- Ты человек. Определенно человек, но не...

- Да, во мне есть человеческое, – кивает Чарли, еле шевеля губами. – Но я другое. Ты еще не встречал. И не встретишь. Во мне есть... Нужная сила. Так что даже не старайся, – слабо ухмыляется она. – Не получишь мою душу.

- Кто ты? – Аларихаба в явном шоке, все еще не веря, что ужин вот так запросто от него уплывает.

- Я... – но свет сияет слишком ярко, и Чарли исчезает, ее несет обратно.

А демон раздраженно испускает крик, полный ярости. Он ведь уже облизнул эту душу. Он должен ее получить! Она должна заключить с ним контракт! Она, она... Кто она?

- Что это за души, что воскресают сами по себе? – спрашивает Аларихаба.

Они – некроманты. Они балуются на досуге некрофилией и любят в дрезину напиваться. А еще любят практиковать запрещенные заклинания. То, что они применили, потом им аукнется. Но пьяные и молодые головы – головы, для которых не существует рамок и запретов. Лишить девушку будущего? А то. Убить ее? Всегда пожалуйста. А потом попробовать потренировать способности и воскресить? Вообще без вопросов.

Но вот именно с воскрешением что-то идет не так.

Потому что когда некроманты доходят до определенной точки, что-то меняется. Они осторожно тянутся дальше и замирают.

- Черт, Дрис, – сплевывает Карл. – Что за... Она...

- Твою мать, она сама воскресает! Твою мать, да она даже не человек. Ее нельзя убить. Мы даже ничего не... Она сама через некоторое время! Это что-то внутри нее! – вопит Дрис, ошарашенно смотря на мертвое тело.

- Что? Нахер отсюда! Не трогай ее. Что она такое вообще?!

- Не человек точно!

- Вот жопа!

- Что делать?

- Кинем ее.

- Уверен? – Дрис смотрит на друга, но тот выглядит слишком испуганным, потому что из Чарли вырывается магия. Вырывается рык. И оставляет на телах магов огромные полосы, из которых тут же сочится кровь.

- Валим, валим! Сейчас же! – Карл, забывая о боли, забывая о друге, мчится вперед, прочь с кладбища, прочь отсюда. Дрис едва поспевает за ним. Испуская ругательства и покрываясь холодным потом, они бегут прочь от неизвестного.

А мертвое тело девочки воскресает под дождем.

Поднимает само себя из небытия, выдергивает заблудшую душу из царства мертвых, возвращает обратно в чужой и враждебный мир.

Когда Чарли открывает усталые глаза, по ней хлещет дождь. Серый и скучный дождь из ночных и дрожащих туч. Никого нет – некроманты ушли. Но Чарли не хочет их догнать – злость не той системы. И даже не злость. Нет желания мстить, нет раздирающей на части боли.

Есть только серое, душащее отчаяние. Лишенная всего. Дома. Родителей. Друзей. Своей реальности. Надежд и мечтаний. Нормального существования, в конце концов. Тело еще болит, одежда – насквозь мокрая, волосы прилипают ко лбу. Встать, а уж тем более переместиться, сил нет.

На этом кладбище тихо. И пусто. Не хочется ничего. Лучше бы, наверное, умереть. В раз отняли все и всех. Слишком отчаяние, слишком пустота. Когда от отвратного нет никаких эмоций.

Только вроде как хочется защитной реакцией горько засмеяться. Слез в глазах нет. Нежданчик, как говорится. Чарли смотрит на небо и засовывает ладони в карманы джинс, чтобы хоть немного согреть озябшие руки. От ее одежды не осталось ничего нормального. Ладони прижимаются к плотной ткани. Правая рука что-то нащупывает.

Оп-па, телефон...

Зачем-то Чарли его достает. Зачем-то смотрит, сколько времени. Оп-па, местное время поймал... Здесь около часа ночи. Что ж. А интернет. Работает?

Ведь куда идут все современные подростки, когда им плохо? Конечно, в сеть. А вдруг случится чудо и ее телефон, на который она еще утром денег закинула, сигнал поймает? И чудо случается. Даже смешно как-то.

Чарли держит экран высоко над собой, заходя в свой любимый чат. Тебе дается случайный ник, общайся на любые темы. Можно и в профиль собеседника забрести, если понравится.

Сейчас Чарли хочется просто ощутить хоть кого-то рядом. Хоть виртуально, раз физически невозможно.

Клик, и новый чат.

Синхэ: Здравствуй. Чудесная сегодня погодка, да?

Чарли усмехается краешком губ. Да уж. Погодка просто чудесная. И все бонусы тоже.

Чауретти: Вообще отпад.

Синхэ: Как дела у тебя?

Чауретти: Хреново. Весьма.

Синхэ: И что же случилось? Поругалась с кем-то?

Чауретти: Если бы. Ты не поверишь.

Синхэ: В этом мире во все можно поверить, девочка. Я люблю длинные истории. Рассказывай.

Чарли усмехается еще сильнее. Пальцы сами отбивают все новые предложения на сенсорной клавиатуре. Ты сам напросился, неизвестный чувак. Она рассказывает ему все. Про то, что из будущего. Про то, как поссорилась с родителями. Сбежала на кладбище. Увлеклась игрой с магией. Как не заметила опасность. Как ее изнасиловали, убили. Как с ней пытался заключить контракт демон. А она воскресла. И теперь лежит здесь. На кладбище и под дождем.

Синхэ: Тебе, наверно, настолько хреново, что сдохнуть хочется?

Чауретти: В точку.

Чарли рада, что неизвестный Синхэ не говорит пустых слов о том, что все будет хорошо, не пытается ее утешить или что-то такое. Просто и сразу. Чарли любит таких людей, которые все понимают. Встреться они в реале – она бы поладила с ним.

Синхэ: У тебя там совсем нет сил?

Чауретти: Ага. И пусто тоже. Я смеяться хочу. Нормально?

Синхэ: Вполне. Слушай.

Чауретти: Чувак, у меня странное состояние. Вообще сил нет. Мне кажется, я сейчас отрублюсь.

И это так. Реальность снова расходится, словно тело лишается последних сил. Словно уже не может держать Чарли в этом мире. Ей нужен отдых. Ей нужен покой. Ей нужно отключиться и осознать, что все изменилось. И ничего не вернется. Что прямо здесь и сейчас она окончательно сдохнет. Нет, не так. Не сдохнет. Ну зашибись.

Синхэ: Я кое о чем тебя попрошу.

Чауретти: Молиться Дракону, что ль?

Синхэ: Нет. Когда наберешься сил, иди по этому адресу: Литэриат, 8, B.

Это уже происходит на последних секундах сознания. Чарли настолько все равно, она настолько слаба, что она даже не задает вопросов. Почему? Зачем? С хера ли? Только стучит последнее: “Окей, чувак”. И падает в свой последний обморок.

А по ее лицу стекает дождь, и покойникам по-прежнему все равно.

Он устал. До смерти устал находиться здесь. Вместе с ними. Пусть и духи, но они теперь тоже здесь. Похоронив его, выбрались, когда Винкс освободили их из Обсидиана, но потом феи сделали единственно хорошее и единственно плохое: победили Трех Древних Ведьм навсегда. Вот только они попали туда же, где и он томится. И теперь ему приходится выслушивать их брюзжание.

- Ва-алтар! – гнусавит, коверкая его имя, Белладонна. – Ва-алтар, почему ты использовал наши знания впустую?!

Начинается. У него уже голова болит от этих трех дряхлых старух, которые пытаются вызвать в нем некое подобие совести. Или добить его окончательно.

Ну спасибо, Блум. Вот уж хорошо ты удружила. Засунула его черт знает куда с этими жалкими подобиями прекрасных женщин, которые когда-то гремели на всю магическую вселенную. Которые попытались украсть огонь Дракона. Не вышло. Разве можно обуздать силу Бога? Он смеется, находясь в своем истинном состоянии: огромный демон с рогами и широкими крыльями. Ничего человеческого, никакого прежнего облика утонченного джентльмена с русыми волосами.

И полное одиночество. И многие века до того момента, пока Дракон не совершит свой Страшный суд. Кажется, он действительно желает этого всей душой. Лишь бы освободиться и не слушать больше эти гнусавые, старческие голоса, полные упреков, старушечьего брюзжания и не осуществившихся желаний.

- Ва-алтар! – надрывается Тхарма.

- Валта-ар! – вторит Лилис.

Он даже не знает, где они находятся. Пустота? Тьма? Смерть? Где? Здесь никого нет, и сюда никто не придет. Валтор ревет и отпугивает старух, тянущих к нему свои костлявые пальцы.