Комментарий к Глава 6. Экстаз верующих Автор хочет сказать насчет Флоры и Гелии. Нет, автор написал такое про эту пару не после просмотра “Пятидесяти оттенков серого”. Нет, автор вынашивал эту идею гораздо раньше. Да, автор не навязывает никому свою точку зрения, не говорит о том, что отношения Флоры и Гелии лишены романтики, просто он видит там что-то еще.

- Скай.

Без пяти минут король Эраклиона внимательно оглядывается на свою девушку, сидящую в его покоях. Глаза у Блум отрешены и будто бы печальны. Скай подходит к Блум и обнимает ее, а она находит в его руках покой. Он – ее ключик к самой себе. Он – человек для ее дракона.

- Я больше не чувствую себя человеком, Скай, – признается Блум, как-то нехарактерно так и горько усмехаясь. – Кто угодно, но только не человек. Ты единственный, кто дает мне чувствовать себя...

- Блум, – Скай берет фею за подбородок и поворачивает ее лицо к себе. – Чего ты боишься?

- Твоего страха. Ты присягнешь мне на верность, – отвечает Блум, и ее глаза вспыхивают золотым. – Ведь ты боишься, что я уже не просто милая фея, не знающая о волшебном мире. Но я не могу больше скрывать.

- Чего ты боишься? – повторяет вопрос Скай.

- Потерять тебя, – без эмоций отвечает Блум. – Тебе нужна Блум-человек.

- Мне нужна Блум, и неважно, человек она или нет.

- Врешь. Скай, – она устало пытается вырваться из его объятий, но тот не выпускает ее. – Хотя бы себе не ври. Ты боишься того, кем я становлюсь.

- Хорошо, – Скай кивает. – Да, я боюсь. Но ведь тебя боятся также все остальные. Стелла, Винкс, даже Фарагонда. Чем больше ты становишься Аватарой, тем сильнее дрожат их колени при взгляде на тебя.

Блум не мигает, когда смотрит на свою вторую половину. Золотые волосы, голубые глаза – словно чистое небо для ее крыльев и ее огня. Скай – ее чаша. Скай – дамба, сдерживающая клокочущую силу.

- Я действительно боюсь, во что ты превращаешься, – соглашается принц. – Я боюсь однажды проснуться и увидеть, что твои глаза стали золотыми.

Блум не дышит. Ее голос слишком бесцветный и странно медовый с железным привкусом.

- Однако... – продолжает Скай. – Скажи мне уже чертову правду.

- Ты всегда читал меня как открытую книгу, – хмыкает Блум. – Я не боюсь потерять человечность. Я не боюсь того, кем становлюсь. Но мне страшно, что этого боишься ты. Я боюсь раскрыться, потому что для тебя это буду уже не я. Я вижу страх в твоих глазах. Я сдерживаю себя, Скай, но – ах! – с каждым днем мне все сложнее. Если я перестану сдерживать... Ты не выдержишь.

- Но ты никогда не проверяла это. Блум, да, я боюсь, но так боялся бы на моем месте каждый. Да, мне страшно думать о том, кем однажды ты можешь стать, кем уже являешься, но... Прошу, не сдерживай себя. Это вредит тебе. Я вижу, что с каждым днем ты словно таешь, – Скай смотрит в глаза Блум. Та сидит, слегка сжимая кулаки. Лениво так, нехотя. Золотых вспышек в глазах больше нет, они снова обычные голубые, но... И вдруг они впиваются в него.

- А ты уверен, что готов? Готов принять меня? Готов, чтобы я больше не сдерживалась? Больше никогда не сдерживалась? – спрашивает фея на одном дыхании. Скай положительно кивает.

- Да, готов, – кивает Скай. Блум прожигает его взглядом.

- Уверен? – это почти вопрос жизни и смерти, вечный вопрос, отправная точка, от которого зависит дальнейшее существование. Но Скай для себя решил. Возможно, это решение продиктовано отчасти долгом, но во многом – его собственными чувствами. Скай – вместилище для Аватары Дракона.

- Да. Я готов разделить с тобой твою ответственность. Я отвечаю за последствия.

И в следующий миг Блум с рыком и нечеловеческой силой стальной хваткой сжимает его руки и валит под себя, валит на кровать, нависая над принцем Эраклиона. Небо для дракона. Ее глаза плавятся золотым, в них больше нет человеческой голубизны. Черты лица становятся будто острее, и в Блум разгорается ее сила. Ее огонь.

Скаю немного страшно, но Скаю интересно. В этот миг он не сомневается в своем решении.

Это – ярость. Это – почти до рвоты. Это шквал обжигающего пламени и почти животная потребность. Блум держит Ская хваткой собственника, и в ее золотых глазах читается четко: возьми меня прямо здесь. Она выгибается на кровати, словно задыхается, словно ей тесно, жарко, странно. Огонь выступает из-под кожи и ласкает Ская, обжигая его тело, но не оставляя ожогов. Огонь – волшебный. Огонь – послушный. Всю мощь Блум направляет на врагов. Скаю же... Скаю достается самое сокровенное.

Аватара Дракона бьется под Скаем, словно освобожденный от долгого заточения монстр. Из нее вырываются искры пламени, волосы пылают пожаром, а тело до бесконечности сильное, упругое и по-стальному нежное. Она почти шепчет Скаю: принимай меня, принимай. Всю. Абсолютно. Скай – идеальное вместилище для Аватары.

Как она гладит своей, словно бы раскаленной изнутри, ногой по его бедру. Как крепко хватает за светлые волосы и тянет, тянет на себя. Как заглядывает в небесно-голубые глаза. Справишься? Скай кивает. Их игра – обуздай-мое-пламя. Блум больше не сдерживается, она расходится все больше, больше, и Скай подстраивается под нее, под Аватару, перенимая... Ее фокусы? Потому что тело требует пламени все больше, тело заходит дальше. Жар, клокочущий внутри, раздувается еще сильнее, и Скай ощущает в себе сокрытый источник возможностей, которого раньше... Вроде бы не было.

Она впечатывает его, но вот они уже меняются ролями. Он не достиг ее силы – просто нащупал что-то в себе, что-то такое, что выразилось просто и ясно: в этом и была твоя суть. Ты – щит Аватары.

У Блум странно-восторженно закаченные глаза, там до фанатизма – еще шаг и влево, а золото струится из глаз, и Скай поддается ее настроению. Вот только что-то меняется, Блум рычит, словно разошедшийся дракон, тянет свой жар к жару Ская, секунда, трески, и вот уже они распластались в древнем забытом храме, сокрытом в горной гряде Домино. Ветер гоняет кости да каменную крошку по открытому кругу, что охраняют стражами полуобвалившиеся колонны. Вверху – солнце. Вокруг – ни звука. Они – на алтаре.

Блум трясет в экстазе, ее жар вспыхивает с небывалой силой. Скай работает на пределе своих возможностей. Или нет? На его губах появляется улыбка. В ту же секунду в него впиваются, и огонь вливается в человека. Алтарь. Забытый храм. Жертвоприношения.

Скай ходит в Блум, как мор по древним городам. Аватара сотрясается в переполняющем пламени, оно вырывается наружу и устремляется в воздух сильными выбросами. У Ская шок-восторг-страсть, что-то такое, что всегда было ему доступно, но он просто зашел чуть дальше и получил это сполна.

Секс для жрицы огня Дракона на алтаре – это высшее томление и высший экстаз. Это огненная боль и сладость. И пусть Блум не слагает молитв, пусть не выплясывает до посинения под чудо-травы на осенних кострах, пусть она даже не нимфа, не жрица, пусть она несет в себе божественное начало – кровь, кровь все решает. Кровь, текущая с самых первых людей, ступивших на обращенных в твердь Древних. А кровь несет в себе воспоминания, ужасающе древние и забытые умом, но не телом. У Блум это заложено на генетическом уровне: эта потребность, этот экстаз и это желание. Не жрица, не нимфа, Аватара, но тело помнит, тело десятки раз билось под испепеляющим солнцем, плавилось под злыми лучами, тело закалывало себя, приносясь в жертву Ему, умирало и возносилось к Его крыльям.

И так и хочется вонзить в себя кинжал, исполосовать грудь, живот, а лучше перерезать горло, чтобы умереть в собственной крови под финальные аккорды вырывающегося пламени. Блум пожирает саму себя: несущая в себе от Дракона желает умертвить себя же для своей сути. Но так повелось и так заложено... Что Блум, что Дафна – обе дочери Домино, обе несут в себе алтарные воспоминания.

Солнце клонится к закату, а они еще бушуют на алтаре, Скай – в ничто, Блум зависает где-то между прошлым и настоящим, силой и верой, экстазом и любопытством. Нет ничего крепче веры, обретенной в низменности и из низменности же выросших крыльев.