- Рокси Энчантикс! – тут же говорит Рокси и... Боги. Боги. Боги.

Она садится и с восхищением рассматривает новые перчатки, ленты на ногах, пытается пошевелить новыми крыльями. Энчантикс... Она его получила. Губы растягиваются в самой глупой улыбке, какая только может быть.

- А вы переживали, что не получите. Видите, все же хорошо, – замечает Велигд. И, видимо, хочет добавить что-то еще, как вдруг в лаборатории возникает окно портала, из которого вышагивает Небула и три феи-воительницы. Она тяжелым взглядом проходится по помещению, внимательно изучая Велигда, а затем, видя, что с Рокси все в порядке, слегка расслабляется.

- Магический след не соврал. Принцесса Рокси, я настоятельно прошу проследовать за мной, – произносит Небула. – Вы...

- Профессор Велигд, – тут же докладывается Велигд. – Рокси была найдена мною в школьном дворе Алфеи. Я продиагностировал ее состояние, но все в порядке. Мисс Рокси лишь потеряла сознание.

- Благодарю, – кивает Небула. – Рокси, пойдешь с нами? – добавляет она уже менее официально.

- Да, а... Селина, она...

- Все в порядке, думаю, ей есть что рассказать тебе и всем нам.

И то, что потом, уже на Земле, узнает Рокси, повергает ее в шок. Как и всех остальных, пожалуй. Оказывается, что Эльдора – одна из тех самых семи Фей-Прародительниц, вышедших из Легендариума, вот только ее память почти безвозвратно утеряна. А Селина... Эта новость еще хлеще, она оказывается дочерью Эльдоры, волшебницей, в чьих жилах течет кровь жителей Легендариума. Поэтому он и звал ее. И Селина пришла на его зов. Она – чтец книги-портала. И, к слову, тот портал-плиту, который открыла Селина, она же смогла закрыть. И теперь угроза устранена.

Но все равно эти новости нужно переварить всем. И Эльдоре, неожиданно нашедшей дочь, которая неизвестно каким образом у нее появилась (этого, как оказалось, фея тоже не помнила), и Селине, наконец-то понявшей, что ее мучает, и земным феям, а главное, самой Рокси.

Но кое-что радует ее особенно сильно. Крылья Энчантикса, которые трепещут за спиной. И долгожданный покой, наконец-то наступивший в душе.

Стелле все дерьмовее. Именно так, именно такими словами.

Стелла смеется сквозь силы.

Стелла улыбатся сквозь силы.

Шутит сквозь силы, а внутри бьется будто бы выжженное на обратной стороне век одно слово: шлюха.

Вот ты кто, Стелла. Самая натуральная шлюха, которых так поносит современный мир. И неважно, что формально это было изнасилование, неважно, что добровольно ты бы это не сделала, факт-то есть: измена была.

А Брендон до сих пор не знает.

Сначала она думала, что сможет с этим справиться. Похоронить в себе, пронести груз ответственности в одиночку, но зато ничего не будет угрожать отношениям, она не увидит в глазах любимого человека осуждение и презрение... А значит, будет морально жива.

Потом оказалось, что неправильно ты, принцесса, думала. Не справляешься, ну вот, увы, никак, абсолютно никак не справляешься. Каждый поцелуй, каждый секс – пытка и бесконечное извинение перед Брендоном, каждое признание в любви или нежный жест – попытка получить прощение, которого, скорее всего, она не получит.

Ну, или Брендон все-таки выслушает, примет, но только осадок-то останется. И как прежде, так уже никогда не будет.

Поэтому Стелла молчит. Оттягивает момент, оттягивает до последнего, а потом страдает сама, медленно, верно занимаясь самобичеванием.

Шлюха, шлюха, шлюха. Вот кто она. И неважно, что раскаивается. Неважно, что если бы можно было вернуться в тот день, она бы навсегда изменила прошлое... Нет, ну вернуться-то можно было, Камни Памяти были, тут, под рукой, вот только и настоящее бы изменилось, а это... Слишком большая ответственность, которую Стелла нести не готова от слова совсем.

Отвечать перед своей планетой – еще да. Перед целым измерением – увольте, нет.

Поэтому Стелла в конце концов просто делает так, как поступила бы только в самом крайнем случае. Идет в бар. Нажраться. Напиться до чертиков. Ну, не совсем до них и не совсем нажраться. Так, просто крепко выпить. Но в определенный бар. И выговориться бармену. Непременно, именно ему, выложить все, рассказать и послушать его, барменский, совет. Но не к кому-то левому. А к конкретному человеку. Потому что только к нему бы Стелла пошла. Только его бы совет стала слушать.

И будь что будет.

- Рив? – поворачиваюсь в сторону барной стойки и с удивлением вижу принцессу Солярии. Под ее глазами – синяки. Взгляд усталый. Губы плотно сжаты, не выражая ни единой эмоции. Как будто она плохо спала последние несколько ночей.

- Выглядишь хреново, – не скрываю я.

Вообще-то особо тесно контактировать с клиентами мы не должны. Особенно выдавать такие фразы. Но тут случай особенный. Стелла все-таки не третья слева в последнем ряду из моих знакомых.

- Знаю. Водки. Побольше, – просит она и взглядом пресекает дальнейшие распросы.

Любой каприз за ваши деньги. Клиент всегда прав. Я наливаю ей самое лучшее, что может предложить наш бар, и ставлю перед Стеллой. Та выпивает, не моргнув глазом и даже не поморщившись. Воистину королевская выдержка прям.

- Рив, дай совет, – так, вот и к сути дела подошли. Во мне даже просыпается любопытство. Но я не улыбаюсь. Когда Стелла в таком состоянии, похоже, где-то переворачивается мир. И от этого становится не по себе.

- М?

- Меня изнасиловали, – просто сообщает Стелла, – но накачали меня дурманящими чарами. И сначала я думала, что совершила это добровольно. В общем, это сделал тот, с кем я довольно близка. Брендон не знает. Я не собиралась ему говорить, потому что... Не хочу, чтобы между нами пробежала тень. Но с каждым днем только хуже. Это случилось прошлым летом. Когда ты свалил. Что мне делать?

Она так просто об этом говорит. Как будто не раз репетировала речь перед зеркалом. Я задумчиво смотрю на нее. Казалось бы, она абсолютна спокойна на первый взгляд, но на самом деле фею солнца трясет.

- Кто это? Беливикс, Сиреникс, Блумикс, Мификс? – перечисляю я все трансформации, хотя больше ставлю на змея.

- Последний, – Стелла не спрашивает, как я догадался. Я не спрашиваю, какого черта и как она спелась с Мификсом.

Стелле не нужно, чтобы ей лезли в душу. Чтобы из нее вытягивали факты, от которых она бежала. Ей не нужно осуждение или одобрение. И утешение, и жалость других людей. Поэтому она и пришла ко мне.

- Между тобой и Брендоном выросла стена? – уточняю на всякий случай.

- Нет. То есть не совсем. Он подозревает, что-то что не так, пытается выяснить. Но я молчу и уверяю, что все в порядке. Я люблю его. Безумно, – глаза Стеллы так яростно блестят, что я прямо вижу, как она сгорает от свой любви, – но для меня любая измена... И пусть это было изнасилование. Я чувствую себя шлюхой. И пусть я знаю, что это было недобровольно. Что Мификс, сволочь, меня одурманил, чтобы я получала удовольствие, но... Я не могу иметь секретов от Брендона. Я не привыкла. Он не одобрит.

- Это точно. Но он тебя любит.

- Какая у него будет реакция, если я скажу?

Стелла не спрашивает, что на месте Брендона подумал бы и сделал я. Она пришла узнать, к чему ей готовится. Ведь я знаю Брендона не первый год. Стелле нужна конкретика. И желательно обойтись без всяких чтений морали. Теперь понятно, почему она не пошла к Скаю, который точно знает Брендона дольше и намного лучше меня.

- А какую ждешь ты?

- Он разочаруется во мне. В его глазах потемнеет. Я стану для него... Нет, он не перестанет любить меня, но будет относиться по-другому, – отрешенно сообщает она.

- А теперь скажу, как будет на самом деле. Это его шокирует, готовься. Но ты не левая баба, с которой он трахнулся на пьяную голову. Расскажи ему все так, как только что распиналась передо мной, и все будет нормально. Стелла, знаешь, по тебе видно, как это тебя гложит, – позволяю себе немного стереть между нами границы я, – если уж это я заметил, то не думаю...