В Лабиринте, по которому они мчатся на всех парах, боясь навечно застрять в его стенах, таинственное нечто настигает Ская и Гелию.

В самом же Легендариуме магические коконы опутывают Лейлу, которая истошно кричит, а Некс успокаивает ее, говоря, что все будет хорошо, и Брендона, который искренне надеется, что со Стеллой сейчас все нормально.

Но все они ждут абсолютно каждого, не забывая и не оставляя никого по пути. Терпеливо ожидают, пока пройдет боль, успокаивают, если перерождающемуся страшно. Они не понимают, кем становятся. Но сейчас им некогда об этом думать. Они всего лишь хотят найти своих друзей и убедиться, что все в порядке, не зная, что за ад переживают друзья.

Она идет уверенно. Даже слишком. Не видя ничего и никого вокруг себя, следуя прямой траекторией. Буквально снося все на своем пути.

Однажды она уже мчалась по Легендариуму бешеной валькирией.

Теперь она просто идет, с холодной выверенностью рассчитывая каждый свой шаг. Если уж она навеки узница этого измерения, то пусть оно считается с ней. Если Стелле по пути встречаются твари, она просто не обращает на них внимания. И они расступаются, впрочем, наблюдая с большим интересом.

Потому что чтобы пойти прямиком к королю Легендариума в его тронный зал, нужно быть либо очень большим глупцом, либо храбрецом и иметь в запасе какой-то аргумент помощнее, чем все это измерение.

У Стеллы, кажется, ни храбрости нет, ни козырей в рукаве. Но она просто идет, видя перед собой только одну цель. Идет по магическому следу, потому что у любой феи сильная связь со своими трансформациями.

Легендариум обманчив. И богат на иллюзии, как скряга – на сундуки с золотом.

Так вот и тронный зал у него – шахматная доска. С белыми и черными квадратами, которые отполированы так, будто все здесь встречают важного гостя. А к трону ведет красная ковровая дорожка, расшитая по краям золотым, – и Стеллу очень тошнит от всего этого. Но она идет по ней, отмеряя каждый свой шаг, не обращая внимания, что по обе стороны ее, словно дорогую гостью, встречают. Бесы, черти, прочие мифические твари. Все они толпятся вокруг, расступаясь перед ней, замерев, как на параде, но шушукаясь и шепчась, как самые настоящие невоспитанные простолюдины.

А Стелла чувствует себя сейчас революционером, посмевшим бросить вызов своему господину. Отличие только одно: она – принцесса не его двора. Опальная, униженная, чертовски злая на него принцесса. Но королевским особам нужно уметь держать лицо. Стелла и держит.

Потому что теперь ей еще и противно. Противно представлять его посреди этой помпезности и блеска. Такова его истинная натура? Что ж, она рада, что это вскрылось именно сейчас.

Трон у него целиком выполнен из золота, с красными бархатными вставками на спинке и сидении, с изящными подлокотниками, с необычайной красоты ножками. А сам Мификс в своем истинном человеческом обличии сидит, лениво развалившись в нем. Без всякой маски на лице.

И в это лицо Стелла смотрит без всякого страха, не отводя глаз.

Не падая замертво. Это к слову о том, жива она сейчас или нет. Человек или...

- Ты задал мне вопрос, где я настоящая? Теперь я знаю на него ответ, – чеканит Стелла, глядя на Мификса, который подпирает рукой-крылом щеку и очень внимательно ее слушает, скаля пасть, полную мелких и острых, словно иглы, золотых зубов. Его глаза же на самом деле – пустые, залитые пугающим светом глазницы. Но Стелла не боится, потому что, наверное, людей, которые потеряли все, уже ничем не испугаешь. – Читай.

Сейчас она выставляет перед ним свою душу нараспашку. Ведь этого же он хотел? Ведь этого же хотят все они, верно? Считывать, заставляя человека столкнуться с его самыми ужасными страхами и пороками, с самыми темными сторонами своей личности. Они получают от этого удовольствие, эти невыносимо гордые, бездушные твари, ну так пусть смотрит. Вот только в этот раз удивить ему Стеллу вряд ли чем-то удастся.

У нее было время, чтобы разобраться в себе и понять, что она из себя представляет, а что – нет.

И Мификс считывает, лениво, вальяжно, по-прежнему не произнося ни слова. Стелла не скрывает того, что ей противно каждое прикосновение его... Магии, зрения или черт его знает чего. Она практически бросает ему кость. И Мификс берет совершенно без всякого стеснения. Истинная натура твари. Теперь Стелла видит очень хорошо.

- Ты оставил меня умирать в темноте, – продолжает она, – ты оставил меня и ничем мне не помог. Мне так противно иметь с тобой хоть что-то общее. Я ненавижу тебя, – оказывается, это очень легко говорить. Особенно, когда сам состоишь из одной лишь ненависти. – Я ненавижу тебя и очень хорошо понимаю это. И знаешь, чего мне хочется больше всего? – он выжидающе смотрит на нее. – Чтобы ты испытал хоть долю того, что пережила я. Мне так хочется стереть с твоего лица эту наглую улыбочку, но я далеко не дура и понимаю, что едва ли могу противостоять тебе на твоей же территории, ведь с тобой – целое измерение, а со мной – лишь моя сила. Я даже не Аватара, – Мификс медленно кивает, и желание растерзать его только усиливается. – И все же мне так противно. Просто даже противно стоять здесь. Да, я не могу причинить ни малейшего вреда тебе здесь и сейчас, но я могу... Избавиться от всякой связи с тобой. И мы с тобой распрощаемся. Так, будто я тебя даже не знала.

С этими словами в руках Стеллы появляется ее жезл Мификса, с помощью которых она, другие Винкс и Эльдора могли входить в это измерение.

Они насмешливо смотрят на нее, даже из сирина вырывается ядовитый смешок – ну еще бы, она решила сотворить на их глазах такое... А Стелла решила.

Она не обращает внимание на то, что все они смеются над ней. Что вся эта чертовщина почти проникается к ней жалостью, жестоко хохоча над умалишенной и отпуская пренебрежительные шуточки.

Вместо ответа Стелла лишь крепко сжимает жезл двумя руками, держая его перед собой, как хороший прут, который она намерена разломать пополам. Но жезл – не прут, это магия, очень мощный артефакт, который дарует небывалую силу его владельцу. Вот только как быть, если владелец сейчас – само отвращение и искренне желает избавиться от этой силы?

Они все смеются над ней. А Стелла напирает. Всей своей силой, всем своим запасом, пока бесы, черти и прочие твари корчат рожи, улюлюкают и пускают над ней крокодильи слезы. В лице Мификса – жесткая насмешка. А Стелла со злой улыбкой по-прежнему крепко сжимает руками жезл, готовая разломать его на обе части.

Вся борьба ведется внутри. Просто понять, что энергия, заключенная внутри этой палки, всего лишь светящаяся нить, которую необходимо разрубить пополам. Сейчас Стелла – это огромный топор.

Она напирает так яростно, так решительно, будто хилый, отощавший старик пытается сдвинуть с места огромный валун. Ее попытки кажутся напрасными и тщетными. В глазах собравшихся здесь – жалость. Интересное представление с бездарным актером в главной роли.

Вот только Стелла всегда славилась тем, что если она хочет что-то получить, то она это получала. Мыслимыми и немыслимыми способами. Необязательно с помощью денег своего дорогого папочки или государственной казны Солярии.

У нее и свой гонор имелся.

Стелла не оставляет попыток. Терять ей нечего. Приобретать – тоже. Она налетает коршуном вновь и вновь, долбясь в крепкую стену с отчаянием влюбленного, не оставляющего попыток покорить сердце своей возлюбленной и разрушить тяжелую корку льда, покрывающего его.

Стелла же намерена разрушить один из жезлов Мификса.

То, что ее действия наконец-то возымели успех, она замечает по его лицу. Потому что ядовитая, жесткая, отдающая презрительной жалостью насмешка Мификса вдруг сменяется напряжением. А потом – неуверенностью.

Просто Стелла очень хорошо читает смену эмоций на его лице, потому что неотрывно смотрит прямо твари в глаза, пока вершит свое дело. Это только подстегивает ее и заставляет не отступать. Она – свет. Яркий, жалящий свет, который не загасить никакой темноте. Мификс уже оставил ее в одной тьме. Стелла из нее вышла, вот только кем, это уже известно одному Дракону. Не человеком – это почти точно.