Высказывались и другие точки зрения.

Итак, группа отправилась дальше и пришла наконец на территорию пятой общины, где разведение огня было вполне обычным и общедоступным занятием. Но и там для них хватало забот.

Мастер сказал своим ученикам:

– Вы должны научиться тому, как учить, ибо человек не желает, чтобы его учили. Сперва вы должны будете научить людей тому, как учиться. А перед этим необходимо объяснить им, что существует нечто такое, чему следует учиться. Люди воображают, что они уже все знают, и всегда хотят изучать только то, что, как они думают, необходимо изучать, а не то, что должно быть изучено прежде всего. И только когда вы поймете все это, вы сможете создать метод обучения. Знание без специальной способности к обучению – это не то же самое, что знание и способность.

Известно, что Ахмед аль-Бедави (умер в 1276 году) на вопрос, что такое варвар, ответил: «Варвар – тот, чьи восприятия настолько грубы, что ему кажется, будто через ощущения и размышления он способен понять то, что можно постичь только в результате развития и постоянного приложения усилий на пути к Богу».

Люди смеются над Моисеем и Иисусом из-за своей абсолютной невосприимчивости, а также потому, что скрыли от самих себя истинный смысл слов и действий этих великих пророков.

Согласно сведениям дервишей, аль-Бедави был проклят за проповедь христианства мусульманам, но в то же время отвергался христианами за то, что отказался понимать буквально производный вариант христианской догмы.

Аль-Бедави основал в Египте орден Бедавийа.

Один странствующий суфийский мастер, пересекая высокие горы, где никогда не ступала нога человека, повстречался с людоедом исполинских размеров.

– Я тебя уничтожу, – сказал великан суфию.

Суфий на это ответил:

– Хорошо, попробуй, если сможешь, но должен тебя предупредить, что я тебя одолею, ибо я значительно могущественней, чем ты думаешь.

– Вздор, – взревело чудовище, – ты всего лишь суфийский мастер, погруженный в духовные науки. Ты не сможешь одолеть меня потому, что я полагаюсь на свою грубую силу и к тому же в тридцать раз больше тебя.

– Что ж, давай померяемся силами, – предложил суфий, – возьми этот камень и сожми его так, чтобы из него потекла вода.

С этими словами он протянул великану обломок скалы. Великан изо всей силы сдавил камень, но воду из него выдавить не смог.

– Это невозможно, – сказал он, – потому что в этом камне нет воды. Попробуй-ка сам.

К этому времени над землей сгустились сумерки, и мастер, воспользовавшись темнотой, незаметно достал из кармана яйцо и вместе с камнем сжал его в кулаке прямо над ладонью людоеда. Почувствовав стекающую на ладонь жидкость, великан был изумлен; ведь людей часто изумляют вещи, которым они не могут дать объяснения, и к таким вещам они начинают относиться с гораздо большим почтением, чем того требуют их собственные интересы.

– Я должен обдумать это, – сказал великан. – Пойдем, переночуешь сегодня в моей пещере. Я окажу тебе гостеприимство, подобающее гостю.

Великан привел суфия в огромную пещеру, напоминающую пещеру Аладдина обилием всевозможных вещей и драгоценностей, оставшихся от многих тысяч путников, убитых великаном.

– Ложись рядом со мной и спи, – сказал людоед, – а утром мы продолжим наше состязание.

Затем он улегся и тут же заснул. Почувствовав что-то неладное, мастер тихо поднялся, соорудил из тряпок, валявшихся на полу, подобие спящего человека, а сам устроился поодаль на безопасном месте.

Только он прилег, проснулся людоед. Схватив огромную дубину, с дерево величиной, он изо всех сил семь раз ударил по чучелу, после чего снова улегся и уснул. Тут мастер вернулся на ложе великана и сонным голосом позвал людоеда:

– Эй, людоед! В твоей пещере удобно, но меня только что семь раз укусил какой-то комар. Ты должен разобраться с этим.

Великан был столь потрясен словами суфия, что больше не решился на него нападать. Ведь если человека семь раз ударили изо всех сил дубиной величиной с дерево, то он должен был…

Утром людоед кинул под ноги суфию целую бычью шкуру и сказал:

– Принеси воды, мы сварим на завтрак чай.

Вместо того чтобы взять шкуру, которую он вряд ли смог бы даже поднять, мастер направился к ручью, протекавшему поблизости, и стал рыть от него небольшую канавку в направлении пещеры.

Между тем жажда так одолела людоеда, что, не в силах больше ждать, он крикнул суфию:

– Почему ты не несешь воду?

– Терпение, мой друг, я сейчас подведу ключевую воду прямо к твоей пещере, чтобы тебе не надо было больше таскаться с этой бычьей шкурой.

Но людоед не мог больше терпеть. Схватив шкуру, он в несколько прыжков оказался у источника и набрал воды сам. Когда чай был готов и людоед утолил жажду огромным количеством воды, его ум несколько прояснился, и он сказал суфию:

– Если ты и впрямь такой сильный, как ты мне показал, то почему же тогда ты не смог прорыть канал быстрее и рыл его в час по чайной ложке?

– Потому, – ответил мастер, – что никакое стоящее дело не может быть сделано должным образом без минимальной затраты усилий. Для всего требуются определенные усилия, вот я и затрачивал минимум усилий, необходимых для рытья канала. При этом я знал, что ты, как существо привязанное к своим привычкам, все равно всегда будешь пользоваться бычьей шкурой.

Эту историю можно часто слышать в чайханах Центральной Азии. Она очень напоминает европейские народные сказки Средних веков.

Настоящий вариант ее взят из «Маджмуа» — дервишской коллекции, впервые записанной Хикаяти в XI столетии, как сообщается в конце манускрипта. Но в том варианте, в каком история приводится здесь, она датируется XVI веком.

Один богатый купец из Тебриза приехал в Конию в поисках мудреца, который мог бы ему помочь в его затруднениях. Обойдя религиозных руководителей, законоведов и других именитых людей города, он прослышал о Руми, и его привели к нему.

Купец взял с собой пятьдесят золотых монет, решив поднести их мудрецу. Когда он вошел в музыкальный зал, где сидел Мауляна, его охватило волнение. Джалалуддин произнес:

– Твои пятьдесят золотых приняты, но ты потерял двести, и это привело тебя сюда. Бог наказал тебя, но он также показал тебе нечто. Теперь все у тебя наладится.

Проницательность Руми изумила купца. Руми продолжал:

– Тебе пришлось испытать много трудностей из-за того, что однажды, далеко на западе, путешествуя в христианском мире, ты наткнулся на христианского дервиша, лежащего на улице, и плюнул на него. Найди его, попроси прощения и передай ему от нас привет.

Купец пришел в совершенное замешательство, увидев, что его душа – открытая книга для Руми.

– Смотри, – сказал Джалалуддин, – сейчас мы покажем его тебе.

С этими словами мастер прикоснулся к стене комнаты, и взору купца открылась базарная площадь в Европе, а посреди нее – тот самый святой. Купец ушел от мастера, глубоко потрясенный.

Он немедля отправился в Европу и нашел христианского мудреца, распростертого на земле. Когда он приблизился, франкский дервиш сказал:

– Наш мастер Джалал связался со мной.

Купец взглянул в том направлении, куда указывал дервиш, и увидел, словно на картине, Джалалуддина, который пропел такие стихи:

Возвратившись назад в Конию, купец передал поклон франкского святого Джалалу и обосновался в дервишской общине.

Сегодня, благодаря академическим исследованиям, становится все более и более очевидным, насколько Руми повлиял на западную мысль и литературу. Нет сомнения, что у него были западные ученики, кроме того, его истории появляются в сказках Г. Х. Андерсена, в средневековом собрании сказок «Gesta Romanorum» (1324) и даже у Шекспира.