Но все дороги всегда ведут на Домино, не так ли?

Вот и в этот раз Легендариум раскрыл свои врата на Кальнерийское Плато – место, лежащее в северных землях Домино, место, которое давно уже не пользуется популярностью. Огромное плато раскинулось на многие километры, и скалы с острыми камнями и крощащимся песчаником под ногами прорезаны ползущим и колючим кустарником. Когда-то в древности здесь стоял один из самых больших храмов, возведенных в Его честь, теперь же Винкс и остальных встречают лишь руины: голые стены и кое-где уцелевшая крыша. Храм с одной стороны. А с другой, если отступить немного подальше, плато встречается с морем – бурлящим, суровым, открытым морем. И если застынешь у самого края и засмотришься вниз, можно не удержаться и рухнуть прямиком в неприветливые волны.

Море тоже бывает нетеплым. Море тоже бывает чужим и холодным, особенно море, встречающееся с высокими скалами.

Именно здесь, в той самой точке, над которой даже космические корабли не летают, они и вышли.

И именно здесь их ждала Фарагонда.

Удивительно, но после бессонной ночи они совершенно не чувствуют усталости, жажды или хоть какого-то голода, все также держатся на ногах и смотрят вокруг так, будто встречаются с миром после многих лет добровольного отшельничества. А по возвращению оказывается, что прежние короли свергнуты и власть в руках новых идолов.

Но они настолько измучены морально, что им не хватает сил даже задать вопросов. Да они и не хотят – не видят смысла.

То, что они видят перед своими глазами, было всего-навсего вопросом времени. Либо Фарагонда так бы и не сделала шаг, либо она проявила бы себя, но они специально не давали ей повода, отступив и занявшись своими делами, оставив старушку в покое.

Но когда абсолютно все вышло из-под контроля, то перемены, похоже, почувствовала и директриса Алфеи. И решила наконец-то выйти в открытый бой.

- Я вижу, ты смогла вернуть его, – холодно смотрит на нее Блум. Впервые обратившая к директрисе как к равной. Винкс цепенеют, но видят, как напрягаются трансформации, и немного озадаченно смотрят на своего лидера, надеясь услышать хоть что-то, что прояснит происходящее.

- Ты всегда была проницательной, Блум, – соглашается Фарагонда, осторожно скользящая по ней взглядом. – Для Аватары.

- А вы уж что-то слишком зажили на свете... – Блум больше не позволяет себе вольностей, хотя и для формальностей сейчас не время. – Для Аватары.

И Винкс широко раскрывают глаза, потому что... Им казалось, что их ничего не может удивить. Но слова Блум стали приговором, стали сигналом для того, чтобы из пятерых фей вырвался громкий возглас.

Аватара. Но...

Они испытывают то самое болезненное ощущение, когда привычное восприятие мира рушится на глазах. И пусть этот необратимый процесс запустился давным давно, пусть основное разрушение произошло еще два года назад, но за это время, как им показалось, они уже успели принять и свыкнуться с истинным положением вещей. И пусть было что-то, что знали только они, они научились держать лица и смогли адаптироваться в новых условиях.

Выходит, им только казалось.

Просто есть догмы, которые незыблимы. Есть постулаты, которые не пошатнуть. Например, что Аватара или Аватар Дракона в данное конкретное время в Магиксе всегда один. Это сила – переходящая от человека к человеку. Умирает один – рождается другой. И этот цикл неизменен.

И не может быть в одном времени двух Аватар. Просто не может быть. Но они привыкли верить Блум и даже не сомневаются в ее словах.

А потому просто смотрят на Фарагонду и замечают в ней то, чего никогда не видели до этого.

Старушка наконец-то словно скинула все маски и стала той, кем являлась всегда. То, что они замечали лишь украдкой, когда Фарагонда казалась такой добродушной, такой понимающей и терпеливой директрисой, готовой выслушать и поддержить. У нее под рукой всегда был ценный совет для любой из фей.

А еще была не свойственная ее годам зрелость, прятавшаяся в уголках глаз, в едва заметных морщинках.

Было терпение, не присущее резвым, торопящимся. Что-то степенное, плавное, не совсем подходящее для пожилых... Людей.

Теперь Винкс видят очень хорошо.

Фарагонда, может, и постарела на пару десятков лет (в конечном итоге они могут только догадываться о ее возрасте), но не потеряла гладкости кожи, стройной фигуры, изящных рук, которые она так часто складывала в замок, и подтянутых ног.

Раньше все это пряталось под нелепыми одеяниями, и седая голова обманывала всех. Теперь же Фарагонда, облаченная в боевой костюм Команды Света, наконец-то является самой собой.

На ее лице – ни одной складки. А губы изгибаются в жесткой и триумфальной усмешке.

Блум же сосредоточена.

- Ты, Блум, верно хочешь узнать, почему? Хочешь узнать, какую цель я преследую и что мне нужно от вас? – Фарагонда обводит всех Винкс, специалистов, их детей и трансформаций взглядом, задерживаясь на Валторе. – Вижу, вы теперь якшаетесь с отступниками. Не очень удачный выбор, Блум. Неужели наши дороги настолько уже разошлись, что преступник, угрожавший всему волшебному измерению, стал для тебя ближе, чем директриса школы, практически заменившая тебе мать?

- Вы никогда не заменяли мне мать, мадам Фарагонда. Но не спорю, было время, когда я верила каждому вашему слову, увы, теперь это время осталось в прошлом. Мы давно уже выросли и научились смотреть достаточно широко. И вы, и мы уже являемся не теми, кем были раньше. И Валтор больше не может считаться преступником. Его очистил Его Огонь, – Блум скрещивает руки на груди и очень внимательно смотрит на Фарагонду.

Есть в этом что-то такое. Когда две Аватары переглядываются между собой, это молчаливая, мощная схватка, а под ногами у них почти дрожит земля. Тогда все внимание приковывается к ним, и обе стороны завороженно следят за своими лидерами.

Обе, потому что Фарагонда тоже не сидела все это время сложа рук и собирала последователей.

Здесь кого только нет. И Древние, смотрящие на жалкую кучку отщепенцев с невыносимым презрением, и холодные маги с жесткими лицами, закаленные не в одном бою. И эльфы, и тролли, и феи, и ведьмы. Их не так много, в общей сложности всего сорок, но Винкс чувствуют: это еще далеко не все силы.

Кто знает, сколько веков старушка собирала силы вокруг себя.

- Что ж, раз так, то выбор твой, – наконец продолжает Фарагонда, – но я вижу, тебе все-таки хотелось бы узнать, что мной двигало. Скажи, Блум. Скажи мне, как Аватара Аватаре, ты никогда не замечала некую... Несправедливость по отношению к нам?

Блум застывает на месте, видно, что она не понимает, о чем речь.

- Дракон доверяет нам такую огромную силу, ставя нас выше законов, прописанных разумными существами, и законов более древних, истинных, по которым испокон веков жила природа, доверяет магию, которой нет больше ни у кого на свете... И заключает в такое слабое тело. Тебе никогда не казалось, Блум, что это странно? Что такое могущество доверяется представителям одной из самых слабых рас? Люди, Блум. Что могут люди против созданий более совершенных, более трудноубиваемых? Мы легко умираем, и не всегда нас спасет божественный огонь. Наше пламя – не гарант нашей безопасности. Так почему же Он так оплошал?

- Я не думаю, что Он оплошал, – очень внимательно смотрит в ее глаза Блум, – Дракон мудр и никогда не делает ничего просто так, даже если порой Его поступки кажутся... Если их трудно понять. Он специально делает Аватаров именно людьми, чтобы те не возгордились своим положением, чтобы не уповали на собственное могущество, чтобы знали, что они прежде всего несут Его волю. Потому что при такой силе довольно легко... Начать играть в угоду собственным интересам, наплевав на свои обязанности. Такая сила несет с собой определенные обязательства. Ничего не дается просто так. И именно это Он и хотел сказать нам.

- Вижу, в тебе еще осталось что-то идеалистическое, – смеривает ее жестким и ледяным взглядом Фарагонда. – Он давно сгинул и не собирается возвращаться. Он сотворил нас, чтобы мы вершили Его волю и поступали так, как считаем нужным. Ведь скажи мне, Блум, отвечал ли Он хоть на одну твою молитву? Или все твои слова были адресованы в никуда?