждой появлялся близкий мужчина, но почему-то надолго они не задерживались: то ли требования у женщин сильно возросли, то ли мужики сильно измельчали. Женщине же хочется иногда и голову свою приклонить на сильное мужское плечо, а не только на колени ему запрыгнуть…

«Да, – думала Маргарита, – тысяча девятьсот девяносто восьмой год запомнится всем надолго… И не только потому, что нам с девчонками уже сорок! В сущности-то всем на нас глубоко наплевать! Никому нет дела: счастливы ли мы? Нужны ли мы кому?»

Почему раньше в стране больше думали о полетах в Космос, о ядерном вооружении, чем о женщине да о семье? Вот и получили результат. Скоро в России рожать будет некому! Население с каждым годом катастрофически уменьшается. Молодые женщины тысячами выходят замуж за иностранцев и уезжают из страны. Почему? Да потому что сотни тысяч нормальных мужчин в период перестройки погибли в Афгане, в Чечне и еще больше – спились, разуверившись в «светлом будущем». Все свободные ниши в обществе сразу заняли женщины.

Став равноправной с мужчиной, женщина занялась своей карьерой. Это было актуально, престижно и необходимо, в конце концов! Да и куда интереснее, чем заниматься семьей, погрязнув в неблагодарном домашнем быту.

Вот Машке, например, как найти достойного мужа, если всю жизнь она только о своем продвижении и думала? Она и кандидат наук, и должность у нее высокая, и денег зарабатывает больше любого мужика, да вдобавок еще и сексапильная до невозможности! А нужен ей непременно «Джеймс Бонд». На других она ну никак не согласна! Вот и ищет… по всему миру и нет… и мечтает родить ребенка… но непременно от него… от «Джеймса Бонды».

А Ольга… семейная, благополучная Ольга, которая кроме своего Олега и мужчин-то в жизни не видела. Все для него, все на блюдечке… всегда горяченькое… всегда все чистенькое… всю жизнь все по правилам, как положено… По Уставу всю жизнь… Да еще и зарабатывала не меньше мужа, на шее у него не сидела. А он ушел! После восемнадцати лет совместной жизни – ушел! Ну чего ему еще надо было?

– Разбаловала ты Олега, – говорили подруги, – ему постоянный адреналин нужен, а ты все по шерстке… по шерстке… Он с девками молодыми гуляет, а ты ему рубашечки наглаживаешь, кофе в постель подаешь, спинку ему чешешь. Хоть бы раз рявкнула: «Где был, сволочь?» – он бы тебя сразу зауважал, а так знает, что ты никогда голоса на него не повысишь, не упрекнешь ничем, вот он и топчет тебя.

– Да нет, что вы, девчонки, – оправдывала мужа Ольга, – Олег – настоящий мужчина! У него командировки в Чечню такие тяжелые, что когда он живой-невредимый домой возвращается, я надышаться им не могу от счастья!

– Вот-вот… Раз за десять лет оторвался в командировку, ты уже сама не своя. Уже жалко его… Он же военный, Оля! Он же защитник наш! Сыновей наших воспитывает примером своим!

– Да вы всю жизнь нам завидовали, что мы с Олегом счастливые!… – обычно парировала Ольга на нападки подруг.

Мысли у Маргариты кружились, как карусель, выхватывая из памяти то один эпизод, то другой.

Дочери дома не было и мысль о ней грызла и подтачивала изнутри: «Ну где ее носит?» – Марго никак не могла привыкнуть, что дочь Любочка уже взрослая и вольна поступать, как хочет. Они жили с ней в квартире вдвоем, и роднее и ближе друг друга не было для них никого.

– Да, подружка, сорок лет – это вам даже не тридцать девять! – разговаривала сама с собой Маргарита.

Какое-то беспокойство охватило ее. Противно засосало под ложечкой. Она посмотрела на часы: без пяти минут полночь. В голове вертелась песня Гурченко: «Пять минут, пять минут – это много или мало…» Много… много… ужасно много, – вертелось в голове… – за эти пять минут мозг способен пробежать дистанцию длиной в целую жизнь!

«Так, так, так… сейчас придет Любочка, попьем чайку, поболтаем, как всегда», – успокаивала себя Маргарита. Она вытащила из холодильника недоеденный пирог, фрукты и бутылку «Мартини».

«А холодильник-то забила продуктами! Под завязку, прямо палец не всунуть! – подумала Маргарита. – И кто все это есть будет? Нет уж! Не хочу я отмечать свои сорок лет! Еще чего! Выгляжу я на тридцать, – пусть все так и думают. А то я вывалю всем свой юбилей – нате, мол, вам «девушку» на пятом десятке… Не бывать этому! Не бывать!»

Раньше, когда ей было всего двадцать, сорокалетие представлялось вершиной Пиренейских гор, пересечь которые означало конец жизни. А дойти до вершины – цель! Что может быть там – за этой вершиной, за сорокалетием ? Ничего интересного. Старость и дряхлость. Так думала она раньше. Настоящая жизнь проходит до сорока лет…

И вот сорок. И все уже было. Было! Все уже в прошлом. Программа мозга, заложенная еще в невинном возрасте, выполнена, но все самое-самое, о чем она мечтала и чего ждала в жизни до своего сорокалетия, так и не сбылось. Все ее мечты разом рухнули с приходом этого дня.

– Ну-у-у-у, накатило… Дай-ка я выпью пока чего-нибудь, – разговаривала сама с собой Маргарита и, распечатав бутылку «Мартини», налила вина в чайную чашку. И тут в ней проснулась этакая капризная Марго, которая хочет праздника и хочет быть непременно королевой. Хотя бы на один день! Она стала играть роли, представляя себя центром внимания. Она была многолика, и та или иная роль доставляли ей удовольствие. Как будто отчитывая официантку, подняв подбородок и закатив глаза, она голосом Аллы Демидовой говорила: «Ты что сделала? Ты куда налила? Ты для кого это налила?» – «О, простите, мадам… простите ради всего святого, мадам…» – виновато извинялась «официантка». Затем, взяв самый красивый бокал с хрустальным шариком и с золотым ободком, Маргарита постелила под него самую нарядную салфетку ручной работы с кисточками по краям и вышитым вензелем в правом углу, наполнила бокал до краев и со словами: «Красиво надо делать все, девочка! Кра-си-во!» – манерно, с наслаждением выпила вино.